Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни - Мэри Габриэл

«Ирония судьбы в том, что русские, против которых я непрерывно сражался в течение 25 лет не только на немецком, но и французском, и английском языках, всегда были моими «покровителями»… В 1843–1844 гг. в Париже именно русские аристократы с нетерпением ждали моих работ. Моя книга против Прудона (1847), та самая, которую потом переиздал Дюнкер (1859), нигде не продавалась так хорошо, как в России. И теперь первая страна, которая хочет перевести «Капитал» — Россия… Впрочем, выйдет из этого мало толку. Русская аристократия в юности получает образование в университетах Германии и в Париже. Они всегда стремятся заполучить самое экстремальное из того, что может предложить Запад… Это не мешает тем же самым русским становиться негодяями, едва поступив на государственную службу». {73}

Одновременно хорошие новости пришли от Энгельса, произведя эффект разорвавшейся бомбы. Он предложил своему деловому партнеру, Готфриду Эрмену, полностью выкупить его долю в 1869 году; Энгельс хотел быть уверенным, что деньги, полученные от этой сделки, смогут обеспечить его и Маркса надолго вперед. Без всяких вступлений он пишет Марксу в ноябре 1868 года:

«Дорогой Мавр!

Постарайся совершенно точно ответить на прилагаемые вопросы и ответь немедленно, так, чтобы я получил твой ответ во вторник утром.

1) Сколько денег нужно тебе, чтобы уплатить все твои долги, и таким образом совершенно развязать себе руки?

2) Хватит ли тебе на обычные регулярные расходы 350 ф. ст. в год (причем экстренные расходы на болезнь и непредвиденные случайности я исключаю), то есть так, чтобы тебе не приходилось делать долгов. Если нет, то укажи мне сумму, которая тебе необходима».

Энгельс поясняет, что пытается подсчитать, сколько требуется Марксу на жизнь, потому что надеется получить с Эрмена сумму, которая позволит ему содержать семью Маркса в течение 5–6 лет.

«Что будет после вышеупомянутых пяти — шести лет, мне, правда, еще самому неясно… Однако к тому времени многое может измениться, да и твоя литературная деятельность может кое-что приносить тебе». {74} [64] (Хотя по прошествии полутора лет после выхода «Капитала» книга по-прежнему не окупила даже затраты на ее производство.) {75}

В 1867 году 350 фунтов в год были нижней отметкой на шкале доходов английской семьи среднего класса {76}, однако Маркс принял это предложение, фантастически щедрое — он говорил, что был «повержен им». Они с Женни подсчитали все свои долги и выяснили, что сумма составляет 210 фунтов, включая счета докторам. Насчет ежегодных расходов Маркс пишет:

«За последние годы мы проживали более 350 фунтов стерлингов; но этой суммы вполне достаточно, так как, во-первых, в течение последних лет у нас жил Лафарг, и благодаря его присутствию в доме расходы сильно увеличивались; а во-вторых, вследствие того, что все бралось в долг, приходилось платить слишком дорого. Только полностью развязавшись с долгами, я смогу навести порядок в хозяйстве. {77}[65]

Вполне вероятно, что слова своего расточительного друга о жестком планировании хозяйства вызвали у Энгельса лишь усмешку. Однако они свидетельствовали о том, что Маркс хотя бы попытается…

34. Лондон, 1869

Люди мелки, партии слепы, методы их либо жестоки, либо неграмотны, однако из всей этой кутерьмы становится ясно, что политическая, социальная революция — неизбежна.

В 1869 году Интернационалу было уже более 4 лет, и с момента своего создания он вырос в обширную и многочисленную организацию. Он имел отделения в 9 странах, в его распоряжении находились многочисленные газеты, каждый год проходили всеобщие конгрессы. Однако Генеральный совет Интернационала, базирующийся в Лондоне, страдал от внутренних конфликтов почти с самого начала. Каждая делегация в Совете была втянута в свои внутренние диспуты, а между представителями различных делегаций то и дело проскальзывали обвинения, основанные на национальных предрассудках — у немцев слишком много власти, итальянцы интригуют, чтобы взять группу под свой контроль, французы вошли в организацию на волне братоубийственной войны и обречены на поражение, англичане готовы принести рабочий класс в жертву интересам мейнстрима и победе на выборах…

Маркс официально являлся всего лишь секретарем-корреспондентом от Германии, однако на самом деле безоговорочно признавался мозгом Интернационала, его сердцем и идейным вдохновителем. Он утихомиривал мелкие дрязги, действуя «из-за кулис», когда это было возможно, или ведя открытую полемику, когда дипломатические методы не помогали. Его политика была всегда направлена на то, чтобы сохранить целостность организации и дать ей выжить — даже если ради этого требовалось принести в жертву отдельных ее членов.

Явное доминирование Маркса в Интернационале его критики называли тиранией, а некоторые пытались создать оппозиционные ему фракции. Видные демократы — Виктор Гюго, Луи Блан, Джон Стюарт Милль и Джузеппе Гарибальди — в 1867 году создали Лигу мира и свободы. В эту буржуазную пацифистскую организацию входили представители благородных сословий и знати, надеявшиеся привлечь пролетариат, но не видевшие реальной, «рабочей» программы {2}. На периферии этой группы оказался и Бакунин. Он выступал на первом заседании, и хотя в этом выступлении было мало смысла и еще меньше содержания, толпу собравшихся он завел так, что один из наблюдателей пишет: «Если бы он попросил слушающих перерезать друг другу горло, они бы с восторгом согласились» {3}.

Однако Бакунин нашел Лигу слишком ручной и скучной, и потому присоединился к Интернационалу в Женеве с целью захватить эту организацию {4}. Как и Маркс, он, казалось, был не в состоянии оставаться рядовым членом группы, он должен был быть лидером, хотя и настаивал, что не хочет работать в ней. Таким образом, он делал вид, что лоялен, а на самом деле усиленно сколачивал тайную фракцию, чтобы вырвать контроль над Интернационалом из рук Маркса.

Это был приз, за который стоило побороться. Численность Интернационала выросла, благодаря нескольким успешно проведенным им забастовочным мероприятиям. Забастовки последовали за кризисом 1866 года, затронувшим железные дороги, фабрики и угольную промышленность — в самом центре промышленной Европы. Заработная плата была урезана, объем продукции сократился, сократился и рабочий день, оставив мужчин и женщин без заработка и поддержки {5}. В ответ на это Интернационал выделил помощь из забастовочных фондов, усилил пропаганду и, что еще более важно, организовал рабочих, чтобы они не допустили привлечения руководством предприятий дешевой рабочей силы из других стран — что могло сломать хребет забастовки. На самом деле Интернационал был достаточно ограничен в средствах (в 1869 году поступления в организацию составляли всего около 50 фунтов) {6}, а количество членов, способных координировать действия рабочих, было незначительным. Однако Маркс вполне заслуженно хвастался: одного упоминания, намека на участие I Интернационала в организации забастовки было достаточно, чтобы хозяева предприятий согласились сесть за стол переговоров {7}.