Тост за Палача - Андрей Щупов

— Стой, где стоишь, фраерок! И ты, козочка, не дергайся. — Темные фигуры качнулись ближе, и Вадим почти физически ощутил, как наваливаются их грузные метатела, как ищущими щупальцами скользят их отростки, выискивая незащищенные места в его коконе.

Дымов покосился на Аллочку. Девушка напряженно застыла, что есть сил вцепившись в его руку. Подобные ситуации ей были, видимо, знакомы, и почти наверняка она уже была готова к самому скверному. Беда большинства людей — настраиваться на худший исход событий. Чаще всего ожидания их сбываются, потому как хорошо известно — чего ждешь, то и приходит.

Вадим мягко высвободил руку, шагнул навстречу фигурам. Иллюзий он не строил, им нужна была схватка, нужно было постороннее унижение. Тоже своего рода допинг для уличных отморозков.

— В чем дело, молодые люди? Нужны деньги?

— А что, у тебя их много?

— Могу поделиться. — Вадим сделал еще шажок, и тот, что стоял к нему ближе, купился. Не вскинул рук для защиты и не отшатнулся. Дымов, не миндальничая, ударил его ногой в пах, прыгнул вперед. Руки уже зудели. Только сейчас он ясно осознал, как же он давно не дрался. Да и немудрено. Психотерапевт должен уметь разрешать подобные ситуации мирно. Но миром здесь и не пахло, уж он-то желания ребят прокачал моментально — и по поводу возможной угрозы для Аллочки, и на свой собственный счет.

Западные фильмы противник, должно быть, смотрел невнимательно и картинно свалиться от первого же удара не пожелал. Вадим успел достать его кулаками еще дважды — в грудь и в челюсть. Если бы не вмешательство напарника грабителя, наверняка бы свалил наземь, но, увы, «блиц криг» сорвался. Удар сбоку Дымов пропустил, лишь в самое последнее мгновение успев приподнять плечо. Новый противник оказался более опытным и вслед за кулаком сумел крепко подковать Дымова ступней. Нога его сработала словно шатун, дыхание вмиг перехватило. Спасибо, выручил крохотулька Бим, отважно кинувшийся на защиту врача. С рычанием он впился в чужую ногу, заставив громилу отвлечься. В уши ударил истошный визг, а следом за этим последовал звук глухого удара. Визг обрвался. Тем не менее, драгоценных секунд хватило на то, чтобы Вадим успел сгруппироваться, и очередной летящий в лицо удар цели своей не достиг. Поймав в захват чужую щиколотку, Дымов напряг силы и, крутанув ногу, опрокинул противника. Теперь оба они лежали на земле, но Вадим оказался в более удобной позиции, чем и незамедлил воспользоваться. Навалившись сверху на врага и беспощадно разбивая в кровь костяшки пальцев, несколько раз молотнул по чужому лицу. При этом хруст зубов ничуть его не смутил и не разжалобил.

Силы изначально были неравными, а потому без зазрения совести Вадим «включил» общее зрение. Теперь он видел их и спиной. Упредив прыгающую сзади фигуру, стремительно перекатился в сторону. Промахнувшись, мужчина подскользнулся и упал. На ноги они, впрочем, вскочили одновременно и столь же одновременно ударили. Но Вадим бил кулаком, а в руке грабителя блеснул выкидной нож. Ударив на опережение, Дымов не успел лишь самую малость. За мгновение до того, как кулак мазнул по небритой физиономии, холодная сталь вошла в его тело чуть пониже правого подвздошья. Громко вскрикнула Аллочка, а Вадим, охнув, схватился за бок.

— Сам, падла, виноват! Сам!.. — чуть пошатываясь, нападающий попятился от него. С лезвия сжимаемого в кулаке ножа капала кровь.

Зажмурившись, Дымов с силой прижал ладонь к ране. Боль полыхнула, на секунду-другую затмив сознание. Его повело в сторону, голову закружило, но каким-то чудом он устоял. Неведомо откуда пришло давнее и непрошенное: «Сумею ли зажить? — шепнул боец и просквозившей грудью прижал к планете маленькую рану…» То ли из классиков кто-то изрек, то ли поэт из своих доморощенных. Впрочем, может, и не поэт это сочинил, а он сам — в те жаркие дни, когда они потеряли Панчу. Друга даже не похоронили, утопив в болотистом озерце, привязав к телу снарядные кассеты. Тонущее тело он потом сотни раз видел во снах. И сотни раз просыпался от собственного стона…

Задержав дыхание и сцепив зубы, Вадим сумел обуздать бушующее внутри пламя, огненным потоком направил его в ладонь. Эффект «самозамыкания» не заставил себя долго ждать. Целительным бальзамом жар вошел в рану, останавливая кровотечение, проводя беспощадный дренаж, сращивая ткани добротной сваркой. Все было просто и естественно. Природа ничего не придумывала просто так, и именно боль следовало именовать целителем номер один, что не раз и не два Дымов повторял своим пациентам. Кто искореняет боль, помогает недугу. Боль это фронт, на котором врукопашную сходятся человеческое естество и болезнь.

Продолжая прижимать к телу ладонь, Вадим открыл глаза. Бок еще продолжал гореть, но это было уже не страшно. Сознания он не потерял, а первый шок схлынул. К нему вновь возвращалась способность мыслить и действовать.

Двое из ночных хулиганов все еще ворочались на земле, третий, сграбастав Аллочку, держал возле ее лица все тот же окровавленный нож. Круглыми глазами он глядел сейчас, как, медленно выпрямившись, Дымов укоризненно качает головой.

— Не подходи! В натуре говорю, не подходи!

Дымов шагнул вперед, оторвав от раны ладонь, поднял ее перед собой, словно ствол гранатомета. Наверное, в каком-то смысле это и было подобием гранатомета. В том же древнем Китае прекрасно знали о жутковатых свойствах человеческой руки. Именно удар основанием ладони в бессчетном количестве поединков завершал исход схватки. Дело было даже не в силе, а в том невидимом всплеске, который, стягивая энергию со всего тела, аккумулировался в убийственном, пробивающем ладонь пучке.

— Еще шаг, и я перережу ей глотку!

— Ты не сделаешь этого. — Вадим говорил твердо и спокойно, наперед зная, что дело тут не в словах и не в голосе. Разомкнув «схему», он намеренно пустил в ход остатки боли. Зрение привычно распахнулось во весь диапазон, и Вадим ясно рассмотрел, как колеблющийся зыбкий след протянулся от ладони, пронзив метатело грабителя, серебристой сетью опутал его мозг. Теперь с этим человеком можно было творить что угодно.

— Брось нож и отпусти девушку.

Пальцы громилы бессильно разжались, сталь лязгнула о камни.

— Молодец, а теперь подойди ближе… Еще немного. И не дрожи. Все внимание на мою руку!

Голос обволакивал, текучим клейстером проникал в сознание ночного забияки. Сама того не ведая, Аллочка тоже шагнула к Дымову. Что-то творилось с ней, она не повелевала своими членами, не могла вымолвить ни слова. Выставленная вперед ладонь Дымова казалась ей сверкающим маяком.

— Алла, отойди в сторону и зажмурься.

Эту команду она также исполнила беспрекословно, хотя и ощутила внутреннее сопротивление. Неведомым магнитом ладонь Дымова продолжала притягивать к себе. Это было каким-то наваждением. Даже сквозь веки девушка чувствовала странное сияние, исходящее от руки Вадима, и неудивительно, что грабитель, здоровенный детина с плечами борца и ногами штангиста, замороженно приближался к Дымову.

— Вот так, теперь стой и не двигайся! — продолжая держать перед собой руку, Дымов поискал глазами и почти сразу разглядел распростертое невдалеке тельце несчастного песика. Подойдя к нему, он присел на корточки, коснулся Бима рукой. Осторожно огладил шерстку от хвоста и до вывернутой под жутковатым углом головы. Все оказалось хуже, чем он думал. Сломанные шейные позвонки плюс осколок треснувшего ребра, прорвавший ткань легких. Как первое, так и второе в равной степени сулили летальный исход. Собственно, этот исход уже произошел. Клиническую смерть сумел бы подтвердить любой ветеринар. Почти наполовину легкие собаки уже наполнились кровью, крохотное сердечко не билось. Дымов мысленно чертыхнулся. Вот ведь как совпало! И надо же приключиться такому именно сегодня, когда пес наконец-то обрел возможность бегать на всех четырех лапах!

Это было в высшей степени несправедливо — и по отношению к Биму, и по отношению к Дымову. Стараясь не спешить и тщательно соразмеряя поток энергии, он прижал ладонь к туловищу пса и спустя пару секунд оживил застывшее сердечко. Лапы Бима судорожно задергались, а чуть погодя, бедолажка с трудом поднялся. Неустойчиво покачиваясь, вяло и как-то по-неживому махнул хвостом. Голова его при этом продолжала свешиваться набок. Вадим сумрачно вздохнул. В остекляневшие глаза Бима жизнь так и не вернулась. Увы, искорка собачьей души успела взлететь ввысь, растворившись в заоблачной дали. На земле осталась одна лишь холодеющая плоть.

Поморщившись, Вадим поднялся. Лишенный внешней подкачки, трупик Бима сделал несколько слепых шагов и вновь завалился. Маленькое сердце по инерции встрепенулась еще раз-другой и остановилось — теперь уже навсегда. Глаза Дымова вновь вернулись к неподвижной фигуре грабителя.