Хоккейные истории и откровения Семёныча - Николай Эпштейн

— Бытует мнение, — продолжал я свои расспросы, — что ваш клуб выступил в роли хоккейных учителей советских хоккеистов. С другой же стороны, ученики сыграли на равных с учителями, а по разнице шайб в трех играх даже превзошли их. Как же так, кто кого учил?

— В принципе мы были более опытны в хоккее, его нюансах, но в чисто спортивном плане русские были очень сильны. Что, кстати сказать, они и доказали в 1954 году в Стокгольме на мировом чемпионате, который они, будучи дебютантами, выиграли в отличном стиле, — за метил Забродский.

Вообще, становление отечественного хоккея — это путь сплошных сюрпризов. Для соперников. Новички, едва освоившие этот вид спорта, сыграли на равных с лучшим клубом Европы. Новобранцы мировых первенств «с листа» выиграли мировое первенство 1954 года, сборная СССР в сентябре 1972 года в первом историческом матче против сборной Канады, составленной из сильнейших профессионалов НХЛ, нанесла заносчивым профи нокаутирующий удар — 7:3! Да где? В монреальском «Форуме», этой хоккейной Мекке всей Канады! Сенсация первостепенной величины.

— Да, пожалуй, так, — согласился Забродский. — Русские умели пре подносить сюрпризы, удивляя весь хоккейный мир.

Последний, третий, матч московского турне «ЛТЦ» завершился вничью — 2:2 (1:1, 1:0, 0:1). Оба гола у чехов забил Забродский. Число зрителей «на Востоке» составило 18 тысяч человек. Кто отличился в том матче в сборной Москвы «Дагенс нюхетер» не сообщила. Зато писала, что «ЛТЦ в Москве был оказан сердечный прием. Московские игроки быстро усвоили чешские уроки и в ближайшее время следует считаться с тем, что СССР будет играть ведущую роль в мировом хоккее», — приводила газета мнение руководителя чешской спортивной делегации.

— Им был мой отец, его звали Олдржил, или, по–русски, Олег, — сказал, улыбнувшись, Забродский. — А мать моя — коренная сибирячка Антонина Алексеевна Никитина из города Мариинск Томской губернии. Отец служил в Первую мировую войну в австро–венгерской армии и был взят в плен. Так он попал в Сибирь, где оказался в чешском корпусе, который, — не преминул напомнить Забродский, — воевал против большевиков. В Сибири и встретил отец мою мать, там же в 1918 году они поженились. Отец тогда уже был офицером, и ему удалось быстрее, чем солдатам, вернуться в Европу, отплыв пароходом из Владивостока. Родители прожили вместе долгую и счастливую жизнь.

Когда в Праге к нам приходили русские друзья, то мать непременно раздувала самовар, и устраивались русские чаепития. Моя бабка прожила до 103 лет, а мама ездила навещать ее в Сибирь.

В 1965–1968 годах тренировал Забродский «Лександ» и в этот период клуб выиграл Кубок Ахерна, а в первенствах Швеции занимал постоянно места не ниже пятого, хотя в призерах не ходил. В те годы в «Лександе» доигрывал знаменитый нападающий, правый край Нильс Нильссон, один из сильнейших форвардов Европы конца 50‑х — начала 60‑х годов.

Затем работал Забродский тренером в клубе «Регле», а с 1970 по 1973 год был главным тренером знаменитого стокгольмского «Юргордена», а начальником команды в тот момент являлся легендарный защитник этого клуба, не так давно ушедший из жизни Роланд Стольц.

— В те годы на шведском хоккейном троне безраздельно властвовал «Брюнес» из города Евле, это был действительно местный «суперклуб», но «Юргорден» есть «Юргорден», и в команде было немало классных игроков. Ну а потом я стал тренером в Королевском теннисном зале. И даже организовал с двумя сыновьями теннисную школу.

Попросил я Забродского назвать лучших, по его мнению, хоккеистов по игровому амплуа за все времена европейского хоккея. Ну, хотя бы послевоенного. Задумался бывший суперфорвард:

— Трудно, очень трудно. К тому же, я не могу уже столь внимательно смотреть за ходом последних чемпионатов. Вратарь, пожалуй, Модры. И не потому, что я сам играл вместе с ним. Богумил был первым европейским голкипером, который стал играть в манере канадских вратарей, то есть был первопроходцем. Пара советских защитников Трегубов — Сологубов. Среди нападающих вне конкуренции Бобров, еще швед «Тумба» и, наверное, Фирсов.

— А сборная Чехословакии всех времен?

— Все тот же Модры, в свое время очень сильным защитником был Карел Гут, впоследствии — председатель Федерации хоккея ЧССР, защитник Франтишек Поспишил. Из нападающих выделю Иозефа Голонку, Станислава Конопасека и Владимира Мартинеца.

А лучшим хоккейным тренером Забродский считает шведа Арпе Стремберга, с которым он был в дружеских отношениях.

— Арне был огромным энтузиастом хоккея и жил только хоккеем. Мы могли начать разговор с ним о хоккее в пять вечера и закончить в три ночи. А когда он просыпался, все опять начиналось с хоккея. Он знал всех игроков и тренеров по именам, и не только в Швеции, читал всю хоккейную литературу, наладил выпуск специализированных хоккейных книг в Швеции, словом, создал национальную хоккейную школу и заложил хоккейные традиции в этой стране. Это был подлинный первооткрыватель, такое подвластно немногим. Вот почему в Швеции живет, и, убежден, будет жить вечно имя Стрёмберга.

— А Анатолий Тарасов, он ведь тоже был огромным энтузиастом хоккея?

— Да, это так. Но Тарасов был жестким человеком, как раз таким, каким и должен был быть в условиях того режима. С его методами ему было бы очень трудно работать, в той же, скажем, Швеции. Тарасову нужна была жесткая дисциплина и беспрекословное подчинение, иначе ничего бы не вышло. Но, без всякого сомнения, Анатолий Тарасов, которого я знал лично, был великим тренером. И Аркадий Чернышев, мой добрый знакомый. Он был выдающимся тренером и прекрасным, интеллигентным человеком. И, кстати, — напомнил Забродский, — это ведь Чернышев был старшим тренером сборной СССР, которая выиграла самый свой первый чемпионат мира в 1954 году, здесь, в Стокгольме.

Я спросил Владимира, что он думает о нынешнем российском хоккее, может ли он достичь тех же высот, что и советский?

— В основе успехов советского хоккея, — отвечал Забродский, — лежало несколько факторов. Существовала жесткая дисциплина, что облегчало тренерам работу с хоккеистами. Это делало возможным проведение отлично организованных и весьма интенсивных тренировок. И была отлажена селекционная работа по всей огромной стране. Советским тренерам удалось за сравнительно короткий период, в 15–20 лет, отыскать и воспитать фантастические хоккейные индивидуальности, не индивидуалистов, а именно индивидуальности. Много, много ярких игроков, один лучше другого. На мой взгляд, в СССР было хуже с вратарями до тех пор, пока не появился Владислав Третьяк. Коноваленко, правда, тоже был хорош.