Край льда - Кюсаку Юмэно

Нет, ты не знаешь Харбина... Нахаловка, распутные женщины, игры и заговоры — вот чем дышит этот город. Тут запросто предают и убивают. Тебе известно лишь то, что солнце движется на запад, а Сунгари течет на восток.

Я одна понимаю, что случилось на самом деле. Ну, уже догадался, кто выхватил из твоей руки кинжал? Если нет, тогда послушай.

Поступая по совести, ты будешь бродить кругами и ничегошеньки не поймешь. А потом и вовсе окажешься под колесами грузовика без фар и номеров. Ты этого хочешь? Не думай, что сможешь где-нибудь затаиться и переждать бурю. Тебя схватят, и все будет кончено.

По реке мы доберемся до Хабаровска, пополним запасы еды и бензина, а потом спустимся к Николаевску, где сядем на паром до Сахалина. А там и до Японии рукой подать. Я очень, очень хочу увидеть Японию!

Я ненавижу идеалы и принципы. Они мне чужды и непонятны. Правду говорят: дурень думкой богатеет. А я просто беру то, что нравится. Я встала на сторону красных потому, что мне нравился Абрикосов. Еще пару дней назад я видела в нем мужественного смельчака, который рискует жизнью, и не могла ни о ком другом даже помыслить.

Сейчас же я страстно желаю спасти тебя. Просто так, бескорыстно. Жутко подумать, что честный и добрый человек окажется в самой гуще подлых интриг, которые плетут и белые, и красные. Поэтому я решила вытащить тебя из адского пекла. Мы вдвоем провернем под шумок это дело о ста пятидесяти тысячах иен, да так, что все ахнут — и белые, и красные, и японская армия.

Я не принадлежу ни к буржуазии, ни к пролетариям, поэтому мне плевать на класс и достаток. Мне нравятся простые честные люди. Я и сама не вру и не запускаю руку в чужой карман. Японцы, которым тут все в новинку, русские, что копошатся в подвалах и строят козни, лживые китайцы, у них вранье на вранье, — все мне противны!

А японские военные — те слишком честные и благородные. Не то что изворотливые гражданские. Вспомни только переводчика Тонаси и хозяйку «Серебряного месяца», которые коварно уничтожили Ослова! Но тут они просчитались — красные лишь сомкнули ряды. Ты обо всем догадался. Хосигуро, видимо, тоже. Он поплатился за свою честность. Японский служивый и обычный японец отличаются как небо и земля.

Но из всех штабных ты один растопил мое сердце. Узнав, что ты направляешься в «Серебряный месяц», я совсем не испугалась. Ведь ты не только честен, как обычные рядовые, но и очень умен. Ты способен распознать штуки красных. А еще ты храбрый. Такой человек ни за что не попадется на удочку хозяйки «Серебряного месяца». Я и не сомневалась, что ты с легкостью выберешься оттуда.

О нет, я разозлюсь, если ты скажешь, что это лесть. Я давно слежу за тобой. С тех пор как ты дал мне отпор на крыше, я раздумала тебя убивать. Мне известно, что сослуживцы считают тебя трусом и нытиком, но они ничего не понимают. Ты гораздо более сильный и ловкий, чем я. И когда ты меня спас, я устыдилась, ведь прежде недооценивала тебя.

Да, это я выхватила кинжал из твоей руки. За мной охотились жандармы, и я спряталась за черной лестницей. Их сапоги всегда громко цокают. Наверное, чтобы у преступника был шанс скрыться... И вот, когда шаги стихли, я заметила пустые ножны. Я подумала, что обронила где-то ножи решила его отыскать. Это превосходный кинжал, привезенный из Москвы. Тот, кто вздумает носить его без ножен, обязательно поранится. Ха-ха-ха!

Вернувшись, я увидела, как ты заглядываешь в танцевальный зал. Казалось, еще мгновение — и ты ворвешься туда! Мне стало любопытно, и я украдкой посмотрела через твое плечо в комнату. Тогда мне стало понятно: все кончено.

Испугавшись, что ты попытаешься спасти Ослова, я выхватила кинжал, сбежала по черной лестнице, прыгнула в проезжавшее мимо такси и помчалась к пирсу. Там, неподалеку, находится дом цветочника — пожилого казака по фамилии Добченко.

Этот Добченко — очень набожный старик. Когда-то он был нашим уборщиком и сохранил доброе отношение ко мне. Увы, коварная хозяйка «Серебряного месяца» обхитрила Ослова и, желая знать, что творится в штабе, подсунула нам якобы тугоухих корейцев, мужа и жену. Так Добченко лишился места. Бедняга! Эти подробности поведала мне по секрету мачеха. Конечно, я и сама рисковая, но тогда впечатлилась твоим безрассудством...

Я рассказала все Добченко. Он был очень удивлен, под конец зарыдал и спросил: «Уж не православный ли твой Уэмура? Настоящий храбрец!» Глядя на меня затуманенным взором, он добавил, что в сборнике христианских проповедей есть такие строки: «Не лишай жизни воробья, ибо не ведаешь, сколь ценен он для Господа. Сотворив подобное, ты будешь горько жалеть!» Потом он развил эту мысль, которая сводилась к тому, что нельзя убивать без крайней нужды.

Слова старика поразили меня в самое сердце. Я была в восторге от их правдивости и простоты. Да... ты и есть тот самый воробушек! Ха-ха.

Еще Добченко сообщил, что Абрикосов, мой жених, арестован. Он оказался жалким трусом и выдал врагу секреты красных. Да он и без того порядком мне надоел... Но размышлять об этом слизняке было некогда, ведь я решила непременно спасти тебя от заговорщиков, которые украли казенные деньги, от красных, что взбаламутили Харбин, и от белых, мечтающих отомстить за расправу над Ословым.

Тогда я не дрогнув обрила голову машинкой, переоделась в школьника, угнала у посыльного велосипед и стала объезжать красных шпионов, разбросанных по Харбину. Так я узнала о приказе, который получили революционеры: «Японцы скоро покинут Маньчжурию, воспользуйтесь этим обстоятельством, чтобы проникнуть в центр Харбина и захватить его».

Красные первыми узнали о происходящем. Вероятно, они давно положили глаз на деньги, которые японцы получали из Банка Кореи, и ждали момента. Немудрено, что они обратили внимание на корыстолюбивых бухгалтера и переводчика.

Шпионы заметили, как в субботу вечером Хосигуро и Тонаси сели в автомобиль и поехали, не включая фар, в «Серебряный месяц». До этого подельники, вероятно, уже где-то пили. Несчастного Хосигуро убили тем же вечером или наутро. А вот Тонаси вернулся в штаб в субботу ночью, но рано утром снова