Время меча - Юрий Нестеренко

— Я недооценил тебя, а ты — меня, — уточнил Эйрих. — Тебе ведь не удалось подобраться незаметно.

— Но обернулся ты в самый последний момент. Итак, мы сцепились. Мы были слишком близко, и мечи так и не были пущены в ход. Вместо этого была долгая борьба, в которой ни один из нас не мог взять верх. В конце концов мы оказались на краю пропасти…

— Мы стояли над обрывом, крепко обнявшись, словно лучшие друзья после долгой разлуки… — насмешливо произнес Эйрих.

— Да, мы простояли так несколько минут, испытывая друг друга на прочность. И наконец я сказал: «Ты видишь, что ни один из нас не может взять вверх. Каждый может столкнуть в пропасть другого, но при этом неминуемо будет увлечен туда сам. Меня такой исход не устраивает, тебя, думаю, тоже. «

— Да, — кивнул Эйрих, — наримати давно уже не фанатики, выполняющие миссию любой ценой. Мы, конечно, рискуем, но все же стараемся остаться в живых.

— «И что же мы будем делать? „ — спросил он тогда, — продолжал Айзендорг. — «Заключим соглашение“, — предложил я. «Сейчас мы мирно разойдемся, и ты в течение месяца не будешь преследовать меня. Я ведь знаю, что ваши контракты не имеют жесткого ограничения по времени. Но мы дадим друг другу слово, что следующая наша встреча закончится смертью одного из нас. «

— Это была лукавая формулировка, но меня не так-то просто провести, — заметил Эйрих. — «Тогда и ты должен пообещать, что в течение месяца не будешь преследовать меня», — сказал я.

— Считай это лукавством, сколько тебе угодно, раз уж тебе не понять, что аристократу и рыцарю и в голову не придет гоняться за наемным убийцей,

— возразил Айзендорг. — Это ниже его достоинства.

— Папа, но как ты вообще мог предлагать соглашение такому человеку? — вмешалась Элина. — Разве ему можно верить на слово?

— Вся жизнь наримати проходит во лжи, это верно… — начал пояснять граф.

— Я предпочитаю термин «под личинами», — возразил Эйрих. — Да, выполняя миссию, нам приходится скрываться под той или иной личиной, и, разумеется, клятвы, даваемые в этом качестве, значат не больше, чем клятвы, произносимые актером по ходу пьесы. Но, сколь бы странным это ни казалось некоторым, у нас тоже есть свой кодекс чести. Слово наримати, данное им от своего собственного лица, нерушимо. Впрочем, мы даем его крайне редко. Мы стараемся не связывать себя лишними обязательствами.

— Тем не менее, тогда ты согласился.

— Да, я сказал «Не в наших обычаях заключать договоры с жертвами, однако я впервые встречаю бойца, равного мне». Я и теперь уважаю тебя, граф, несмотря на наши… разногласия.

— Готов признать, что ты тоже заслуживаешь уважения — как боец.

— И что было дальше? — поторопила Элина.

— Я дал слово дворянина, а он — слово наримати. После чего мы отошли от пропасти, я подозвал коня, сел в седло и уехал. С тех пор мы не встречались — до сегодняшнего дня.

— Что ж, я готов рассказать, что было дальше, — неспешно произнес Эйрих. — Я, разумеется, сдержал слово и начал вновь разыскивать след графа лишь месяц спустя. Это оказалось непросто — слава героя пришла к графу позже, а в те дни он мог странствовать по всему Западу, не привлекая к себе внимания. Несколько месяцев спустя я узнал, что он служит наемником на севере, но к тому времени, как я добрался до его части, оказалось, что он уже уволился; затем его след отыскался в южных княжествах… Я не особенно беспокоился, понимая, что жизнь наемника полна превратностей, и время работает скорее на меня, чем на него. По нашим условиям, контракт считается выполненным, даже если жертва погибает по независящим от наримати причинам. В противном случае нам пришлось бы оставлять на каждом трупе некую визитную карточку, а нам совершенно ни к чему лишний риск и дешевая реклама; напротив, мы нередко обставляем дело так, чтобы смерть выглядела естественной. И вроде бы все сложилось так, как я и предполагал — до меня дошел слух, что граф убит в сражении под Бьенто. Разумеется, я помнил, что человек мертв лишь тогда, когда ты сам осмотрел его труп, и окончательного вывода не делал, но сведения были достаточно убедительными — я говорил с непосредственными свидетелями его гибели.

— Я был всего лишь тяжело ранен, — сообщил Айзендорг.

— В битве под Бьенто с обеих сторон полегло почти пятнадцать тысяч, и, разумеется, раскапывать братские могилы в поисках тела не было никакой возможности, к тому же многие трупы были сожжены на погребальных кострах, — продолжал Эйрих. — Я решил просто подождать, не объявится ли граф где-нибудь снова. Тем не менее, я считал дело практически решенным…

— Ты снова недооценил меня, — вставил граф.

— … и наведался к местному представителю Ордена — существуют определенные тайные знаки, по которым мы находим друг друга — поинтересоваться, нет ли еще контрактов. Наши правила не запрещают работать по нескольким заказам одновременно. Нельзя лишь работать с клиентом напрямую

— все контракты заключаются через Орден, который сразу же получает 70% платы в виде аванса. Наримати, обращаясь в представительство Ордена, выбирают себе заказ по вкусу из числа тех, за которые внесен аванс. Таким образом, заказчик никогда не знает исполнителя, но исполнитель знает заказчика — наша лишняя гарантия на случай нечестной игры со стороны последнего. После исполнения выплачиваются остальные 30%, которые достаются уже непосредственно исполнителю. БОльшая часть этих денег, впрочем, тоже обычно остается на счетах Ордена, который пускает их в оборот через подконтрольные структуры по всему миру; наримати снимает их вместе с процентами, когда уходит в отставку. В тех исключительно редких случаях, когда наримати терпит неудачу — то есть гибнет, в противном случае он должен повторять попытки, пока контракт не будет исполнен — аванс не возвращается: плата за риск. Ну так вот, мне как раз подвернулся выгодный контракт. У одного из местных владетельных князей был племянник, которому, как это обычно бывает, надоело ждать, пока дядюшка освободит трон. Вот он и обратился к помощи Ордена. Дело обещало быть легким — претендент имел широкие полномочия в замке и предпринял необходимые меры, чтобы исполнитель мог без проблем проникнуть, куда надо, и выйти обратно. Я охотно взялся за это. Но когда я крался по тайному ходу к спальне князя, пол под моими ногами внезапно провалился, и я оказался в ловушке, где меня уже поджидали стражники. Меня схватили, заковали в цепи и отвели в глухой каземат глубоко в подземелье. Как оказалось, вся затея с покушением была провокацией, организованной самим старым князем. Он давно подозревал своего племянника, но не имел формального повода обвинить его в измене, поэтому и затеял этот спектакль. Далее, по сценарию, я должен был признаться под пытками — отнюдь не театральными — что подослан племянником, после чего тому рубят голову, а меня казнят каким-нибудь еще менее приятным способом. Конечно, с моей стороны было довольно глупо попасться в такую ловушку, но в свое оправдание могу заметить, что эта история — практически беспрецедентна. Нужно быть редкостным глупцом, чтобы сыграть такую шутку с наримати, не боясь мести Ордена.