Тринити - Яков Арсенов

— Ситуация в области складывается неоднозначно, — доложил прокурор Федор Матвеевич Паршевский. — Законодательное собрание приняло решение о проведении досрочных выборов губернатора в связи со смертью действующего. Ваше опознание проводилось по всей форме. Сегодня с утра сообщение появилось в прессе. Но, что делать теперь, если пропавший губернатор объявился? Прокурор обратил вопрос ко всем присутствующим. — Устав области на этот счет ответов не содержит.

Как далее сообщил Федор Матвеевич, в свое время по факту пропажи губернатора было возбуждено уголовное дело. Исчезновение Бурята, напротив, долго не обнаруживалось, его исчезновения сразу не заметили: он вел такой образ жизни — маялся в одиночку, с соседями не общался, друзей, как теперь выяснилось, кроме Владимира Сергеевича, не имел. В кочегарке первой городской больницы это было в порядке вещей: если не приходил сменщик, за него оставалался кто-то из предыдущей смены, и так без конца. Взамен Бурята незаметно пришло новое поколение кочегаров, и о Буряте скоро забыли. Мало ли бомжей да алкашей бродит вокруг! И лишь через несколько недель выяснилось, что Бурята тоже нигде в городе нет. Две пропажи условно объединили в одну, но объединять оба уголовных дела оснований пока что не было.

Руководители силовых структур сидели за совещательным столом и подозрительно осматривали губернатора Макарова. Заседание больше походило на освидетельствование. Каждое слово, произнесенное неожиданно появившимся Владимиром Сергеевичем, вызывало на лицах силовых мужей острый скепсис. Они не верили ни своим глазам, ни в произошедшее.

Владимир Сергеевич не стал на ходу распространяться на предмет своего длительного отсутствия — он чувствовал, что это все равно бы не внесет в ситуацию дополнительной ясности. «Для начала пусть переживут факт появления, — решил он. — Пока этого будет вполне достаточно. В детали углубляться бессмысленно. Подавать себя коллегам по управлению регионом надлежит небольшими дозами, поскольку для приема такого объема информации у них не хватит оперативки».

Насколько получилось, губернатор Макаров вкратце, чисто по верхам, поведал о задумке провести полнокровный отпуск вместе с Бурятом. Владимир Сергеевич не стал вскрывать внутренний смысл затеи — выдал только поверхностный фактаж.

Прокурор высказал мысль, что раз в отпуске они были вместе, то два уголовных дела теперь, похоже, надо будет объединить. И еще он сказал, что пришлет следователя, и попросил Владимира Сергеевича по возможности никуда из города не отъезжать. Прямо сейчас в кабинете допрашивать его никто не будет, но в официальном порядке он непременно в ближайшее время будет допрошен.

Владимир Сергеевич попросил вице-губернатора Волкова завершить совещание без него и направился на улицу, но на самом пороге здания уловил ощущение неполного опорожнения. Вернувшись к коллегам, которые продолжали сидеть у него в кабинете, Владимир Сергеевич сообщил, что в землянке, месторасположение которой он точно указал на карте, осталось лежать тело Бурята, и его надо срочно забрать оттуда. Это сообщение, пожалуй, было единственным, не вызвавшим у сослуживцев потаенной ухмылки.

Начальник УВД распорядился, чтобы на указанный объект отбыла специальная команда судебных следователей.

Сделав сообщение, Владимир Сергеевич отправился в кафе-клуб «Папарацци» повидаться с Прореховым. Макарон догадывался, что искать его следует именно там.

Вошедший в кафе Владимир Сергеевич словно притушил собою свет. Девушки спрыгнули с подиума и скрылись в раздевалке. Прорехов тоже опешил, но тут же справился с видением. Ему было не привыкать — к нему еженощно являлись то черти, то капитан Копейкин, то сам консультант. Так что пришествие Макарона не стало для него явлением из ряда вон выходящим.

На секунду оторвавшись от себя, Прорехов произнес:

— Ба! Макарон! Живой?! Привет! А хочешь анекдот?

— О продаже доли? По-моему, я его уже слышал, — сообщил Макарон, покусывая ногтевое ложе и пытаясь зацепить зубами заусенец. — Его мне рассказала Шарлотта Марковна.

— Как это ты его слышал, если ты умер? — произнес Прорехов, пряча за очками серозные сумки.

— Это ты умер, — пошутил Макарон. — А я, как видишь, жив.

— Пожалуйста, попробуй выйти и зайди снова, — почти на полном серьезе попросил Прорехов. — Я протру очки.

Макарон исполнил просьбу товарища и на этот раз даже постучал. Прорехов стал догадываться, что приплыл. То, что он подсунул общий бизнес под людей Платьева, его совсем не красило. Конечно же, такого бы не произошло, не пропади Макарон пропадом, но дело закручено — от новых выборов не уйти, и вся мощь, вся махина, созданная такими стараниями, будет теперь направлена против своих создателей. А выкарабкиваться из могилы, да еще супротив себя самого — ох, как нелегко!

Прорехову пришлось объясняться с Макароном.

Они заперлись в банкетном зале и долго втирали друг другу мозги. Никаким россказням Макарона про эксперимент с омоложением Прорехов, конечно же, не поверил, а только все пенял и пенял, да еще немного завидовал Макарону, что тот теперь будет в таком эпицентре, что краше его ситуации и не придумаешь, тем более в преддверии выборов. Правда, с регистрацией Макарон уже опоздал, но все еще можно поправить — выборы имеет смысл тормознуть или отменить, а если не отменить, то перенести — и, хорошенько подготовившись, снова принять в них участие. Можно было бы вспомнить былое и выступить как надо.

Это складное романтичное месиво неслось у Прорехова в голове. Поэтому наружу он ляпнул совсем другое и невпопад:

— Но я, правда, уже подписал контракт. Мы взялись обслуживать Фомината. У него серьезный шанс. Я теперь у них с Мошнаком и Артамоновым нанятый, директорствую у них.

— Насчет Фомината я в курсе, — показал Макарон бумаги, переданные ему Шарлоттой Марковной, — а вот насчет Мошнака нет еще! — ужаснулся Макарон.

— У Фомината с Мошнаком — контроль. У Артамонова — блок, — сообщил Прорехов. — Правильно я говорю? — обратился он кому-то, кого не было рядом. Наверное, к Нидвораю. — У кого же еще? Фоминат зарегистрировался как кандидат в губернаторы.

— Вы что, с Шарлоттой Марковной с ума посходили?! — возмутился Макарон. — Немедленно раскручивайте все назад!

— Это невозможно, — развел руками Прорехов. — Все документы оформлены, деньги получены!

— И, я вижу, уже пропиты, — провел Макарон взглядом по столам.

— Это мое дело, — сказал Прорехов, и из его гортани донеслись скудные мелкопузырчатые хрипы возражения. — За своими деньгами тебе надо обращаться к Шарлотте Марковне. Не мне же в наследство досталась твоя доля. Она получила ее и по закону распорядилась продать. Я отвечаю только за то, что продал свою. Как ты понимаешь, имел полное право. Все по закону.

— При чем здесь закон? — не унимался Макарон. — Ты урыл всю нашу основу!

— Да ладно тебе! — выказал недоброкачественную обиду Прорехов. — Ты лучше скажи, почему ничего не сообщил мне о своей затее с Бурятом. И ничего такого не произошло бы. Честно говоря, я думал, тебе конец.

— Думал и потирал руки, — сказал Макарон, несколько смягчившись.

— Да ничего я не потирал, — сказал правду Прорехов. — Сколько можно ждать?! Не война же…

— Бизнес — это война, — сказал Макарон. — Ждать надо до конца, добавил он высоковато даже для данного момента.

— Ну, извини! — парировал Прорехов. — Вы с Артамоновым куролесить будете сходить каждый по-своему, а я паши на вас! Этот по свету мотается тексты сочиняет, своим развитием занимается, видишь ли! Проекты разные продюсирует! Я не успевал ему деньги высылать! А дивидендов-то все меньше, рынок совсем сдох! Другой опыты над собой ставит по выживанию! А я тут сиди работай! Без друзей! Да еще, будь расторопен, догадываться, что с каждым из вас может произойти да случиться! Мне и своей жизни хватает!

— Сдох не рынок, а ты, — сказал Макарон. — Что касается высылания денег — не твоя забота! На это есть бухгалтерия, которая получает зарплату.

— Я же тебе говорю, мне своей жизни хватает, — показал рукой над головой Прорехов. — По самое некуда!

— Какой своей? Пузырь в день да тройка почитателей из бытовой среды? Неужели ты об этом мечтал, когда ехал сюда? Никакой романтики. Наташа сказала, ты поставил главным инженером своего водителя.

— Да, а что?

— Ничего, просто, понимаешь, я до сих пор за рулем сам езжу, а ты уже не можешь от водки. И водитель вынужден возить тебя везде и везде присутствовать с тобой. Имея в руках столько информации о тебе, я бы не только главным инженером стал, я бы тебя вообще подсидел.

— Но это твое личное мнение, — уходил от разговора Прорехов.

— Не только мое, — сказал Макарон. — Надо вызывать Артамонова и решать вопрос. Ты с утра пиво пьешь, не много ли? — Макарон сдвинул в кучу бутылки.