Люди крыш. Дети пустоты - Любовь Романова

– А мне вот тут! – оттеснил ее широкоскулый парень, закатывая рукав комбинезона. – На бицепсе!

– Это бицепс? – девица ехидно подняла брови. – С бородавкой не перепутал?

Но поклонников уже было не остановить. Они закатывали рукава, подставляли щеки, плечи, колени. Женька в ужасе попятилась к стене. Происходящее казалось ей розыгрышем. Ну не могла же Смородина-уродина стать кумиром итальянских подростков. Точно не могла! Сейчас все вокруг начнут гадко хихикать и кричать: «Что? Попалась?»

– Эй, фан-клуб, расступись! – гаркнул кто-то над ухом.

Ее подхватили под локти и поволокли сквозь толпу. Женька только ахнула, обнаружив, кто ее спас. От Доны с Дорой можно было ожидать чего угодно – канцелярской кнопки на стуле или куриного яйца в кроссовке, но никак не помощи в трудную минуту.

– Автограф-сессия будет после официальной части. Занимайте очередь, – кинула через плечо одна из девушек разочарованным фанатам и вместе с подругой утянула растерянную звезду в широкий коридор.

Его пол уходил вверх под крутым наклоном. Сводчатый потолок был таким высоким, что под ним запросто прошел бы грузовик. Наверняка пару тысяч лет назад по этому коридору ездили позолоченные колесницы гордых патрициев. Если прислушаться, начинало казаться, что стены из бурого кирпича все еще хранят скрип рессор, шелест туник и крики рабов. Только вряд ли в те времена на полу лежала пушистая ковровая дорожка. Она текла бордовой рекой от массивных створчатых дверей, маячивших далеко впереди, к выходу во внутренний дворик, оставленному за спиной. По обеим сторонам шелковистого потока с небольшим интервалом стояли металлические чаши, в которых потрескивал огонь.

Вместе с девушками по ковровой дорожке поднимались стройные женщины в вечерних туалетах и поджарые мужчины, затянутые в едва заметно мерцающие комбинезоны.

Идущие рядом люди ловили Женькин взгляд, кивали, улыбались и сообщали, как они счастливы принимать у себя во фратрии столь удивительную девушку. Удивительная девушка в ответ отчаянно краснела.

– Послушай, вечер начнется с торжественного выступления Эдды, – принялась объяснять одна из подруг. – Она подарит тебе нашу форму ну и скажет спасибо за спасение человечества. Ясно? Эдда принципиально говорит только по-итальянски, поэтому смотри на меня. Я кивну, когда она закончит.

– А мне никто не переведет ее речь?

– Нет. Она терпеть не может русский язык, – объяснила вторая подруга. Теперь отличить Донну от Доры было бы совсем не сложно. Одну обтягивало длинное красное платье с разрезом, как выразилась бы незабвенная Голубец, до подбородка, другую – длинное белое. Но Женька постеснялась снова спросить имена итальянок. – Не может простить Марте то, что она вместо нее стала Главой Большого Совета.

– Поняла. Как же мне ей отвечать? По-русски?

– Есть варианты?

– Я могу выучить пару итальянских фраз. Например, «Я благодарю вас за теплые слова и с большим удовольствием принимаю этот подарок».

Подруга в красном задумчиво почесала кончик острого носа.

– Хорошо. По-итальянски это звучит примерно так: «Ciao gatta stupido! A che cazzo me serve queto schifo».

Вторая неожиданно прыснула.

– Нет, это как-то не совсем вежливо, Жень. Лучше так: «Ciao vecchio cesso! Infilati in culo questa merda di roba». Запомнила?

– Без проблем! – Женька несколько раз повторила свою короткую речь. Она знала, что со способностями по части иностранных языков у нее все в порядке, поэтому не боялась опростоволоситься перед итальянцами.

– Ты молодец! – похвалила девушка в белом. – Почти без акцента.

Все трое неожиданно замолчали.

– Спасибо, – прервала неловкую паузу Женя.

– За то, что спасли тебя от этих психов?

– Нет. За то, что спасли этих психов от моего автографа. Они просто не знают, как коряво я расписываюсь. Хуже только курица лапой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

«Сфотографируй наши задницы!» (англ.)