Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пора вставать, именинник: тебе еще на почте получать мой подарок, а мне – идти в парикмахерскую. Я заснула с мокрыми волосами, и сам посмотри, что у меня на голове.
– У тебя на голове чудесная грива. Или крона дерева.
– А хочется, чтобы мне сделали что-нибудь человеческое вместо стога сена, – вздохнула Соня. – Так что – подъем. Ночью наверстаем.
По почте на имя Клода по заказу Софьи прислали новейший синтезатор. Она купила его через Интернет. Целый оркестр в размере меньше клавиатуры стационарного компьютера. На этом можно играть в любом месте, хоть в кабинете, хоть на берегу моря, хоть в концертном зале.
– Я же официально «завязал» с эротическим рэпом. Музыку сочинять не придется.
– Э, милый, музыка просто выходит из тебя, когда родится, – как ребенок, хочешь ты этого или нет. А если ты ее не выпустишь – она умрет сама и тебя за собой потянет.
– Скорее, это про твои стихи. Я ведь раньше занимался спортом, а не фонтанировал мелодиями.
– Но ты слушал ту музыку, которую искал под настроение. Теперь у тебя такая жизнь, музыку к которой можешь придумать только ты сам.
– Это можно сказать про любого человека.
– Да. Но не всем дано перевести в звуки все: пейзажи, события, эмоции. В мире каждый хоть что-то должен делать для всех и за всех. Пользуясь своим инструментом.
– А ты мне подарила сразу все инструменты «в одном флаконе». – Клод был благодарен от души. Он давно собирался себе купить такой универсальный инструмент. А Соня угадала его желание без слов.
– Вот такая у тебя жена-волшебница. Но по ее виду пока этого не скажешь.
И супруги, резко снизив градус беседы, засуетились, собираясь на небольшой банкет.
Во дворе коты обступили своего благодетеля – Фредика. Миша отламывал куски колбасы и давал Фреду в руки, чтобы эти разбойничьего вида котяры, заматеревшие в последнее время от регулярного питания, получали равные порции.
Соня, подходя к этим двоим, совершающим ритуал кормления, посоветовала:
– Вы кискам рыбки дайте. Ведь теперь ее у нас образовалось слишком много – четверо из тех, кого приглашали на праздник, будут отсутствовать.
– Трое. Гия обещал приехать и уехать ночью. Он уже организовал похороны, которые состоятся завтра.
– Он тебе звонил, а почему не нам?
– Думал, что вы спите. И был прав, – Миша ухмыльнулся вслед Соне, у которой на голове было что-то такое, что делают на показах от кутюр Вивьен Вествуд. Соня уже влезала в джип, когда Миша не смог удержаться:
– Я упала с сеновала, тормозила головой!
– Я хоть тормозила, – язвительно отшутилась Соня. И Миша решил пригладить вихры, которые у него на голове всегда торчали непредсказуемо.
Соня захлопнула дверцу джипа. И они поехали с Клодом каждый по своим делам в отличном настроении.
И не обратили внимания на то, что Фредик ничего им не сказал вслед. А все потому, что Миша сообщил малышу, что Влад умер, и его больше не будет нигде и никогда.
И мальчик очень переживал. Он скучал не только по родителям. Все, кто был вокруг в его детстве, были ему нужны, как стены нужны дому. И он страдал, понимая, что вот уже все стало не таким, как раньше. Ему было больно. Он не плакал, но ему не хотелось говорить, а хотелось вспоминать Влада. Это потому что его дух прибыл сюда попрощаться с друзьями. Стоял и наблюдал продолжающуюся без него жизнь. Ангел Фреда и Ангел Влада подошли к Ангелу Михаила.
– Для малыша Влад значил больше, чем для остальных. Он был его другом, таким же, как Миша.
В диалог Ангелов вмешался дух Влада:
– Хотел у тебя, Ангел, спросить: такой была моя судьба – умереть на свадьбе?
– Нет. Это была злая воля человека с выгоревшей душой, его действиями наша команда руководить не может. А твоя судьба была довольно долгой – до шестидесяти двух лет. И тогда ты мог бы почивать на лаврах после изготовления непревзойденного протеза.
Коты вздыбили шерсть на загривках и взвыли. Они видят духов. А пес с недоумением и растерянностью уставился на семейство кошачьих: чего это они? Не на него ли опять ополчились?
Фредик заплакал и уткнулся в колени Миши. Тот погладил мальчика по голове.
– Не обижайся. Это они не на тебя злятся, – успокоил Миша. А его Ангел попросил Ангела Влада, чтобы энергетическая оболочка отошла подальше от глаз-радаров котов. И Влад пошел и сел в гамак в саду. Но тот под его новым весом едва шелохнулся, как от ветра. Душа парня скучала по земным радостям. И ей было тревожно и радостно одновременно от предчувствия другой реальности, в которой он оказался так внезапно, не подготовившись к ней совершенно.
– Но впереди – вечность, – успокоил его Ангел. Через сорок дней тебе уже станет недоступно передвижение над землей.
– А у меня есть шансы на рай? – вздохнув, спросил у Ангела призрачный Влад.
– Ты – убиенный. И шансы твои высоки.
– Но отец из-за меня убил человека еще в Штатах.
– В Москве тоже убил еще одного. А ты думал, что он тебя не любит.
– Он и не любил. Я в стихах Сони прочел: «Любить живых куда трудней, чем мертвых, чем просто тень, оставленную именем, чем только то, что в памяти хорошего намеренно оставлено нам ими».
– Намеренно? Почему намеренно?
– Наверное, можно что-то хорошее сделать и нечаянно, не специально.
Ангел задумался на пару секунд.
– Но можно ведь делать хорошее другим ради себя самого! Мог же твой отец пожелать получить стакан воды перед смертью из рук сына? Мог. Или мог он желать передать тебе накопленное? В его случае накоплено все было явно не путем праведным.
– Он уже передал часть своего добра мне – в виде студии.
– И это тебя погубило. Он хотел тебе безбедной жизни, а накликал беду.
– Думаю, это меньшее, в чем он виноват в своей жизни.
– Не нам судить его.
– Раз я убиенный, то, сам того не желая, он обеспечил мне рай.
Ангел улыбнулся шутке подопечного. И перенес его энергетическую оболочку в Москву – в пентхаус Гии, где находились одевающиеся на похороны две женщины: молодая вдова и теща. Лица у обеих были заплаканными и измученными. В квартире уже был, кроме него, еще и дух Настиного отца с его Ангелом. Духи мужчин обнялись.
– Почему ты так задержался в Турции? – в голосе тестя звучал упрек зятю.
– Надо было с друзьями попрощаться. У одного из них был день рождения. Раньше-то у меня друзей не
