Тяжелые звезды - Анатолий Куликов

Черномырдин меня с ходу поддерживает: «Александр Иванович, но Куликов прав! Он подчиняется только Верховному Главнокомандующему».

Лебедь закурил в кабинете Черномырдина, чего никто и никогда себе не позволял: премьер-министр на дух не переносит табачного дыма. И в этом тоже вызов… Лицо у Лебедя багровое. Уже нависает над столом, рычит громогласно: «А я что вам, х…й собачий?»

После этой фразы все вроде как впали в оцепенение: такого еще не бывало! Черномырдин даже головой поник от стыда и тоже молчит…

Есть границы, через которые я никогда не переступаю сам и, соответственно, не позволяю перешагивать другим людям. Никогда не стану унижать и позорить даже очень виноватого человека. Чувство собственного достоинства — это та ценность, которую стоит защищать яростно и бескомпромиссно. От кого бы то ни было. Чего бы этого ни стоило. И будь Лебедь хоть трижды наследником престола, ни ему, ни ему подобным не позволю разговаривать с собой в подобном тоне.

Поэтому спокойно — в гнетущей тишине мои слова звучат особенно отчетливо — задаю Лебедю вопрос: «А вы, почему ведете себя по-хамски в присутствии председателя правительства России и двух министров? Кто вам позволил себя так вести?! Вы что, не понимаете, где вы находитесь?»

Лебедь в кураже скандала кричит мне через стол и брызжет слюной: «Да, я — хам! Я — хам! А что?!»

Я развожу руками. В принципе мне нечего сказать. Понятно, что за человек. Ясно, каков масштаб этой личности. Нестрашно, что нажил себе лютого врага. Страшно то, как проедется этот Лебедь по России, если доведется ему добраться до вожделенной власти… Этот ни перед чем не остановится и никого не пожалеет!..

Этот яростный поединок в кабинете Черномырдина упомянул и Б.Н. Ельцин в своей книге «Президентский марафон». Но в свое время, в кругу осторожных политиков, мечущихся в своих пристрастиях между действующим президентом и Лебедем, мой вызов, брошенный секретарю Совбеза, расценивался как неуместная и несвоевременная храбрость. Понимали, что Лебедь, человек мстительный и мелочный, вряд ли простит мне подобное восстание, тем более что сам Ельцин, уставший от войны в Чечне, рад был спихнуть на Лебедя все связанные с ней заботы и неприятности.

В оценке человеческих качеств генерала Лебедя я не ошибся: он рвался к власти и, кажется, был готов пойти ради нее на все, что угодно.

Вот только в одном, я верил, не сподличает даже Александр Иванович — там, где речь идет о Чечне. О наших солдатах и офицерах, несущих на себе тяжесть войны. Все-таки за плечами у Лебедя был Афганистан, на груди — боевые ордена, и я полагал, что принципы боевого братства, начисто исключающие предательство, не позволят ему, как офицеру, принимать легковесные или эгоистичные решения. При всех сложностях складывающейся на территории Чечни обстановки ни у кого не было сомнений, что мы способны удержать ситуацию под контролем.

Как известно, ранним утром 6 августа 1996 года многочисленные силы сепаратистов, заблаговременно просочившиеся в город, произвели нападения на военные и гражданские объекты в городе Грозном.

Информация о том, что в городе накапливаются боевики, стала стекаться к командованию федеральных войск из различных источников еще задолго до самих событий. Назывались разные цифры, но речь шла о сотнях боевиков, расползавшихся по всему городу. Было ясно: затевается нечто серьезное. Объединенные общим командованием эти люди дожидались сигнала, чтобы достать из тайников оружие и боеприпасы.

Чтобы предвосхитить их нападение, следовало ввести в республике чрезвычайное положение и провести в Грозном несколько упреждающих операций — так называемых «зачисток», чтобы выявить тайники и проверить прибывающих в город людей на их принадлежность к незаконным вооруженным формированиям.

Но Лебедь, демонстрировавший свою приверженность договоренностям в Назрани с руководством боевиков, ничего иного слышать даже не хотел. Как следствие, армейские части ушли из центра Грозного на окраины — в Ханкалу и Северный. Блокпосты, на которых несли службу военнослужащие ВВ и сотрудники милиции, хоть и были подготовлены к длительной обороне, были все же немногочисленны и отстояли далеко друг от друга.

Такое поведение А. И. Лебедя вызывало у меня по меньшей мере недоумение. Мы столько раз обжигались на том, что чеченские боевики нарушали свои обещания, что вера секретаря Совбеза в их благородство казалась наивностью, сродни той, что позволяет простофилям верить даже в «честное воровское» слово. Я и предположить не мог, что Лебедь, бывший когда-то боевым комбатом в Афганистане, медлит совершенно осознанно, что его назначение уполномоченным представителем президента России в Чечне, как это следовало из радиоперехвата переговоров лидеров НВФ, являлось условием начала боевых действий в Грозном.

В основу плана захвата Грозного легла концепция А. Масхадова. Она предусматривала блокирование частей и подразделений федеральных войск в местах их дислокации и на блокпостах, чтобы исключить их активное участие в обороне правительственных зданий и ключевых военных объектов, которые боевики намеревались взять штурмом, сам штурм и обязательные засады на путях подхода подкреплений. Каждому отряду сепаратистов был «нарезан» свой район действий и поставлена конкретная задача по этапам операции.

Для этого, как это уже рассказывалось, часть своих сил боевики НВФ ввели в город заранее и с началом операции успешно выполнили первую задачу — блокировали части и подразделения федеральных войск. Наша оборона носила очаговый характер, причем чеченцы имели возможность спокойно передвигаться по городу, используя маршруты, которые не были перекрыты блокпостами федеральных войск.

Сразу же пошли потери.

Поминутная, я бы даже сказал — посекундная — хроника первого боевого дня пестрит сообщениями: «Блокированы», «Подверглись нападению», «Были обстреляны», «Идет бой»…

Лишь только пришли первые сообщения из Грозного, я понял, что оправдываются худшие наши ожидания, и немедленно отдал распоряжение главкому внутренних войск генералу Анатолию Афанасьевичу Шкирко направить в Чечню оставшиеся резервы. Всего набралось около двух с половиной тысячи солдат и офицеров из частей оперативного назначения.

И это все. Больше резервов нет! Если не считать специальные моторизованные части ВВ или, как часто их называют — «милицейские батальоны». Но в уличный бой их не пошлешь: нет ни техники соответствующей, ни вооружения, ни подготовки. На войне в лучшем случае могут они охранять тыловые коммуникации, и не более того.