Хо - Raptor

— Ладно. Фиг с ними, с камерами. Я вот о чём хотел с тобой поговорить. При девчонках не мог. Доказательств-то у меня нет. Одни предположения.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Пожалуйста, отнесись к этому серьёзно. У меня есть одно подозрение. Как ни страшно это прозвучит, но один из нас действительно может являться потенциальным убийцей.

— Вот как? Ну-ка, поподробнее, — Сергей перешёл на шёпот.

— Я всё думал и анализировал. Ты определённо не мог убить Настю. Во-первых, не было причин для этого, во-вторых, я тебя знаю очень давно. Мы дружим со школьной скамьи, и я уверен в тебе на все сто процентов. Ты — отпадаешь. Теперь Вовка. С ним мы тоже давно знакомы, и знаем, что этот толстый хряк не справится даже с тараканом, не говоря уже про убийство человека. Он слабак и трус. Готов поклясться, что этот болван проспал как убитый всю ночь и даже не ворочался.

— Уверен, что так и было.

— Ну вот. Остаётся… Генка. Он у нас «тёмная лошадка», всегда держится в стороне, редко вступает в разговоры, в основном молчит. Мы его знаем очень мало. И всё складывается против него. С самого начала. Смотри сам, — Бекас начал загибать пальцы. — Он спал на носу яхты, когда была перерезана верёвка, и пропал запасной якорь. Допустим, это действительно сделала Настя. Тогда почему Генка не проснулся, когда та буквально перешагивала через него? И потом, Настюха была далеко не силачкой. Чтобы поднять якорь, вытащив его из-под брезента и прочего барахла, а затем перетащить его к краю борта, ей бы потребовалось затратить немало усилий. Провозилась бы она долго, и при этом шуму бы подняла на всё море. Как тут не проснуться и не застукать её? Нет же, наш кэп спал сном младенца и ничего не услышал. Наверное, ей следовало уронить якорь прямо на него, чтобы он проснулся. Тебе не кажется это странным?

— Кажется. Считаешь, что Генка действительно мог перерезать верёвку и выкинуть якорь? А зачем тогда он потом так выступал и нервничал? И почему, в таком случае, Ольга сказала нам, что нашла доказательства, указывающие на причастность Насти?

— Погоди. Не будь таким наивным, приятель. Возмущения можно было легко разыграть, чтобы отвести от себя подозрение. Лучшая защита — это нападение. И потом, я не отрицаю правоту Ольги. Она действительно могла обнаружить эти улики. Но неужели истинный виновник не мог их попросту подбросить, подставив несчастную больную девушку, чтобы потом свалить всю вину на неё? А та и сама в это поверила, находясь в плену собственного безумия. Как видишь, версия Ольги таким образом становится вполне правдоподобной.

— Ё-моё… — произнёс Сергей. — Неужели так оно и было?

— Прямых доказательств, как я уже говорил, нет. Но слушай дальше. Потом мы натолкнулись на этот корабль. Спрашивается, как? На акватории площадью в сотни квадратных километров мы чудесным образом нашли заплутавшее судно, и воткнулись в него, ну прямо как по сценарию. Здесь пахнет заранее проделанными расчётами. Почему, по-твоему, не работала радиостанция на «Гортензии»? В чём причина? У Гераниных денег куры не клюют, но они не могли разориться на банальные запчасти к радиостанции. Смешно. Генка отвертелся, что ему было некогда её починить. Можно подумать, мы плавали на этой яхте каждый день, не давая ему возможности… Ладно, идём дальше, вспомни тот эпизод, когда мы зацепили шлюпку «Эвридики». Почему кэп отправил к штурвалу именно Лидку, которая совершенно не разбирается в управлении яхтой? Ведь было заранее ясно, что она не справится и всё испортит.

— Мы отталкивались от корабля.

— Поверь мне, эти секунды ничего бы не решили. Двигаемся дальше, — Бекас загнул следующий палец. — Когда мы высадились на «Эвридику», Генка моментально куда-то убежал, и появился только через какое-то время. Зачем он убегал? И, наконец, Настя каким-то образом оказалась в морозильнике, который был заперт снаружи. К слову, о том что он именно заперт не знал никто кроме Генки. Такое впечатление, что он вообще всё знает об этом корабле. Я понаблюдал, как он здесь ориентируется, и у меня сложилось впечатление, что он знает его превосходно.

— Он же моряк.

— Угу, моряк — с печки бряк. Пересели меня из однокомнатной хибары в трёхэтажный коттедж, и я в нём тут же заблужусь. Не-ет, тут что-то не чисто. Всего один раз Генка вышел с нами на откровения, и то посвятил эту беседу какой-то мистической фигне о проклятом корабле-призраке. Как будто пытался нас запугать. Заметь, в то время как мы все выбрали себе каюты на средней палубе, он упрямо ночует изолированно — наверху. Сидит там как сыч, в одиночестве. И не страшно ему ночью, одному.

— Да, это странно. Но ведь он вместе с нами активно участвовал в ремонте. При его непосредственном участии мы починили радиостанцию.

— Пока мы работали, он особо с нами не разглагольствовал. Электроснабжение мы восстановили без его помощи, а радиостанцию я бы отремонтированной не назвал. Толку от неё, как от козла молока. Не исключено, что это тоже входило в его план.

— А какой у него может быть план? Он же с нами в одной лодке оказался. Я хотел сказать, «в одной ситуации». Этот корабль сложно назвать «лодкой».

— Нет, дружище, это мы — в ситуации. А вот он неизвестно какую цель преследует.

— Если это на самом деле так, и Генка что-то действительно задумал, то почему он избавился от Насти?

— Понятия не имею. Вероятно, боялся, что она могла его разоблачить. Быть может, Настя действительно что-то видела. Она уже проболталась Ольге о своих ночных видениях. Кто знает, чего она там просекла… Или кого. Даже если она ничего не видела, преступнику всё равно следовало тщательнее замести следы, убрав вероятную свидетельницу.

— Почему он её не утопил тогда? Это более гуманно, и не оставляет никаких следов.

— А кто его знает? Может быть он садист-извращенец? А нас тут держит как объекты для своих разнузданных живодёрских развлечений. Не исключено, что он так жестоко подвесил труп убитой Насти именно для того, чтобы деморализовать нас.

— Это слишком чудовищно. Гена не похож на маньяка.

— А как по-твоему должен выглядеть маньяк? Безумно-агрессивный, неопрятный и рычащий психопат, с налитыми кровью глазами и пеной на губах? Не-ет, Серёнь, я всё это дело изучал. В большинстве своём, маньяки — это тихие, незаметные и, как это ни странно, интеллигентные люди, весьма приятной наружности. У них две жизни. Одна культурная — видная всем, а другая, преступная — скрытая, видимая только их непосредственным жертвам.

— Невероятно. Что же нам делать, если ты прав? Нужно следить за Генкой?

— Это лишнее. От слежки он ещё сильнее озлобится. Если он узнает, что мы его разоблачили, то может окончательно сбеситься. Нам нужно в первую очередь беречь наших девчонок. А с Генкой надо вести себя поосторожнее, присматриваясь к его поведению как можно внимательнее. Также мы не должны разобщаться. Пока нас много, справиться с нами невозможно. Преступник способен перебить нас только поодиночке. И, наконец, напомню, что мои предположения исключительно голословны. Никаких доказательств против Гены у меня нет. Вот уж совсем «замечательно» получится, если мы начнём его третировать, а он на самом деле невиновен. Поэтому, Серёг, будем вести себя при нём как обычно. Как всегда. Но ушки держим на макушке.