Радуга Шесть - Том Клэнси

— Извини, приятель, но Ковингтон в госпитале, Чин тоже. Я собираюсь послать тебя и еще четырех. Это простая работа, Динг. Австралийцы знают свое дело, но они попросили нас прилететь и осмотреться вокруг, а причина заключается в том, что ты проявил себя во время предыдущих операций как настоящий эксперт, о'кей?

— Когда нам улетать?

— Сегодня вечером, «Боинг-747» из Хитроу. — Кларк протянул ему конверт с билетом.

— Просто великолепно, — проворчал Чавез.

— Ну по крайней мере, ты был здесь во время родов, папа.

— Полагаю, ты прав. Что, если возникнет какая-нибудь проблема во время нашего отсутствия? — Чавез попытался использовать последний слабый аргумент.

— Думаю, мы сможем собрать группу, но неужели ты думаешь, что кто-нибудь еще попытается дернуть за нашу цепь? После того, как мы захватили этих ублюдков из ИРА? Нет, — закончил Кларк.

— Как относительно этого русского парня, Серова?

— Этим занимается ФБР, они пытаются найти его в Нью-Йорке. К делу подключена целая группа агентов.

Одним из агентов был Том Салливэн. Сейчас он находился в почтовом отделении. Почтовый ящик 1453 в этом отделении принадлежал таинственному мистеру Серову.

Внутри лежала пустяковая почта, а также счет из «Визы», но никто не открывал этот ящик, по крайней мере последние девять дней, судя по датам на конвертах, и ни один из служащих не знал, как выглядит владелец ящика 1453, хотя один из них заметил, что он редко приходил за почтой. При получении почтового ящика Серов указал адрес, но, как оказалось, этот адрес принадлежит итальянской булочной в нескольких кварталах отсюда, а телефонный номер был просто выдуман, по-видимому, специально для этой цели.

— Можно не сомневаться, что этот парень — оперативник, — подумал вслух Салливэн, не понимая, почему расследованием не занимается группа иностранной контрразведки.

— Точно, скользкий, как шпион, — согласился Чатэм. Дело, порученное им, на этом закончилось. У них не было доказательств, что этот субъект совершил преступление, и недостаточно людей, чтобы выделить агента, который мог бы следить за почтовым ящиком круглые сутки.

Безопасности здесь уделяют большое внимание, подумал Попов, сидя в одном из автомобилей военного типа, который Доусон назвал «Хаммером». Первое, что характеризовало безопасность, — это оборонительная глубина. Это они имели в избытке.

Пришлось проехать по крайней мере десять километров, прежде чем достигли границы территории, принадлежащей «Горайзон Корпорейшн».

— Раньше здесь было несколько больших ферм, но «Горайзон» скупил все до единой и начал строительство исследовательской лаборатории. Потребовалось немало времени, но теперь все закончено.

— Вы все еще выращиваете здесь пшеницу?

— Понимаете, самой лаборатории не требуется столько земли, и мы стараемся сохранить остальную такой, какой она была раньше. Черт возьми, да ведь мы выращиваем пшеницы почти столько, сколько требуется для всех работников лаборатории, вон там у нас стоят собственные элеваторы. — Он показал на север.

Попов посмотрел в ту сторону и увидел вдалеке массивные бетонные строения. Поразительно, какая большая эта Америка, подумал Дмитрий Аркадьевич, и эта ее часть казалась такой ровной, почти ничем не отличающейся от русских степей. Местами виднелись волнообразные подъемы и впадины, но все это, казалось, только подчеркивало отсутствие настоящих холмов. «Хаммер» поехал на север, и они пересекли железнодорожную колею, ведущую, по-видимому, к зерновым элеваторам. Еще дальше на север, и он с трудом различал вдалеке транспорт, движущийся по отдаленному шоссе.

— Это — северная граница, — объяснил Доусон, когда они въехали на территорию, не похожую на фермерскую.

— А это что?

— О, это наше маленькое стадо вилорогих антилоп. — Доусон слегка повернул руль, чтобы подъехать поближе. «Хаммер» запрыгал по земле, заросшей травой.

— Красивые животные.

— Это верно, очень быстро бегают. Мы называем их «быстрыми козами». Вообще-то это не настоящие антилопы, генетически они ближе к козам. Их молодняк способен бежать со скоростью сорок миль в час, поддерживают такую скорость почти час. И у них поразительное зрение.

— Полагаю, на них трудно охотиться. А вы любите охоту?

— Думаю, трудно, но я не охочусь. Я — веган.

— Что?

— Вегетарианец. Я не ем мясо или другие продукты животного происхождения, — произнес Доусон с гордостью. Даже его пояс был сделан из брезента, а не из кожи.

— Но почему, Дэвид? — спросил Попов. Он никогда не встречал такого человека.

— О, это просто выбор, который я сделал. Я не одобряю убийства животных для пиши или по какой-нибудь иной причине. — Он повернулся к русскому. — Не все соглашаются со мной, даже здесь, в Проекте, но я не один, кто придерживается такой точки зрения. Природу нужно уважать, а не эксплуатировать.

— Значит, вы не покупаете своей жене меховое пальто, — с улыбкой заметил Попов.

Он слышал о таких фанатиках.

— Это вряд ли! — засмеялся Доусон.

— Я никогда не охотился, — сказал Попов, ожидая, каким будет ответ. — Никогда не видел смысла в охоте, и к тому же в России почти полностью истребили всех диких животных.

— Я слышал об этом. Очень печально, но придет день, и они вернутся обратно.

— Каким образом, если на них охотятся люди с лицензиями? Эта традиция не исчезла даже после кончины коммунистического правления.

На лице Доусона появилось странное выражение. Подобное выражение Попов видел много раз в КГБ, у людей, которые не имели права говорить о каком-то будущем событии, хотя и считали данное событие очень важным.

На поездку потребовалось полтора часа, и в конце Попов был потрясен размерами сооружений. Дорога, ведущая к лабораторному комплексу, действительно представляла собой взлетно-посадочную полосу аэропорта с электронными приборами, выводящими самолеты на посадку, и светофорами, предупреждающими автомобили о том, что идут летные операции. Он спросил Доусона об этом.

— Да, это очевидно, не правда ли? Самолеты типа «Гольфстрим» прилетают и улетают довольно часто. Говорят, что взлетно-посадочная полоса приспособлена и для настоящих коммерческих авиалайнеров, среднего размера, но их я еще ни разу не видел.

— Доктор Брайтлинг потратил огромные средства для строительства этого комплекса.

— Это верно, — согласился Доусон. — Достигнутый результат стоит этого. — Он проехал по взлетно-посадочной полосе к лабораторному зданию и остановился у входа. — Пройдемте со мной.

Попов последовал за ним, даже не спрашивая почему. В прошлом он никогда не думал о могуществе крупной американской корпорации. Этот комплекс должен принадлежать государству, с огромной территорией и гигантскими зданиями. Здание отеля, в котором он провел ночь, могло вместить, вероятно, несколько тысяч человек. Но зачем строить здесь такой большой отель? Неужели Брайтлинг собирается переселить сюда всю свою корпорацию, всех своих служащих? Так далеко от крупных городов, аэропортов, всего, что могла предложить людям современная цивилизация? Почему здесь? Если исключить, конечно, проблему безопасности. Комплекс Брайтлинга также находился далеко от больших полицейских агентств, от средств массовой информации и репортеров. Если исходить из соображений безопасности, этот комплекс мог бы с таким же успехом располагаться на Луне.

Здание лаборатории тоже было гораздо больше, чем требовалось, подумал Дмитрий, но в отличие от других оно, по-видимому, функционировало. У входа стоял стол, сидящий за ним охранник знал Дэвида Доусона и не остановил их. Попов и Доусон прошли к лифтам и поднялись на четвертый этаж, там свернули направо и вошли в лабораторию.

— Привет, док, — сказал Доусон. — Это Дмитрий. Вчера вечером доктор Брайтлинг прислал его к нам. Он останется здесь на некоторое время, — добавил начальник Службы безопасности.

— Я получил факс. — Врач встал и протянул руку Попову. — Здравствуйте, меня зовут Джон Киллгор. Прошу следовать за мной. — Через боковую дверь они вошли в комнату, где проводились медицинские осмотры. Доусон остался снаружи. Киллгор попросил Попова раздеться до трусов и начал тщательный медицинский осмотр. У Дмитрия он смерил артериальное давление, проверил рефлексы, глаза и уши, несколько раз нажал на живот, чтобы убедиться, что печень не прощупывается. Наконец он взял пробы крови для дальнейшего исследования и наполнил ею четыре пробирки. Попов подчинился ему без возражений, несколько озадаченный процедурой и слегка напуганный действиями врача, как это случается с большинством людей. В заключение Киллгор достал ампулу из шкафа и вставил в нее одноразовый шприц.

— Что это? — спросил Дмитрий Аркадьевич.

— Всего лишь инъекция ряда витаминов, — объяснил Киллгор, опуская ампулу на стол.