Голая королева - Татьяна Гармаш-Роффе

Потом голос Филиппа («Кончайте базар!»).

Потом Антон («Заткнитесь все, пусть Марго говорит!»).

Постепенно она прислушиваться перестала. Она лежала на жестком тюфяке и думала об Алексе. Он, должно быть, сообщил в милицию о ее пропаже. А милиция? Гена вот обронил, что милиция вряд ли ее ищет. Значит, она предоставлена самой себе – как хочешь, так и выкручивайся?

Ну и ладно, выкручусь как-нибудь. Потом расскажу Алексу – вот он удивится!

Что я расскажу, балбесина? Что мой бывший любовник, что моя бывшая подруга, которую я не посмела ему показать на глаза, решили его обокрасть? Хорошенькие у меня друзья, хороша я… А там еще Марго, разозленная неудачей, выложит Алексу ее тайну!

Нет, вчера она все правильно решила: надо уходить от Алекса. Надо начинать новую жизнь, снова исчезнуть, раствориться в толпе, чтобы больше не было в ее жизни Марго, напоминания о страшной тайне; чтобы была в ее жизни любовь, настоящая, яркая, сильная – такая, которая поможет ей самой забыть о прошлом…

Аля пощупала неоставленное Алексу письмо в кармане своей широкой юбки. Опять новую жизнь…

Это было вчера. Сегодня, когда она находилась во власти Марго, когда ей было так… не то что бы уж прямо страшно, но неуютно и одиноко, идея уходить от Алекса уже казалась ей не такой уж очевидной и обоснованной.

Ей представился Алекс, каким она видела его последний раз, уходя к себе в комнату: его затылок с короткими завитками волос, абрис хорошо очерченной скулы, тень на щеке от его пушистых, как у девушки, каштановых ресниц, осенявших карие глаза, его бархатный баритон…

«Если бы ты был не так занят, Алекс! – упрекнула Аля его мысленно. – Если бы ты был не так предупредителен! Если бы ты не был так деликатен! Так ненастойчив, так ненавязчив! Если бы, если бы…

Если бы ты любил меня, Алекс».

Ей показалось, что она задремала, когда до ее слуха донесся громкий голос Марго: ее звали в комнату. Все сидели точно так же, как вчера, когда она вошла сюда первый раз, и смотрели на нее. Только теперь Марго придвинула стул: «Сядь, Аля».

Аля села, обводя взглядом компанию. Судя по лицам, они что-то придумали.

– Нам нужны полмиллиона, – сказала Марго, – и мы должны их получить. На меньшее мы не согласны.

– Я согласен на большее, – сказал Антон и заржал.

Марго нежно улыбнулась своему дружку.

– Я же вам сказала, что у меня их нет! – удивилась Аля. – Вы что, опять не верите?

– Верим. И поэтому ты сейчас позвонишь своему мужу и попросишь их у него.

– Что?!

– Что слышала. Позвонишь мужу и попросишь у него эту сумму.

Аля обвела глазами компанию. Марго смотрела на нее сурово, Филипп – мрачно, исподлобья, у Гены бегали глаза, а Антон, как обычно, дебильно ухмылялся. Но эти разные лица единила одна общая черта – они все были полны решимости.

– И как, по-вашему, я должна у него это «попросить»?

– Все очень просто, Аля. Ты ему скажешь, что попала в одну крайне неприятную историю, что тебе срочно нужно пятьсот тысяч баксов. И если он хочет, чтобы ты вернулась домой, он тебе должен их срочно перевести на ваш общий счет, не задавая вопросов.

– Мне не нужны пятьсот тысяч!

– Правильно, – кивнула Марго, – поэтому ты их отдашь нам. Вернее, купишь нам бриллианты, как договаривались.

– Умные вы… – Аля покачала головой. – Почему бы вам самим не позвонить? Так ведь обычно делается: похищают и требуют выкуп.

– Ты же только что сказала, что мы умные. Верно? Вот поэтому мы звонить не будем. Мы тебя не похищали и никакого выкупа не требуем – за это есть статьи в Уголовном кодексе. Мы придумали куда лучше: ты звонишь и просишь передать тебе деньги для твоих личных нужд.

– И отдаю их вам…

– Умница, ты все поняла. И милиции нечего делать в этой истории: жена просит деньги у мужа, подумаешь! Никакого криминала.

– И если он меня спросит зачем? Как я ему объясню это? Это ведь не пятьсот рублей!

– Ты что, не поняла? Скажешь, что у тебя серьезные проблемы, которые необходимо срочно решить! И что ты ему объяснишь потом, что сейчас ты не можешь, времени нет и возможности.

– И что я, по-вашему, ему потом буду объяснять?

– Что хочешь. Не наша забота. Это будет потом.

– А если я потом скажу, что вы – вымогатели?

– Он тебе не поверит. И у тебя нет никаких доказательств. И не будет, мы об этом позаботимся.

– А если он откажется?

– Не откажется. Мужчины в таком возрасте все готовы отдать за молодую жену.

– Ты так говоришь, как будто ему шестьдесят лет. Ему всего сорок два!

– А тебе – двадцать пять. Он старик для тебя! – подал наконец голос Филипп.

– Неправда!

– Что, стыдно, что за старика замуж вышла? А? Брак по расчету, ну, признайся!

– Эй, эй, Фил, потом будешь выяснять отношения! – вмешалась Марго.

Аля увидела, как лицо Филиппа стало наливаться кровью – ей был хорошо знаком этот недобрый знак подступающей ярости, – и поспешила сменить тему.

– А если он все-таки откажется? Это вы так думаете, что он меня любит, что он для меня на все готов. А он меня не любит. Я для него вроде кошки. Есть в доме – и хорошо, а нет – так и не надо…

– Не пытайся, моя дорогая, навешать мне лапшу на уши! – перебила ее Марго. – Бесполезно! Кроме того, ты должна ему дать понять, что если он немедленно не выполнит твою просьбу, то разгорится скандал, дело дойдет до прессы… Если он женой не дорожит, хоть ты и врешь, – так уж карьерой дорожит наверняка.

– Какой скандал? – не поняла Аля. – Ты о чем?

– Ни о чем. Ты просто дашь ему понять, что возможен скандал, очень крупный скандал. Но без объяснений. Напусти тумана. У каждого делового человека, имеющего приличное состояние, всегда есть грешки, которые в один прекрасный день могут выплыть наружу… И тогда – скандал, прощай, карьера… Так что он тебе даже вопросов задавать не станет. На воре шапка горит!

– Мой муж – честный человек!

– У-тю-тю, какие мы наивные! Честные богатыми не бывают!

– А если он все-таки попросит объяснений?

– Объяснять будешь дома, потом.

– Что объяснять?

– Что хочешь, я тебе сказала! Выдумывай сама. Это уже будут твои проблемы. Поняла?

– Поняла…

– Вот и хорошо. Звони.

– Подожди… А если он милицию вызовет? – пыталась Аля найти дефекты в плане Марго.

– Сомневаюсь! Не будет он натравлять милицию на собственную жену! Тем более возможность скандала, о которой ты ему скажешь…

Самое ужасное было в том, что их план был действительно технически неплох. Деньги перевести со счета на счет – на свой же счет – не проблема, банк это сделает быстро; что же касается Алекса… То он, скорее всего, согласится! Вот это хуже всего. Аля понятия не имела, какими суммами располагает ее муж, но была уверена, что никаких миллионов у него нет, и он кинется по всей Москве собирать требуемую сумму… И она – как она будет ему потом в глаза смотреть? Что объяснять? Историю про старых добрых друзей? И правда ведь, он ей даже не поверит…

– Но я не знаю, может ли Алекс перевести на мой счет такую сумму? С чего ты взяла, что у него есть полмиллиона долларов? Это ведь какие деньги!

– Есть, есть, – заверила ее Марго. – Я справочки навела.

– «Справочки»? И кто же тебе дал такие справочки?

– Не твоего ума дело.

– Но я уверена, что у него нет таких денег! – настаивала Аля.

– Пусть у друзей одолжит. У богатых людей богатые друзья, так что найдет!

– Да как же он отдавать такие суммы будет? Ты в своем уме, Марго?

– Ничего-ничего. В крайнем случае дом продаст. И машину. Наскребет как-нибудь! Звони давай.

– Сейчас обед начался, все равно его в кабинете нет, – тянула время Аля.

– До которого часа?

– До двух…

– Сейчас только несколько минут второго, может, твой муж еще не ушел… Позвони сейчас!

– И банки тоже закрываются на обед. Он не успеет. Все равно придется ждать до трех часов.

– Правильно она говорит! – вдруг высказался Гена. – Не надо ему давать слишком много времени на размышления! Пусть позвонит ближе к делу.

Марго посмотрела на Антона. Тот кивнул. На Филиппа: «Как хотите».

– Хорошо. – Марго встала. – Тогда ты остаешься с ней, Фил. Около трех пусть звонит. Если что, сам знаешь… – Она холодно посмотрела на Алю. – Я позвоню тебе в три, Фил.

Марго встала.

– Надо ехать, мальчики, дела ждут!

Компания потянулась к выходу. И еще через несколько минут Аля осталась вдвоем с Филиппом.

…Филипп избегал смотреть на Алю. Он боялся того, что подступало к горлу. Его мутило от нежности и от ненависти. Он не мог продохнуть от желания и гнева.

Он разрывался пополам.

Как всегда.

Ему часто казалось, что душой он похож на человека, разбитого инсультом: одна часть живет и двигается, испытывает чувства и эмоции, как любой нормальный человек; другая – неподвижная, тяжелая, закованная в глухую, неуправляемую ненависть.