Колдун и кристалл - Стивен Кинг

— Роланд? — Ален шагнул к стрелку. Осторожно, словно хирург, вонзающий скальпель в тело пациента, просунул правую руку между хрустальным шаром и лицом Роланда. Реакции не последовало. Ален убрал руку, повернулся к Катберту. — Можешь ты «коснуться» его? — спросил Берт. Ален покачал головой.

— Нет. Его разум словно унесся далеко-далеко.

— Мы должны его разбудить. — Голос Катберта дрожал от волнения.

— Ванней говорил нам, что если слишком быстро выводить человека из глубокого транса, он может сойти с ума, — ответил Катберт. — Помнишь? Не знаю, решусь ли я…

Роланд шевельнулся. Розовые озера, появившиеся на месте его глаз, начали расти, губы решительно сжались, как бывало с ним в мгновения высшего напряжения.

— Нет! Они не устоят! — От голоса Роланда по коже Алена и Катберта побежали мурашки. То был не его голос, во всяком случае, принадлежал он не юноше, но мужу.

— Нет, — гораздо позже сказал Ален, когда Роланд спал, а они с Катбертом сидели у костра. — То был голос короля.

Сейчас же, однако, оба молча смотрели на своего друга, парализованные страхом.

— Когда я приду во плоти, они не устоят! Клянусь именем моего отца, НЕ УСТОЯТ!

А потом неестественно розовое лицо Роланда перекосило, как перекашивает лицо человека, которому открылось что-то невероятно страшное. И вопрос о том, что они могут погубить Роланда, спасая его, отпал сам собой; оба поняли, что магический кристалл убьет Роланда у них на глазах, если они не вмешаются.

Во дворе ранчо «Полоса К» Роланда ударил Катберт. На этот раз инициативу взял на себя Ален, врезал правым кулаком Роланду в лоб. Его отбросило назад, хрустальный шар выпал из слабеющих пальцев, отсвет ужасного розового сияния покинул его лицо. Катберт поймал Роланда, Ален — шар. Розовый свет притягивал взгляд, пытался проникнуть в мозг, но Ален решительно затолкал магический кристалл в мешок, более не взглянув на него, затянул веревку… но в последний момент успел заметить, что розовый свет погас: шар признал свое поражение, во всяком случае, в этой стычке.

Ален повернулся, поморщился, увидев синяк, расползающийся по лбу Роланда.

— Он?..

— Отключился, — ответил Катберт на невысказанный вопрос.

— Лучше бы ему побыстрее прийти в себя.

Катберт мрачно взглянул на Алена, от его обычной веселости не осталось и следа.

— Да, в этом ты абсолютно прав.

Шими стоял у нижней ступени лестницы, которая вела в хозяйственные помещения, переминаясь с ноги на ногу, ожидая, что сэй Торин вернется с дворцовой кухни или позовет его туда. Он не знал, как долго она пробыла на кухне, но ему казалось — целую вечность. Он хотел, чтобы она вернулась, а еще больше, чтобы привела с собой сэй Сюзан. Шими ужасно не нравилось и это место, и этот день. Дурное предчувствие наползало, как черный дым, поднявшийся к небу на западе. Что там случилось, связано ли это с громовым раскатом, который он слышал раньше, Шими не знал, но ему хотелось выбраться из Дома-на-Набережной до того, как солнце исчезнет в дыму у западного горизонта и в небе воцарится настоящая Демоническая Луна.

Одна из дверей, соединяющих коридор с кухней, распахнулась. Олив поспешила к нему. Одна.

— Она в кладовой, это точно. — Олив провела рукой по седеющим волосам. — Большего я от этих двух идиотов не добилась. Я поняла, что и не добьюсь, как только они заговорили на своем птичьем языке.

Специального слова для диалекта простолюдинов Меджиса не было, поэтому аристократия называла его по-всякому, в том числе и птичьим языком. Олив знала обоих ковбоев, что охраняли кладовую, не лично, конечно, но встречала их и во дворце, и вне его. Опять же у нее не было ни малейшего сомнения в том, что эти парни владеют не только птичьим, но и нормальным языком. А заговорили на птичьем только для того, чтобы прикинуться, будто не понимают ее, и избежать необходимости отвечать на вопросы. Олив им подыграла и не стала выводить их на чистую воду, хотя местным диалектом владела и могла бы высказать ковбоям все, что о них думает. Она уже поняла, что ковбои получили строгий приказ держать язык за зубами.

— Я сказала им, что наверху какие-то люди. — продолжила Олив, — и я боюсь, что они хотят украсть серебро. Попросила их подняться и посмотреть, кого занесло во дворец. Они лишь тупо смотрели на меня. No habla[56], сэй. Дерьмо. Дерьмо!

Шими хотел уже обозвать ковбоев сукиными детьми, но решил, что лучше помолчать. Олив ходила перед ним взад-вперед, изредка бросая взгляды на закрытые двери кухни. Наконец остановилась перед Шими.

— Выверни карманы. Давай посмотрим, нет ли в них чего полезного.

Шими подчинился. Из одного достал маленький карманный нож (подарок Стенли Руиса) и недоеденную булку. Из второго — три маленькие, пальчиковые петарды, одну большую, круглую, и несколько серных спичек.

Глаза Олив заблестели, когда она увидела петарды и спички.

— Слушай меня. Шими…

Катберт похлопал Роланда по щеке. Безрезультатно. Ален оттолкнул его, опустился на колени, взял руки стрелка в свои. Он никогда не использовал свой дар для того, чтобы помочь человеку прийти в себя, но ему говорили, что такое возможно: в некоторых случаях дар позволяет проникнуть в разум другого.

Роланд! Роланд, проснись! Пожалуйста! Ты нам нужен!

Поначалу ответная реакция напрочь отсутствовала. Потом Роланд шевельнулся, что-то пробормотал, выдернул руки из пальцев Алена. За мгновение до того, как веки Роланда поднялись, и Катберт, и Ален замерли от страха: вдруг они увидят не глаза, а розовый пламень.

Но они увидели глаза Роланда — холодные светло-синие глаза стрелка.

Он попытался подняться, но первая попытка не удалась. Протянув руки, Катберт взялся за одну руку стрелка, Ален — за вторую. Когда они потянули его вверх, Берт чуть не ахнул: в волосах Роланда появилась седина, которой раньше не было и в помине, он мог в этом поклясться. Однако последний раз взгляд его упал на волосы Роланда только утром, то есть очень и очень давно.

— Сколько я пролежал без сознания? — Роланд кончиками пальцев коснулся синяка на лбу и поморщился от боли.

— Не долго, — ответил Ален. — От силы минут пять. Роланд, извини, что ударил тебя, но пришлось. Шар… я подумал, что он убивает тебя.

— Может, так и было. С ним все в порядке?

Ален указал на затянутый веревкой мешок.

— Хорошо. Будет лучше, если его повезет один из вас. Я… — он помолчал, ища подходящие слова, а когда нашел, ледяная улыбка искривила уголки его рта, — …боюсь не устоять перед искушением. Поехали к Скале Висельников. Надо закончить начатое.