Знаменитые писатели Запада. 55 портретов - Юрий Безелянский

Задолго до того, как локомотив Маркса разогнал сумасшедшую скорость, Отто Бисмарк, хорошо знавший Маркса, пророчески сказал: «С этим бухгалтером мы еще намучаемся». Почему бухгалтер? Да потому, что Маркс обладал немецкой тщательностью и педантичностью, находил и приводил массу цифр и прочего статистического материала в пользу своей теории социализма. Он из утопии (помните, Кампанеллу и других утопистов?) превратил социализм в науку. И в этом был по-бухгалтерски сверхточен. «Капитал», конечно, великая книга, впрочем, и другие сочинения Маркса достаточны интересны и глубоки. Вспомним лишь его мысли о самоотчуждении труда, о принудительном характере труда, о тяжелой и монотонной работе, от которой «бегут, как от чумы». «В результате получается такое положение, — рассуждал Маркс, — что человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций — при еде, питье, половом акте, в лучшем случае еще расположусь у себя в жилище, украшая себя и т. д. — а в своих человеческих функциях он чувствует себя только лишь животным…» («Труд и отчуждение»).

А разве не актуально звучит рассуждение Маркса о том, что «…вместе с ростом массы предметов растет царство чуждых: сущностей, под игом которых находится человек… Вместе с тем человек становится все беднее как человек, он все в большей мере нуждается в деньгах, чтобы овладеть этой враждебной сущностью, и сила его денег падает как раз в обратной пропорции к массе продукции, т. е. его нуждаемость, возрастает по мере возрастания власти денег».

Цитировать и восхищаться Марксом не только как теоретиком, но и как стилистом (золотое перо ему явно не чуждо) можно долго. Но есть ужасное «но». Маркс вкупе с Энгельсом выдвигал крайне опасные лозунги — уничтожения частной собственности, уничтожения классов, уничтожения государства и прочие «уничтожения» (сначала теории, а потом революционные песни о разрушении старого мира «до основанья, а затем…», а затем штыки, винтовки и пули). Маркс, как истинный романтик, мечтал о счастливом гармоничном мире для всех, но при его построении говорил о необходимости насилия, как о повивальной бабке, истории. Все это не могло не понравиться Ленину, и он провозгласил, «марксизм не догма, а руководство к действию». Очень удобная форма. Под марксизм можно подвести какие угодно действия, типа отправить всех мыслителей вон из России на «философском пароходе», безжалостно расстреливать представителей «чуждых классов» и т. д. И вот уже из марксистских кирпичей Ленин построил государство рабочих и крестьян (а потом Сталин его перестраивал на свой лад) и завел бывшую царскую империю в социально-политический тупик. Все, что было хорошо в теории, на практике обернулось совсем другим, — забыли про овраги!..

Теории Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина оказались губительными для миллионов людей. «Капитал», погруженный на корабль истории, привел к кораблекрушению. А может быть, не так читали и не то вычитали из сочинений великого Карла? Лично мне довелось читать «Капитал» при подготовке к экзамену «История экономических учений». Но что я? Прочитал и — забыл. А другие?

И вот сестра разводит,Раскрыв, как Библию, пузатый «Капитал»О Марксе, Энгельсе…Ни при какой погодеЯ этих книг, конечно, не читал.

Это строки из стихотворения Сергея Есенина. А вот один из персонажей пьесы Николая Эрдмана «Самоубийца» говорит: «Я Маркса прочел, и Маркс мне не понравился». На имя Маркса можно натолкнуться во многих книгах. Корней Чуковский, вспоминая Василия Розанова, пишет о том, что он не умел слушать, никого не хотел понимать и выдумывал свое. «Это свое совпало с Марксом». Но то Розанов — истинный, но своевольный мыслитель. А простые люди, массы не обладают никакой пытливостью, у них нет никаких запросов, никаких сомнений, они только слушают своих вождей и начальников, что скажут — так и будет. Главное, жить и действовать под портретами вождей. Об этом написал еще Маяковский в стихотворении «Служака» (l928):

А на стенке декорациейКарлы-марлы борода…

Главное, борода. И вот уже молодое поколение распевает: «Мой бой с бородой…» Но вернемся однако к самому Марксу.

«Он во всем был масштабен, как океан», — восторженно сказала Наталья Сац. Кто спорит? Был умнейший и эрудированный человек. Изучал философские труды Шеллинга, Канта, Гегеля, Лессинга. Переводил Тацита и Аристотеля. Сочинял стихи. Писал любовные письма. «Я работаю, как бешеный, ночи напролет над подытоживанием своих экономических исследований…» — сообщал Маркс Энгельсу. Чтобы написать в «Капитале» 20 страниц об английском законодательстве по охране труда, он проработал целую библиотеку «синих книг», которые содержали отчеты фабричных инспекторов Англии и Шотландии.

«Филистер не хочет быть мыслящим существом, ни свободный человеком, его единственная в жизни — жить и оставить после себя потомства, — писал Маркс в письме к Руге (1843). — Лишенный чувства свободы, филистер принимает мир таким, какой он есть, филистерский мир — это мир общественных животных, мир рабов-филистеров и господ-филистеров, принцип которых — обесчеловеченный человек…»

Филистерский мир — понятно. А еврейский? Как относился Маркс к этому миру, будучи евреем. Более того, по обеим линиям — отцовской и материнской — он был потомком длинной череды известных раввинов. Его мать Генриэтта Пресборк происходила из голландской раввинской семьи. Отец — Гиршель /Генрих/ Маркс был адвокатом, но тоже из раввинских корней. Примечательно, что мать в конце жизни говорила, что лучше было бы, если бы ее сын вместо того, чтобы писать о капитале, составил себе капитал. Маркс не составил. Более того, не хотел считать себя евреем, а считал исключительно немцем. К богатеям-евреям был непримирим: «…Мы знаем, что за каждым капиталистом стоит еврей… Поэтому нам нужно уничтожить евреев, чтобы их зловонием пробудить рабочих всего мира к классовой борьбе…» то есть классовая борьба выше всякого еврейства! Силен Карлуша! И это при том, что он был наречен еврейским именем Мордехая и обрезан по еврейскому обычаю.

Впрочем, он не любил не только евреев, но и к другим народам относился без всякого почтения: хорваты и чехи, поляки — ничтожная нация, — сброд, оборванцы русские — «собаки». С высот своих теоретических изысканий и прозрений Маркс даже о гегемоне писал не в парламентских выражениях: «Не найти больше ослов, чем эти рабочие. Жаль, что с такими людьми приходится делать мировую историю», другими словами, Маркс любил абстрактное человечество, но отнюдь не отдельных людей. Кстати, и в семейном жизни он проявлял часто эгоизм деспотизм и грубость. «Борьба… была его подлинной стихией», — говорил друг Энгельс. А раз борьба, то какие могут быть сантименты?!..