Преследуемая Сантой - Портия Люкс

Но когда я уныло иду по улице, обтягивающее платье служит лишь напоминанием о том, как я одинока. Одинокая, беспомощная и глупая.

Потому что где моя сумочка? Та, в которой мой бумажник и ключи? Она все еще в доме моих родителей в Скарсдейл. Другими словами, в часе езды от города.

Барри и мои родители — единственные люди, у которых есть запасные ключи от моей квартиры. Мои родители слишком далеко, чтобы помочь, и мысль о том, что Барри увидит меня в таком состоянии, вызывает у меня тошноту.

Мысленно я пробегаюсь по списку своих друзей и пытаюсь вспомнить, кто планировал остаться в городе на Рождество. Они не смогут помочь мне попасть в мою квартиру, но они, по крайней мере, дадут мне где переночевать.

Но потом я понимаю, что это тоже не сработает. Потому что мой телефон? Он тоже все еще в Скарсдейл. Я запомнила ровно два номера: Барри и моей мамы. Я даже не знаю наизусть номер папы. Звонить кому-либо из них — это не вариант.

Даже если бы я смогла каким-то образом найти один из все более редких таксофонов в городе, я ни за что не позвонила бы Барри.

О чем я думала, убегая, никому не сказав, куда направляюсь? Разумнее всего было бы найти ту эльфийку, помощницу Ника, и попросить ее помочь мне вернуться в дом моих родителей. Или, по крайней мере, помочь мне найти способ проникнуть в мою собственную квартиру.

Однако эта мысль даже не приходила мне в голову. И, честно говоря, если бы это было так, хватило бы у меня смелости попросить ее — или кого-то из Polar Enterprises о помощи? Она довольно ясно дала понять, насколько низкого мнения обо мне эльфы.

Эльф, которого Ник попросил охранять меня, даже не задержался поблизости. Абсолютно никто не пытался помешать мне уйти. Да и с чего бы им это делать? Вероятно, они испытывали облегчение, избавившись от девушки, которая портила Рождество.

Ох, Барри был прав.

Я избалованная, эгоистичная девочка. Я чуть не разрушила жизнь Ника, а теперь собираюсь замерзнуть до смерти, потому что я слишком тупа, чтобы жить.

Но потом я прохожу мимо швейцара, отказывающего бездомному во входе в многоквартирный дом, и меня поражает, насколько я действительно глупа и неблагодарна. Эту сцену я, наверное, наблюдала сотни раз и никогда по-настоящему не задумывалась дважды.

Но сейчас?

Ну, во-первых, это положит конец моей вечеринке жалости. Да, ситуация отстойная. Но моя жизнь могла быть намного хуже. И все же это вторая вещь, которую я осознаю, которая заставляет меня пинать себя за то, что я такой тупой. Может, у меня и нет ключа от своей квартиры, но мне не придется вламываться. Все швейцарцы, работающие в моем здании, знают меня. Кто-нибудь пустит меня и возьмет запасной ключ у управляющего зданием.

Все, что мне нужно сделать, это пройти еще тридцать кварталов.

Осознание этого портит мне настроение, но я заставляю себя продолжать идти. Конечно, теперь, когда у меня есть план, как решить проблему с поиском убежища, мои мысли неизбежно возвращаются к Нику.

Уйти от него, вернуть то кольцо было самым трудным, что я когда-либо делала. Но разве у меня был выбор, когда я поняла, чего ему будет стоить женитьба на мне? Во что это обойдется миру?

Эльфийка ясно дала понять, насколько это было бы эгоистично. Она сказала, что он был лучшим Сантой, который у них когда-либо был. Как я могла просить его отвернуться от этого, просто чтобы быть со мной?

Я никто. Эльфийка ясно дала это понять. Она назвала меня эгоистичным ничтожеством. И хотя ее слова задели, в них была правда. Потому что на самом деле, что я сделала со своей жизнью?

Ничего, вот что.

Я просто избалованная маленькая девочка, которая после колледжа довольствовалась тем, что плыла по течению, и позволила своим родителям платить за все. У меня даже никогда не было настоящей работы.

Нет, Нику лучше без меня.

14. НИК

Точка наблюдения Мэдди на карте зовет меня. Я до сих пор не знаю, заговорит ли она со мной, но Блитцен прав. Тот факт, что она не исчезла из системы, доказывает, что, по крайней мере, она все еще верит.

Я должен попытаться. Я не могу позволить ей просто взять и уйти. Даже если на этот раз придется похитить ее против ее воли.

Когда я появляюсь на тротуаре перед ней, я не даю ей второго шанса убежать. Обнимаю ее и переношу в свой нью-йоркский пентхаус.

Ощущение ее в моих объятиях, после того как я думал, что никогда больше не обниму ее, перечеркивает речь, которую я отрепетировал. Прижимая ее к себе крепче, цепляясь за нее так, словно я тону, я прижимаюсь губами к ее губам.

И да поможет мне Бог, но она тает в моих объятиях, отвечая на поцелуй так, что кажется, она тоже тонет.

Не выпуская ее, не прерывая поцелуй, я вожусь со своими штанами, пока не высвобождаю член. Мы падаем на пол, языки соприкасаются, наш поцелуй становится все более отчаянным. Обезумев, я задираю ей юбку, срывая с нее нижнее белье, испытывая потребность быть внутри нее.

Потому что она нужна мне, мне нужно заявить на нее права, мне нужна уверенность в том, что она моя.

Она обхватывает ногами мои бедра, когда я проскальзываю в нее, пятки упираются мне в спину, когда она подталкивает меня глубже. Входя в нее, я наконец прерываю поцелуй и смотрю ей в глаза.

— О чем, черт возьми, ты думал, ангел? Убегаешь от меня? Оставляешь свое кольцо? Пугаешь меня вот так? — я подчеркиваю каждый вопрос резким толчком бедер.

Она смотрит на меня со слезами на глазах.

— Рождество слишком много значит для меня, чтобы намеренно портить его. Санта слишком много значит. — ее пальцы запутались в моих волосах, притягивая меня для нового поцелуя.

Когда мы вынуждены, наконец прерваться, чтобы глотнуть воздуха, она продолжает, задыхаясь.

— В мире так много тьмы. Как я могу эгоистично оставить один из его немногих ярких огоньков при себе? И как только эльф объяснил о контракте…

Она ушла, потому что думала, что спасает Рождество? Не потому, что ей была противна моя одержимость?

На этот раз я целую ее — но на этот раз мягче, с большей утонченностью, теперь когда моя паника начинает утихать. Мэдди стонет мне в рот, когда