Отдел убийств: год на смертельных улицах - Дэвид Саймон

пальцев, ни волос, ни синтетических волокон, ни следов, ничего, что можно принять за вещдоки. В карманах жертвы тоже нет улик. И мистер Моррис не сказал ничего вразумительного первым патрульным и медикам – но это и не удивительно, если учесть, что он уже был мертв.

Свидетели? В полуночную смену, когда в этой части проджекта Гилмор-Хоумс вообще нет живых людей? Расселенный из-за будущей реновации двор, куда вошел Энтони Моррис, темен, холоден и совершенно лишен признаков жизни. Ни фонарей на улице, ни света за заколоченными окнами, ни пешеходов, ни соседей, ни магазинов или баров на углу.

Зашибись место для убийства, думает Рич Гарви, оглядывая пустынный двор. Практически идеальное. Энтони Морриса убили в городе с населением в 730 тысяч человек, но с тем же успехом место преступления могло находиться в Невадской пустыне, арктической тундре или любой другой неизведанной глуши.

О выстрелах сообщили в анонимном звонке. То есть нет ни рапорта о стрельбе или теле, ни даже шанса поговорить с нашедшими жертву. Ни пешеходов, ни скорбящих родных, ни шпаны с бандитскими жестами на углах. Пока Макаллистер обходит место преступления, Гарви стоит и дрожит ранним зимним утром, ожидая хотя бы отдаленного намека на жизнь в окружающем городе – любое теплое освещенное место, где можно было бы задать первый вопрос следствия.

Ничего. Тишина абсолютна; округа – пуста. Есть только Гарви, его напарник и обычные лица из Западного района в круговерти синих мигалок – наедине с трупом в спящем городе. Гарви говорит себе, что это неважно, что где-то и кто-то готов поговорить с ним, рассказать об Энтони Моррисе и его врагах. Может, родные, может, подружка или какой-нибудь друг детства с другого конца проджекта. Может, анонимный звонок в отдел убийств или письмо от какого-нибудь информатора, сидящего за мелочевку.

Потому что когда у тебя идеальный год, настолько мрачно быть не может. Ведь с чем бы он остался на Винчестер-стрит, если бы Бимиллер не взял на месте преступления девушку жертвы? Или на ограблении фэрфилдского бара, если бы пацан с парковки не запомнил номера уезжающей машины? Или на убийстве Лэнгли в Пимлико, где патрульные произвели арест за хранение наркотиков в половине квартала от места преступления – и арестованный оказался очевидцем?

Да уж, думает Гарви, а вот теперь у меня нет ни хрена. Ну, это не новости. Не считая самых элементарных данкеров, все дела выглядят глухо, когда только приезжаешь на место.

– Может, вам еще позвонят, – говорит патрульный.

– Может, – не спорит Гарви.

Потихоньку оправдывая надежду, через час они с Макаллистером стоят в гостиной, полной родственников жертвы. Мать, сестры, родные и кузены расположились по краям комнаты, а детективы торчат в центре, создавая некую центробежную силу.

В сухой жаре и тесноте Гарви наблюдает, как Макаллистер приступает к стандартному объяснению, что скорбящей семье стоит и не стоит делать Во Время Утраты. Гарви никогда не перестанет удивляться актерскому мастерству Мака в разговоре с семьями: голова слегка склонена к плечу, руки кротко сложены перед собой – да он приходской священник, медленно и размеренно изливающий прочувствованную печаль. Вдобавок Мак даже слегка обаятельно заикается во время стресса, что добавляет ранимости. Час назад на месте преступления, стоя над мертвецом, Макаллистер за остротами в карман не лез. Теперь же, с матерью покойного, он мистер Забота. Хренов Фил Донахью[79] в тренчкоте.

– Сейчас вам нет никакой необходимости ехать в бюро судмедэкспертизы. Даже если вы захотите, вас не пустят…

– Это где? – спрашивает мать.

– У судмедэксперта, – медленно произносит Макаллистер. – Но не забивайте голову. Вам нужно только позвонить в похоронную контору по своему выбору и сообщить, что тело находится в бюро судмедэкспертизы на перекрестке Пенн и Ломбард. Они сами знают, что делать. Хорошо?

Мать кивает.

– Так, мы постараемся найти того, кто это сделал, но нам нужна помощь семьи… Для этого мы и приехали…

Речь агента по продажам. Макаллистер старается изо всех сил – выдает свой монолог «вы не можете его вернуть, но можете отомстить», на который мать то и дело согласно кивает. Гарви оглядывает комнату в поисках хоть какого-нибудь признака, маломальского дискомфорта у члена семьи с тайным знанием. Все какие-то далекие, отстраненные, но многие берут визитки, заверяя, что ничего не знают, но позвонят даже из-за самого незначительного слушка.

– Еще раз позвольте выразить соболезнования вашей утрате… – говорит Макаллистер в дверях.

Гарви смотрит на комнату, полную отсутствующих лиц. Мать, братья, сестры, кузены, друзья – как будто никто из них не имеет представления о причинах для убийства. Он смиряется с тем, что телефон в отделе разрываться не будет.

– И еще раз – не стесняйтесь звонить, если у вас будут какие-нибудь вопросы или информация, – закругляется Макаллистер.

Гарви первый направляется к двери. Когда оба детектива выходят, Гарви оборачивается к напарнику и уже готовится объяснить, почему именно он должен быть старшим детективом в этом безнадежном предприятии. Но ничего не говорит, вместо этого смотря через плечо Мака на молодого человека, двоюродного брата жертвы, который украдкой последовал за ними.

– Прошу прощения, офицер…

Макаллистер тоже поворачивается, к заметному дискомфорту родственника. Но молодой человек хочет что-то сказать – и ему никто не помешает.

– Прошу прощения, – произносит он едва ли не шепотом.

– Да? – спрашивает Гарви.

– Можно… эм-м…

Вот оно, думает Гарви. Вот момент, когда скорбящий родственник отступает от семьи и смело раскрывает небольшую истину. Двоюродный брат протягивает руку, и первым ее пожимает Макаллистер. Гарви следует его примеру, согретый знанием, что он действительно золотой мальчик, что он вознесся над реальностью и стал Мидасом убийств в гетто.

– Можно…

Да, думает Гарви, можно. Конечно же можно рассказать все, все до последней капли о твоем двоюродном брате Энтони. Расскажи, чем он кололся, что толкал или что не поделил с клиентом вчера вечером. Расскажи о денежных проблемах, из-за которых поставщик поклялся поквитаться. Расскажи о девчонках, с которыми он шалил, или их парнях, которые обещали его урыть. Расскажи, что слышал на улице после убийства, или даже имя того, кто хвастался об убийстве в каком-нибудь баре. Нам можно рассказать все.

– Можно… эм-м… задать вопрос?

Вопрос? Ну конечно можно. Наверное, хочешь остаться анонимным. Эй, если ты не очевидец, то оставайся хоть моногамным. Мы твои друзья. Мы тебя любим. Свозим в центр, бесплатно угостим кофе и пончиками. Мы копы. Верь нам. Расскажи нам все.

– Что такое? – спрашивает Макаллистер.

– Вы хотите сказать…

– Да?

– Вы хотите сказать, что мой двоюродный брат Энтони умер?

Гарви смотрит на Макаллистера, а