Книга о хорошей речи - Ирина Голуб

Иные стилистические функции выполняет оценочная лексика в романе Μ. Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы»: она служит основой для создания психологического портрета Иудушки-Кровопивушки, в самом прозвище которого суффиксы субъективной оценки выполняют сатирическую роль. Его речам «ласковые» слова придают слащавость и елейность, которыми он старается прикрыть свое лицемерие и ханжество: А знаете ли вы, маменька, отчего мы в дворянском звании родились? А все оттого, что милость Божья к нам была. Кабы не она, и мы сидели бы теперь в избушке, да горела бы у нас не свечечка, а лучинушка, а уж чайку да кофейку — об этом и думать бы не смели! Сидели бы, я бы лаптишечки ковырял, вы бы щец там каких-нибудь пустеньких поужинать собирали…

Ф. М. Достоевский обращался к ласкательным суффиксам как к сильному средству речевой характеристики героев. В одних случаях эти языковые средства свидетельствуют о нежности, любви героя: Мамочка, мама, раз-то в жизни была ты у меня… Мамочка, где ты теперь, гостья ты моя далекая?.. Только обнять мне тебя и поцеловать твои синенькие глазки; в других — уменьшительно-ласкательные слова передают издевку, насмешливо-иронический тон говорящего, например следователя Порфирия Петровича в «Преступлении и наказании»: «Я знаю, он моя жертвочка; Говорит, а у самого зубки во рту один о другой колотятся; Губка-то, как и тогда, вздрагивает; Он у меня психологически не убежит, хе-хе, каково выраженьице-то…

При изображении «маленького человека» в романе «Бедные люди» Достоевский обращается к уменьшительно-ласкательным суффиксам, чтобы показать приниженность своего героя, его жалкую привычку угождать сильным мира сего, поступаясь своим человеческим достоинством. Макар Девушкин обильно пересыпает свою речь уменьшительно-ласкательными словечками: Было мне всего семнадцать годочков, когда я на службу явился; Так знаете ли, Варинька, что сделал мне злой человек?.. А оттого что я смирненький, а оттого что я тихонький, а оттого что я добренький!…; Стыдненько мне было, Варинька!..

Можно было бы вспомнить еще множество примеров стилистического использования словообразования в отечественной классической литературе, свидетельствующего о больших выразительных возможностях русских суффиксов. Н. А. Некрасов, искусно использовал эти языковые средства, чтобы придать речи народно-поэтическую окраску. Вспомните поэму «Кому на Руси жить хорошо?: Молчком идут прямехонько, вернехонько по лесу по дремучему: увидели поляночку, широкая дороженька березками обставлена, поэма «Орина, мать солдатская»: Ты прости, прости, полянушка! Я косил тебя без времени; белый плат в крови мокрехонек!; Мало слов, а горя реченька, горя реченька бездонная.

Как вы, наверное, уже заметили круг используемой лексики в художественной речи постоянно расширяется: Так, у Некрасова суффиксы субъективной оценки гораздо разнообразнее и богаче, чем у Грибоедова. Язык литературы питает сама жизнь, а в живой разговорной речи ресурсы словообразования поистине неисчерпаемы.

Современные писатели широко используют разговорные и просторечные словообразовательные модели, чтобы отразить речь рабочих, крестьян, людей умственного труда, которые ценят острое, порой грубоватое, порой шутливое нелитературное слово. Вот примеры из современной художественной прозы: Скоро нас, шоферяг, автошофером заменят (А. Коробов); Вот это да! Везуха! (Ф. Абрамов). Яркой экспрессией выделяются многие глаголы, получающие сниженную окраску благодаря словообразованию: Рая пуганула их (И. Зверев); Мальчик изо всей силы крутанул колесо (Н. Евдокимов); Пооткормили меня, поотлежался да и вдругорядь на фронт (В. Белов); Кормежка подналадилась (В. Белов); Сгуляли свадьбу (В. Лихоносов); Худяков и вовсе запоглядывал весело (Ф. Абрамов).

Иные словообразовательные модели настолько распространены в жаргонах, диалектах, что часто писатели используют их для характеристики своих персонажей: Дай себе передых, парнишша, посиди со мной рядом (В. Липатов); Представляешь, этот парень мне шепнул: «Оставьте братца, и вечер при мне. Будет интер». — Что такое «интер»? — Интернациональный клуб моряков (А. Адамов); Он в баскет играть любил, а сам невысокий (Ю. Студенкин).

Вам не напоминают выделенные слова те жаргонные «усечения», которыми щеголяют некоторые молодые люди, пренебрегающие литературным языком? Ведь «телик», «велик», «мотик» (т. е. телевизор, велосипед, мотоцикл), «нормалёк» — вместо нормально, «туник» — вместо тунеядец — все это подобные же просторечные словообразовательные варианты обычных литературных слов. Думается, не нужно доказывать, что их употребление засоряет нашу речь.

Нашу речь портит, как это ни странно, и немотивированное использование «ласковых» словечек. Представьте себе юношу атлетического сложения, который жалуется: Головка болит; ножку подвернул, гоняя мячик на футбольном поле; немножечко хромаю. Не покажется ли он при этом смешным?

У некоторых людей есть дурная привычка — делать свою речь слишком вежливой:

Два билетика, прошу вас!

Будьте любезны, подайте два салатика и двое сосисочек!

Мне справочку заверьте, пожалуйста!

Дежурненькая, номерочек не подскажете?

Журналист вправе употребить в фельетоне оценочные суффиксы, чтобы придать речи насмешливо-ироническое звучание. Посмотрите, как это делает один из современных авторов: Ну до чего же мы все хорошие! До чего красивые и приятные! И вон тот, который старушку локотком отодвинул, а сам вместо нее в автобус сел.

Не злоупотребляйте уменьшительно-ласкательными словами!

Системы русского склонения, спряжения отличаются редким многообразием и удивительной гибкостью.

Они дают в современном русском языке многозначность, поэтому — широкий простор и для стилистического выбора разнообразных оттенков грамматических значений русских падежей. Однако представление о выразительных возможностях падежей было бы неполным, если бы мы не учитывали стилистических оттенков вариантов падежных окончаний.

В отличие от основных вариантные окончания встречаются лишь в небольших разрядах слов или в отдельных словах.

1. Вариантные окончания могут иметь особые оттенки в значении падежной формы: В лесу раздавался топор дровосека (Н. Некрасов) — окончание у указывает на место действия; Актер прославился исполнением главной роли в «Лесе» Островского — окончание е указывает на объект; могут отличаться стилистической окраской: клапаны (общеупотребительное) — клапана (специальное), в отпуске (литературное) — в отпуску (разговорное).

Бывает и так, что вариантное окончание отличается и оттенком в значении, и стилистической окраской. Например, у Пушкина в «Евгении Онегине» вариантное окончание, имеющее значение объекта, в то же время воспринимается как устаревшее: Взлелеяны в восточной неге [ножки], на северном, печальном снеге вы не оставили следов.

2. Наибольший интерес вызывают те вариантные формы, у которых развились разнообразные стилистические оттенки. В этом отношении ведущая роль в русском языке принадлежит именительному падежу множественного числа существительных. В этой форме наряду с традиционным окончанием — и (-ы) широко используется новое: а (-я), и для большого количества слов оно стало уже ведущим: векселя, вензеля, кителя, тополя, флигеля, штабеля и др.

Сферой распространения форм с флексией — а (-я) стала профессиональная речь и просторечие, откуда они проникают в художественные и публицистические произведения. Это дает интересный материал для стилистических наблюдений. Вспомним слова из песни Владимира Высоцкого: Мы говорим не «штормы», а «шторма»… «Ветра» — не «ветры» — сводят нас с ума.

Составители словарей обычно указывают на закрепление таких форм в профессиональной речи: Высыпайте запчастя, фюзеляж и плоскостя (Граудина Л. К., Ицкович В. А., Катлинская Л. П. Грамматическая правильность русской речи: Опыт частотно-стилистического словаря вариантов. — М., 1976. — С. 118).

3. Стилистически неравноценными могут быть и варианты предложного падежа единственного числа существительных мужского рода. Одни имеют разговорную окраску: в цеху, другие — просторечную: в хору. Однако в большинстве случаев такие варианты отличаются не стилистически, а оттенками в значении: в аду — об аде — значения места и объекта.