Ты самый лучший - Аманда Мэдисон

Она заглянула ему в глаза. Они были задумчивыми. И озабоченными.

— Я шокировала вас? — спросила Гвендолин, желая, чтобы ее не интересовало его мнение. Но оно интересовало ее, даже слишком интересовало. Ей нравился принц, больше чем любой из знакомых мужчин за… много лет.

Он суров, сексуален, чувственен. Настоящий мужчина. Она наблюдала за ним и видела, как он притрагивается к разным вещам, и знала, что он разбирается в том, как надо по-настоящему прикасаться к женщине. Даже сейчас, когда его рука невесомо лежала на ее талии, она ощущала исходящую от него силу и энергию.

— Нет.

— Вы замолчали.

Он передвинул ладонь и прижал к ее спине, горячую, мощную, властную. Никогда еще Гвендолин не испытывала ощущения такой безопасности. Не то чтобы она чего-то когда-то боялась. Просто принц Нараян Бахадур был мужчиной, который заботился о женщинах. Защищал женщин. И никогда не обижал и не оскорблял их.

— Вы дали мне столько тем для размышления. — Давление руки ослабело.

Неужели он догадался, что она чего-то от него хочет? Ну и что, пусть даже так. Она не собирается отрицать. Брак по договоренности должен предусматривать взаимную выгоду, союзничество, стабильность.

— Чего вы на самом деле ждете от меня в браке, Нараян Бахадур? — спросила Гвендолин.

— А вы? — Он с любопытством взглянул на нее. — Я понимаю, что вас беспокоит благополучие вашей семьи. Но что насчет вас самой? Вы не кажетесь мне женщиной, которая ничего не хочет лично для себя.

Мягкий ропот льющихся струй в фонтане успокоил растревоженные нервы Гвендолин. Она слушала бормотание воды и ощущала удивительное умиротворение. И думала…

Она всегда была сильной, с самого детства. И смелой. Не боялась рисковать. Ей не нужно было чужое одобрение. Она хотела твердо стоять на собственных ногах.

— Я хочу равенства, — отважно заявила Гвендолин. — Равенства для всех женщин.

И тут же вспомнила, где находится. В азиатской стране с древней культурой и религией, которые категорически отрицали эту идею. Она вдруг осознала, что говорит не просто с Нараяном Бахадуром, а с будущим королем страны, где мужчин с высшим образованием было на два порядка больше, чем женщин.

Наверное, она сказала слишком много. Была излишне прямолинейной.

Гвендолин внутренне напряглась и снова покосилась на принца, ожидая сурового выговора.

Но он вместо этого кивнул.

— Согласен.

И еще одна бессонная ночь. Еще одно утро, когда Гвендолин не хотелось вставать. Чем больше ей нравился принц Нараян Бахадур, тем сложнее становилась ее задача.

Но Рапати, естественно, ничего не знала об этих мучениях и пришла будить свою госпожу.

— Миледи, — произнесла она, дергая за край покрывала, который Гвендолин натянула на голову. — Миледи, пора вставать. Вы опоздаете.

— Ну и что? Это всего лишь урок языка.

— Но госпожа Ранита будет ждать вас.

Вот и пусть ждет.

— И кофе уже готов, миледи, вы ведь любите кофе, — уговаривала ее Рапати.

Это верно, Гвендолин любила кофе. Могла пить его целыми днями.

— Что еще предусмотрено на сегодня моим расписанием? — спросила она из-под покрывал.

Рапати заколебалась. И Гвендолин поняла, что это означает. То, что у нее впереди еще один утомительный, изматывающий день. Занятия, встречи, ланч — и все в обществе госпожи Раниты.

— Сегодня вечером состоится прием на государственном уровне. Вы будете сопровождать принца, естественно. И еще я узнала, что первое из ваших платьев уже готово. Вы сможете надеть его на прием, где принц представит вас членам правительства и советникам.

Гвендолин медленно стянула с головы прокрывало. Как бы ей ни хотелось остаться в постели и избежать неприятных занятий, но она знала, что не может. И кроме того, ей хотелось увидеть принца. Встречи с ним стали событием, которого Гвендолин постепенно начала ждать с нетерпением…

Несколько часов спустя, после окончания уроков языка и истории, госпожа Ранита устроила для своей ученицы экскурсию по территории дворца. Она показала ей три храма, один из которых был миниатюрной копией знаменитого храма Кришны Мандира в Патане, провела по садам, потом по всем внутренним помещениям и познакомила с уникальной коллекцией старинной бронзы и миниатюр на дереве.

На короткое время Гвендолин смогла позабыть о существующем напряжении между нею и наставницей и целиком отдалась удовольствию от экскурсии. Она всегда увлекалась историей и археологией и даже мечтала принять участие в настоящей экспедиции. Но после окончания университета забыла об этом и вернулась домой.

Войдя в библиотеку, где были собраны настоящие сокровища, госпожа Ранита открыла деревянные жалюзи, и в затемненную комнату хлынул поток яркого солнечного света. Гвендолин инстинктивно повернулась на свет и залюбовалась потрясающей картиной Гималаев.

Непонятно каким образом они напомнили ей о принце Нараяне Бахадуре — такие же величественные и несгибаемые. Он, конечно, получил европейское образование, много путешествовал и жил в других странах, но являлся неотъемлемой частью именно этой.

Может, Беатрис и понравилось бы здесь. Возможно, принц пленил бы ее с той же легкостью, что и Гвендолин.

Что, если она совершила ошибку, вмешавшись и не позволив брату даже рассказать Беа о предложении принца? Ведь, честно говоря, здесь было удивительно красиво. Даже обычные вещи казались роскошными, экзотическими и загадочными. Время двигалось неторопливо. Никто никуда не спешил… кроме госпожи Раниты, естественно.

Стоя у окна, Гвендолин пыталась представить себе младшую сестру, но окружающая красота и роскошь затуманивали картину.

В глубине души она понимала, что Беатрис здесь не место. Она, конечно, будет делать все, что полагается, говорить то, что от нее требуется, и вести себя так, чтобы максимально угодить принцу, что еще больше умалит ее саму.

Нет-нет, Беатрис нужна жизнь вдали от любой аристократии, от обязанностей и ответственности. Ей пора научиться эгоизму, хоть немного…

До самого конца экскурсии мысли Гвендолин были заняты младшей сестрой. На обратном пути, когда госпожа Ранита провожала Гвендолин в ее апартаменты, они встретились с принцем Нараяном Бахадуром, которого сопровождали три советника.

Его приветствие было официальным, но потом он легко коснулся губами щеки Гвендолин и лишь затем представил ее своим спутникам.

Она вежливо ответила, старательно выговорив положенные слова на непали, но после не смогла бы припомнить их, потому что ее внезапно окатило волной радости. Было ли это результатом прикосновения его теплых губ, неясно, но она вдруг утратила способность мыслить и даже начала недоумевать, как тут оказалась и кто такие все остальные.