Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки! - Лена Гурова

– Я пригласил специально обученных людей для этого. Где они? – продолжал греметь голос её старшего сына.

– Она их отпустила – это уже младшенький. – И вообще, мы находимся в твоём доме, значит и её, нашей маман. Все должны это помнить. Т. е. по местам стоять, боцмана бояться.

– Леночек, всё нормально, доча. Вот сидим, отдыхаем от вчерашнего веселья – вставила свое, очень нужное слово, ленина мамулечка. Она поняла по выражению глаз дочери, что та закипает.

– Сюрприз удался! Где моё место? Я, пожалуй, пойду на кухню, помогу своим друзьям, – и вырвав руку, прошагала туда, заметив боковым зрением папины смеющиеся глаза.

– Мамочка! – как-то даже с некоторой издёвкой позвал Игорь свою мать. – Мне надо с тобой поговорить. Как же без тебя.

И они ушли. И не было их довольно долго. Уже и стол был накрыт. И Лена напоили своих родителей чаем. Все заскучали. Иван Иванович стал что-то рассказывать, Ольга захихикала, девчонки зашевелились… И тут открылась входная дверь, и в комнату вошли человек шесть молодых людей. Двое прошли на кухню с большими пакетами, двое стали возиться с какими-то проводами, а ещё двое оказались официантами. И сразу же появился Игорь. Без мамы.

– Я хочу принести свои извинения перед всеми вами, особенно перед лениными родителями, за поведение моей матери. Изменить её уже невозможно, она такая какая она есть. Всем торжественно объявляю: хозяйка в этом доме – моя жена Леночка. И командовать здесь, кроме неё, я никому не позволю. Моё слово крепкое.

Он подошёл к жене, взял её за плечи и повернул к стене, где под куском ткани было что-то спрятано. И сорвал полотно. Лена обомлела: на большой фотографии, наверное, метр на два, красовалась она, Елена.

– Я долго не мог выбрать , во всех ты, душечка, портретах хороша, – перефразировал Игорь известные строки. – А эту нашёл у Людмилы. Ты на ней такая… моя, что ли…

Игорь обнял её, приподнял и прилепил на стену рядом с панно, словно сравнивая. Получилось смешно, все захихикали. А у Лены всё перевернулось с ног на голову. Эту фотографию сделал Сергей тогда, в то лето, сто лет назад. Она всё время смеялась, не давая ему зафиксировать снимок, и он сердился. А ей становилось ещё смешнее. Так и получилась – улыбка от одного уха до другого. Быстро вернув себя в прежнее положение с головы на ноги (за последнее время Лена научилась это делать виртуозно, хотя бы внешне), она произнесла:

– Ой, неожиданно. Но мне здесь семнадцать лет .

– Для меня тебе всегда будет семнадцать.

Атмосфера разрядилась. Все потянулись за стол. Мальчишки – официанты засуетились, поплыли тарелки, разливалось вино под звуки тихой музыки.

Лена всё порывалась уйти, поговорить с мамой. Но Игорь держал её за руку.

– Не уходи, у тебя еще будет время пообщаться. Сегодня – мой день. Вчера был твой, а сегодня – мой, – и крепче прижал Елену к себе. – Пацаны, давай!

И мальчишки показали им свадебный фильм. Правда, пока, без звука. Под музыку собственного исполнения, на двух гитарах. И когда только успели?

На следующий день Игорь Николаевич Борисов повёз всю честную компанию в порт. Показывал, рассказывал, объяснял, как это работает. И это действительно было очень интересно. Каждому было подарено что-то на память, пообедали в кафе рыбного заводика, наевшись всяких морских деликатесов, и отправились собираться на самолёт. Вечером все улетели. Пообщаться так и не удалось.

А молодожёны отправились в свадебное путешествие, в Японию. Игорь устроил всё так, что Елена до последнего не знала, куда он её повезёт. Просто когда-то на вопрос, куда бы она хотела поехать больше всего, он не услышал про Париж. Леночка с детства мечтала о Японии. Чего проще? Вон, она, Япония, – рядом. Это было чудесное путешествие. Рядом с большим, сильным, и, одновременно, таким нежным и ласковым, Игорем Елене было очень надёжно и комфортно. Он устраивал ей такие чудные вечера, а потом ночи…Совершенно неискушённая в делах любви, Елена таяла в опытных руках своего мужа. А утром они ехали дальше. И опять что-то новое, и опять восторг от увиденного, и опять влюблённые глаза Игоря никак не могут на неё наглядеться.

Но в последний вечер случился конфуз, о котором они потом вспоминали и смеялись. Борисов решил совсем уж поразить свою жену, которая и так была на седьмом небе. Они отправились к гейшам. Лена, конечно, ничего об этом не знала. Игорь уж больно любил сюрпризы. Их провели в отдельную комнату, переодели Елену в кимоно и посадили на коврик около низкого столика. Принесли поднос со всякими яствами. И ушли. Ни Игоря, ни гейш, никого. Полилась тихая музыка и в комнату занесли мужа Елены. Именно, занесли. Положили на низкую кушеточку, и началось. Эти гейши выделывали с её мужем такие фортели! Елена сидела с открытым ртом, совершенно обалдевшая. Но когда эти набеленные страшные рожи полезли в штаны к её мужу, она бросилась на них, размахивая руками. Честно говоря, Игорь и сам ничего не понял. Всё должно было быть совсем не так. Он вскочил, схватил свою жену и вынес из этого бедлама в соседнюю комнату. Елена дубасила его по чём попадя, волосы растрепались, лицо раскраснелось, кимоно расползлось, показывая, что под ним ничего нет. Он бы съел её сейчас всю с потрохами, так она была хороша . Игорь поймал её руки, завёл за спину, и стал целовать её всю, от макушки до пальчиков ног. Лена билась в его руках, пытаясь не даться. Билась, билась, но куда там. Её гренадёр победил. Впрочем, как и всегда…

И уже на пароходике, вёзшем их домой, они хохотали от души. Оказалось, что попали они не к гейшам, а в публичный, какой-то подпольный дом. Игорь чуть не убил этого своего товарища, который посоветовал ему такое развлечение.

И понеслась их дальневосточная жизнь. У Лены было всё : дом, работа, муж, женские посиделки по пятницам, прогулки, рестораны, развлечения. Но всё это в пределах города. Там, где все знали Борисова, а значит, и её тоже. В городе Елена гуляла сама по себе. На этом свобода заканчивалась. Даже к родителям, или на какие-нибудь выставки и сборы, да даже за покупками в ту же Находку, Игорь ездил с ней. Он оказался патологически ревнив. Но Лена не давала ему поводов. И даже больше – она приняла правила игры.

Через несколько месяцев Леночка заметила, что начала поправляться.

– Что-то, мать,