Радио безумных ананасов - Сергей Анатольевич Смирнов

Она откусила половину донышка.

– Вкусные, что ли?! – само вырвалось у меня.

– Ты чего?! Мы планеты не едим! – прямо возмутилась Аришка. – Просто делаем такие из грушевки!

– И много ты планет наделала? – полюбопытствовал деда Гера, уже не ухая от удивления.

– Мне еще нельзя. Я еще маленькая, – честно призналась Аришка. – Я только есть их могу, пока не вырасту. Не планеты, а яблочки!

– А из белого налива какие планеты выходят? – спросил деда Гера по своей естествоиспытательской привычке.

– У вас в Солнечной системе таких нет… – просветила нас Аришка. – А похожи на Венеру немного, но подальше от звезды, поэтому там тоже жизнь есть.

Мороженое у нее кончилось. Мы с дедой Герой переглянулись и хором поежились.

– В общем, Ариша, – как-то пафосно начал тут деда Гера, – я хочу сказать с высоты моей заснеженной вершины…

Он погладил свою седую голову.

Но тут вдруг раздался стук в дверь террасы.

Деда Гера подскочил, как молодой, даже стул опрокинул, но тот не успел удариться спинкой об пол: Ариша успела поймать его взглядом и не спеша, тихо поставить на место простым телекинетическим способом. В это время деда Гера уже выскочил из комнаты.

Я поднялся и прильнул к окну. У крыльца стояла уже знакомая нам с Санькой девушка с нашего, платоновского телевидения, а при ней – тот же парень с камерой… Телевидение наше очень оперативно, и догадаться о том, что происходит, было нетрудно. И деда Гера подтвердил мою догадку, когда, немного побубнив с гостями на пороге, вернулся в дом.

– Короче, телевизионщики уже прознали, что мы с Маккартни – кореша, – с гордой, но грустной иронией сообщил деда Гера и бросил на Аришу такой взгляд, что стало ясно: больше всего беспокоит его теперь вовсе не вселенская слава «друга самого Маккартни». – Тоже все всё видели… Значит, правда. Интервью хотят, в дом лезут, от них не отбиться. Все равно достанут. Короче, уводи отсюда ребенка. От греха подальше уводи.

Какой грех деда Гера имел в виду, наверно, он и сам толком бы не объяснил, но предчувствие больших бед не оставляло нас обоих.

– Вот ключ от радиорубки. – Деда Гера протянул мне ключ, перед которым буратинский Золотой Ключик от волшебной двери отдыхает. – Может, стоит еще покрутить настройку. Может, девчонка все-таки вернется к своим, а?.. Там, наверху, строительная каска на второй полке лежит. Возьми. Это если опять ананасы посыплются или что похуже… В общем, давайте, живо уходите отсюда. Через мансарду. Ну, ты сам знаешь. Как у всех.

И правда, почти при всех домах в Загривках имелась лесенка, которая вела вниз с мансарды – прямо в сад… Знали бы вы, как я обрадовался, когда, облизав пальцы, Ариша сразу дала мне свою маленькую и теплую, как у всех земных детишек, ручку и покорно последовала за мной. Какие надежды эта послушность вселила в мое сердце… Ох!

Через три минуты мы уже были на месте прибытия. То есть в подвале.

Я решил все-таки немного отсрочить применение опасного метода проб и ошибок. Понадеялся на доброе, вразумляющее слово, которое и кошке приятно, не что суперзайцу.

– Ариша, – обратился я к почти всемогущему ребеночку со всей душевной симпатией, какую мог из себя выжать. – Нам всем очень надо, чтобы ты вернулась домой к папе с мамой, а то мы все очень будем беспокоиться и… в общем, у нас все наши планы сорвутся. О тебе заботиться нам всем придется. Ты же тут ничего не знаешь.

– А зачем обо мне заботиться? – похлопала глазами Ариша. – Я тут только немного погуляю – и всё.

Я изо всех сил отгонял от себя мысль о том, что это существо и вправду ни в каких земных заботах не нуждается. Оно само, если захочет, может позаботиться обо всей нашей планете. Я чувствовал, что мое, так сказать, недостаточно искреннее беспокойство все портит… а она все видит.

– Деда Гера уже сказал тебе, что у нас тут очень опасно бывает… – Да, аргументик был так себе, и я переключился: – Если я сейчас настройку покручу… половлю волну, ты сможешь вернуться к себе? Или без волны сама сможешь, если захочешь.

– Не знаю, – ответил ребенок легкомысленно, но явно честно.

Это было плохо! Очень плохо! И поэтому я решился:

– Так. Сейчас я включу и покручу.

– Только сначала еще одно мороженое! Клубничное!

Это был не каприз. Это был ультиматум, объявленный в такой плаксиво-безоговорочной форме, что я понял – лучше не препираться, а быстренько сбегать.

– Хорошо! Клубничное. Точно никакое другое?

– Клубничное! – закивала Ариша. – Оно самое вкусное. А сестра больше не привозит…

Ох, большой привет сестре! Это вообще история про то, как один непритязательный подарочек для ребеночка может стать камнем вселенского преткновения.

– Договорились. Я сбегаю за мороженым, а ты меня подождешь тут и пока никуда больше выходить не будешь. Только по-честному!

– По-честному-перечестному! – захлопала в ладоши зайчишка… и облизала один палец, который, видимо, оказался липким, а потому все еще сладким.

Уже когда я поднимался по лесенке, меня жгуче мучила удивительная дилемма… удивительная проблема… Как соединить в единый сплав целых два желания: скорейшее и полнейшее выздоровление моей сестры и отправление этой маленькой инопланетянки обратно – в просторы метагалактики, то есть домой к папе, маме и ее старшей сестре, которой при случае я бы высказал все насчет вреда сладкого для маленьких детей… Вот как так захотеть все это, чтобы Чудо-Аришка все исполнила за один рожок клубничного мороженого… и еще при этом волну поймать, на которой она отчалит из нашего мира? Вот задачка-то!

Где пусто, там и густо

Погруженный до макушки в раздумья и практически отключившийся от реальности, что становилась все более сомнительной, я промчался мимо дома прямиком к калитке, выскочил на улицу и… Тут и замер. Замер, как весь мир вокруг.

Стояла абсолютная тишь. Ни звука, если не считать высокого звона у меня в ушах… И – полная неподвижность. Но остановило меня другое: на улице, у калитки, я не увидел микроавтобуса, на котором обычно разъезжают телевизионщики. Я опасливо глянул через забор на дом деды Геры и похолодел еще морознее: почудилось, что дом пуст и безлюден, как и… я огляделся… по спине побежали мурашки… да-да, все Загривки тоже показались мне совершенно обезлюдевшими и… я невольно поискал глазами рыжего-прерыжего кота Валтасара, символа Загривок, видного отовсюду за километр. И полностью безжизненными показались Загривки… ни кота, ни ворон, ни сорок! Обычно со стороны города всегда