Каин и Авель - Игорь Шприц

По слухам, пришедшим сверху (вниз они приходят чуть раньше, потому что работают обычные законы физики падающих тел и слухов), были призваны виднейшие специалисты-синологи (в Департаменте решили, что это новейшая разведывательная специальность), которые по прочтению документа признали за ним отличную от нуля вероятность быть зашифрованным иероглифическим документом. Дескать, простое перечисление товаров могло быть списком воинских частей, готовящихся выступить на Дальний Восток.

Через два часа Правдюк вернулся в родную филерскую, обласканный чинами Генштаба, с наказом держать за зубами результаты расследования, что он и делал, чрезвычайно глупо улыбаясь и не отвечая ни на какие каверзные вопросы. В довершение всего он достал из кармана почти целую пачку дорогих господских папирос «Бильбао» и нагло закурил, всем своим видом показывая, что отныне фортуна повернулась к нему лицом.

Медянников вздохнул, рука дернулась дать наглецу по шее, но не дала, о чем Евграфий Петрович впоследствии жалел.

Солнце садилось в ясную линию горизонта, освещая поздними оранжевыми лучами арабскую гостиную в доме князей Урусовых. Гостиная была так плотно увешана и устлана коврами, что истинный цвет обоев определить не было никакой возможности. Хотя нет, вон в углу что-то синело! Итак, обои были синие, цвета бедуинского плаща.

Князь Урусов сидел, закутавшись в бедуинский плащ, курил кальян и рассказывал об арабских обычаях. Он только что вернулся из небольшой прогулки по Аравийскому полуострову. Все, что привезено, включая семь сортов фиников, было разложено на низком столике, перед которым нужно было сидеть, поджав ноги и всем видом оказывая предпочтение бедуинскому способу кайфа.

Маленький князь Александр восторженно ползал по коврам, жевал финики (косточки были извлечены!) и привыкал к родному отцу, иногда путаясь в показаниях и называя папой Путилов-ского. Тот краснел, а княгиня Анна улыбалась спокойной материнской улыбкой и направляла сына в сторону официального отца.

Согласно восточному гостеприимству, раскуренный хозяином кальян перешел к гостю. Путиловский вдохнул холодный тяжелый дым, пахнущий свежеочищенным яблоком, закрыл глаза и погрузился в бедуинские грезы.

...Наполненная народом СенНая площадь. В центре толпы стоит эшафот, на эшафоте палач в красной рубашке засучивает рукава, обнажая мускулистые белые руки. В дубовую плаху (на таких местные мясники за сорок секунд разделывают свиную полутушу.) воткнут гигантских размеров топор, и солнце блестит на его сверкающем полированном лезвии. Чувствуется, что палач свою работу любит и гордится ею и что народ любит своего палача и любуется им...

Путиловский глотнул свежую порцию прохладного дыма и приоткрыл глаза. Маленький князь, устав ползать, свернулся калачиком возле матери, подложив под голову цветастый шелковый валик, и тихо посапывал в две ноздрюшки. Анна перебирала в пальцах его длинные каштановые кудри. Князь тем временем, раскурив следующую порцию восточного дурмана, а именно гашиша, повествовал о своей одиссее:

— ...У этих пустынных племен совершенно отсутствует цивилизованный суд. При мне одну молодую женщину забросали камнями только за то, что она изменила своему мужу. Он первый бросил в нее камень и ушел, обливаясь слезами. Я спросил: почему он плачет? А мне отвечают: любит! Тогда зачем ее убивать? Простите и прощаемы будете! Нельзя, говорят, прелюбодеяние должно наказываться смертью. А согрешивший мужчина? Он же тоже был, говорю. А они: он не виноват, он молодой и одинокий, он не выдержал искушения. Я говорю: давайте я ее выкуплю! Не дали... дикий народ! Не смешно ли? Не правда ли, Аня?

И он захохотал. «Почему он смеется?» — удивился Путиловский, поймав взгляд Анны, одинаково ласково переходящий с мужа на любовника и обратно. Видно было по всему, что оба ей дороги одинаково, но сын дороже всего и что такой матриархат совершенно удовлетворяет все ее инстинкты. А битье камнями княгине не грозит, ибо на Руси давно живут цивилизованные люди.

Вошедшая нянька унесла обмякшего от сна маленького князя. Анна разлила по чашечкам из арабского узорчатого матового стекла расплавленный обжигающий кофе. Дым кальяна, смешавшись с гашишным, одурманил Путиловского до такой степени, что и глаза закрывать уже не надо было. Это облегчило положение гостя — он вроде бы и слушал хозяина, и при этом занимался своими грезами.

— ...Сидят на корточках целыми днями и даже не разговаривают — просто думают! Оттого там и зародились и христианство, и ислам! У людей есть время подумать. Пьеро, вот если бы нашего мужика заставить думать две тысячи лет, он бы тоже выдумал что-нибудь гениальное? А? Но у нас нет этих двух тысяч! Ха-ха, не смешно ли?

Действительно забавно.

...Толпа терпеливо ждала загодя обещанного зрелища, забавляя себя сытными прожаренными семечками, квасом и красными девками, для такого случая принарядившимися в модные бархатные кофточки с двумя рядами перламутровых пуговичек, распираемых изнутри мощными крестьянскими грудями. На отдельном свежесрубленном подиуме находилась публика много чище: молодые офицерики с девицами, почтенные матроны с лорнетами, недвижно уставленными на плаху, и женщины бальзаковского возраста с томиками Бальзака в руках. Все терпеливо сносили тяготы записных зевак — жару, мух и долгое ожидание.

Палач прохаживался по помосту и пару раз, дабы показать свое искусство и крепость оружия, вонзил топор в плаху, каждый раз с видимым трудом освобождая застрявшее в тугой дубовой древесине лезвие. Толпа приветствовала упражнения палача одобрительным жужжанием, точно медоносные пчелы слетелись со всей округи на богатый урожай нектара и только ждут условленного сигнала, чтобы приступить к сбору...

— ...Нам обязательно нужно завоевать средиземноморские проливы. Для этого надо просто взять Константинополь. И все! Османская империя развалится как карточный домик! Они же ненавидят друг друга — армяне, болгары, курды, хазарейцы, палестинцы. И турки, само собой... Это осиное гнездо можно уничтожить одним ударом. Вот дадим прикурить японцам — и надо тут же двигать все дивизии, пока они не остыли от побед, к турецкой границе! Я тебя уверяю — даже простые турки хотят русского царя! Мне это они не раз говорили тайком...

...Наконец издалека по неведомым каналам поступил нервический сигнал о движении кареты со страдальцем. «Едут! Едут» — первыми закричали и забегали в тесной толпе вездесущие мальчишки. Толпа разом возбудилась и сдвинулась к помосту, кто-то в давке истошно закричал. Городовые, образовавшие живую цепь вокруг помоста, грозно растопырили свои тараканьи усы и раздвинули толпу, давая проход карете.

И точно, карета появилась как по волшебству...

— ... Далее забираем у англичан Афганистан.

— Зачем? — заплетающимся языком спросил Путиловский, чтобы хоть что-то спросить и не быть гостем-букой.

— Афганистан — это ключ к Индийскому океану.

Оказывается, мы тем временем уже благополучно вышли к Индийскому океану! Дай Бог, дай Бог...

...Из кареты выскочили два плотно сбитых помощника палача и ловко вытянули какой-то куль. Куль вдруг распрямился и оказался до пояса человеком, а выше — мешком, надетым на его голову. Поскольку он не видел, куда двигаться, человек-мешок застыл на месте, поворачивая головой внутри темноты и стараясь определить свое место в этом мире и свою ближайшую судьбу. Ничего хорошего крики, начавшиеся при появлении узника, не предвещали: «Смерть! Смерть!!» — скандировала толпа. И вдруг замолкла.

С головы человека сдернули мешок. Ослепленный солнечным светом и опьяненный свежим воздухом, он несколько секунд стоял, совершенно не ориентируясь в окружающем пространстве, жадно вдыхая воздух и крутя головой в поисках незамысловатой правды жизни. Первым он увидел красное пятно, рубаху палача...

— ...У нас в руках очутятся все стратегические точки современного мира! С севера мы контролируем Европу, через Босфор и Дарданеллы мы диктуем свою волю Балканам, а на юге мы держим в руках все ниточки — от Красного моря до самой Австралии. Кстати, Пьеро, не хочешь составить мне компанию?

— Хочу, — еле провернул язык во рту Путиловский.

— Я собираюсь в Австралию. Надо убедиться, действительно ли там так много кенгуру.

Путиловский начал мучительно вспоминать все, что знал об этих животных. Выяснилось: почти ничего, кроме как прыгают.

— Отчего такой интерес?

— Хочу заселить ими наши Сальские степи. Представляешь себе — тысячные стада кенгуру!

— А зачем нам в России тысячные стада?

— У тебя нет деловой фантазии! Подумай только: мясо, шерсть, кожа на воинские ботинки. А если приручить? Я уже все прикинул. Взрослая самка кенгуру легко скачет с детенышем весом в десять —пятнадцать кило...