Империя тысячи солнц. Том 1 - Шервуд Смит

– Мой младший брат умней нас всех, – говорил как-то Крисарх Гален бан-Аркад. – Надеюсь только, – добавил он, подумав, – он поймет это раньше, чем кто-либо другой.

«Кто-либо» должно было относиться к Семиону, в то время Эренарху – тому, что послал Ванна на Талгарт с поручением докладывать все подслушанные разговоры. «В целях безопасности, – сказали ему. – Бан-Аркад думает только о музыке и не распознает убийцу или шпиона в своем окружении». Потребовалось почти полгода, чтобы Ванн научился видеть истину за искажающими мир очками, одетыми на него подготовкой на Нарбоне, и понял, что вольность мысли и речи Галена вовсе не слабость. И еще он понял, что единственные люди, имевшие доступ к Галену в любой момент, – шпионы Семиона, а сам старший брат – единственная злая сила в жизни Галена.

«Хотя это оказалось не так», – подумал Ванн. Сидевшие за столом наполнили бокалы и провозгласили тост за Панарха. Новости с «Грозного» терзали Ванна. Порой, особенно по ночам, его угнетала мысль: мог бы он спасти Галена, если бы не перевод с Талгарта?

– ...значит, насколько вам, Ваше Высочество, известно, у этих рифтеров нет союзников? – спросил коммандер Эфрик, помолчав немного. Под его немного простоватой внешностью на деле скрывался острый ум.

– Их союзники были убиты, когда один из рифтеров Эсабиана нашел их базу, – ответил Эренарх. – Полагаю, вы не слышали еще о Хриме Беспощадном?

Капитан отрицательно покачал головой.

– Возможно, мы найдем его имя в списках разыскиваемых? – пробормотал Эфрик.

– Наверняка, – кивнул Эренарх.

– Судя по видеозаписям, захваченным «Грозным» на Тремонтане, – заметил Нукиэль, – похоже, вооруженные Эсабианом рифтеры не ограничивают себя ничем.

– На Рифтхавене тоже говорили об этом, – признал Эренарх. – Абсолютно ничем.

– Возможно, Эсабиан сам поощряет это, – подал голос Эфрик. – Что ж, в этом есть своя логика: пока его союзнички лютуют на беззащитных планетах, он может укреплять свою власть.

Нукиэль кивнул, поставил свой бокал на стол и пошевелил пальцами.

– Ваше Высочество, вам не известно, что капитан Вийя собиралась делать после бегства с Рифтхавена?

– Как раз об этом мы спорили перед тем, как Карру послали нам вдогонку половину своего флота, – с улыбкой сказал Эренарх. – Я полагаю, она намеревалась вернуться на запасную базу и отсиживаться там до тех пор, пока ситуация не определится в ту или иную сторону – или пока не выйдут припасы.

– И эти планы включали в себя вас и Омиловых, Ваше Высочество? – поинтересовался Эфрик.

Интересно, подумал Ванн, понял ли Эренарх, как тонко сформулирован вопрос. Впрочем, вид у того был достаточно беззаботный – он осушил третий бокал и снова потянулся за графином.

Им как раз предстояло выяснить, попал ли Эренарх к этим рифтерам случайно – или намеренно.

– По обстоятельствам, – безмятежно бросил Брендон и улыбнулся, вертя в руках хрустальный бокал. – Одна из новостей, которые они узнали на Рифтхавене, заключалась в том, что благодаря должарианской дотошности во всем, что касается мести, Эсабиан назначил за мою голову награду, на которую можно купить несколько дюжин планет. У меня сложилось впечатление, будто кое-кто из экипажа Вийи колебался между желанием набить карман и осознанием того, сколько они проживут, сдав меня должарианцам. Как раз перед тем, как ваш раптор лишил нас хода, мы обнаружили, что Вийя не собиралась высаживать нас нигде – впрочем, из нас бы вышли легкие мишени.

«Что ж, это отвечает на формальный вопрос и обходит стороной настоящий», – не без одобрения отметил про себя Ванн.

Он родился на Артелионе – его родители оба служили в морской пехоте – и вырос среди формальностей, определявших тамошнюю жизнь. Нынешняя проблема изначально была не из простых: она касалась не только гражданской иерархии, но и взаимоотношений военных со штатскими, что усугублялось еще и неожиданным уходом Эренарха с военной службы десять лет назад.

«Если бы он сохранил хотя бы младший чин, Нукиэль просто приказал бы ему отвечать, и никакая собака не смогла бы подкопаться под этот приказ».

– Верно, – согласился Нукиэль. – И потом, она могла опасаться, что вы приведете должарианцев к ней и ее команде.

– Вольно или невольно, – подтвердил Брендон, снова слегка повернув направление вопроса. – При всех их стараниях Себастьян не прожил бы долго под новой их пыткой.

– Наши медики подтверждают это, Ваше Высочество, – негромко заметил Эфрик. – Одно утешает: стоит нам попасть на Арес, и он получит всю медицинскую помощь, в которой нуждается.

Капитан со старпомом едва заметно переглянулись.

Брендон любовался игрой бликов в бокале; покрытое заживающими синяками лицо его оставалось совершенно непроницаемым.

– Боюсь только, наше прибытие на Арес несколько задерживается, – сказал Нукиэль, откидываясь на спинку кресла. – В настоящий момент мы находимся на орбите Дезриена.

– А, Дезриен? – поднял взгляд Эренарх. – У вас что, там более срочные дела?

До Ванна дошло, что в первый раз с начале беседы вопрос задал Брендон. «Он все знает. Он не спросил бы ничего такого, что заставило Нукиэля определить его статус – гражданина или заключенного. Что он пытается защитить?»

– Да, дела, – слабо улыбнулся Нукиэль. – Точнее, дела у вас. Для меня все это остается загадкой, но Верховный Фанист распорядилась совершенно однозначно...

Эренарх нахмурился, и Нукиэль осекся.

– «Томико был на Артелионе», – так сказала мне Нумен, – пояснил он. – Диграмматон теперь у нее.

Эренарх зажмурился. Лицо его разом утратило веселость, сменившуюся непроницаемой маской – такую Ванн часто видел на лице Галена, стоило разговору коснуться Семиона.

– Так или иначе, – продолжал Нукиэль, – вы, Омиловы, эйя и рифтеры – кота она не упоминала, тем более, что тот хорошо прижился у младших офицеров, – отсылаетесь вниз, на планету, в «Колумбиаде».

Ванн увидел, как едва заметно напряглось лицо Эренарха – только у глаз. Трудно сказать, заметили ли это капитан со старпомом, а если заметили, то поняли ли. Это на мгновение усилило сходство Брендона с Галеном.

«Ему это не нравится, совсем не нравится».

Ванн не мог винить его в этом. Никто из членов правящей семьи не ступал на Дезриен уже почти полтора столетия – со времен Бёрджесса III на закате его долгого правления. Он отрекся от престола в пользу дочери, надел монашескую рясу и навсегда сгинул в святилищах Дезриена. Вряд ли кто из Аркадов ощущал себя уютно рядом с силой, которая не уступала той власти, что установил Джаспар тысячу лет назад.

– Вы поставили в известность рифтеров? – спросил Эренарх, подумав немного.

– Нет еще, – ответил Нукиэль. – Мой разговор с Элоатри – новым Верховным Фанистом – состоялся совсем незадолго до этой нашей встречи. – Он снова покосился на Эфрика, который ответил ему невеселой улыбкой. – Похоже, Ваше Высочество, вы более преуспели в общении с ними, нежели мы. Не хотите ли вы лично сказать им об этом?

– Скажу, – медленно произнес Эренарх. – Мне все равно хотелось проведать Иварда. Или он размещен в другом месте?

– Он со всем остальным экипажем. Он отчаянно настаивал на этом, и медики решили, что так будет лучше. – Нукиэль оглянулся на Эфрика. – Боюсь, что не в их силах помочь ему по-настоящему. Возможно, на Аресе... – Конец фразы повис в воздухе.

Эренарх кивнул.

– Во сколько нам вылетать?

– Восемь ноль ноль стандартного.

«И я тоже буду с ними», – подумал Ванн без особого удовольствия. Все, что он слышал до сих пор про Дезриен, ему никак не нравилось.

– Спасибо. – Эренарх поднялся из-за стола. – Пожалуй, это лучше сделать прямо сейчас. Чтобы мы успели соснуть перед исполнением приказания. – Он произнес «исполнение» шутливым тоном, и это несколько отвлекло внимание от того факта, что именно он, а не капитан, закрыл эту беседу.

Капитан с коммандером тоже поднялись. Попрощавшись, Эренарх вышел из капитанской каюты, и Ванн последовал за ним.

Умению превращаться в почти невидимую тень Ванн научился за время напряженной подготовки на Нарбоне. Он знал, как с точностью до сантиметра определить радиус дыхания человека. Идти незамеченным считалось у лиц, состоявших на личной службе у Семиона, высшим достоинством; если он заговаривал с тобой, можно было считать себя уволенным. Гален – тот был прямой противоположностью брату: тот обезоруживающий интерес, который он проявлял к любому из своего окружения вне зависимости от ранга, поначалу даже нервировал Ванна.

Подходя к лифту, Ванн думал, уподобится ли Брендон Семиону, стоя от него в метре и полностью игнорируя, или же будет расспрашивать о семье, симпатиях и антипатиях, как делал это Гален?