Каин и Авель - Игорь Шприц

Но то было после. А сейчас палач с грустной усмешкой достал за уши (как фокусник кролика — человек был несколько лысым) бывшую в употреблении голову и продемонстрировал ее всем желающим. Все желали. Прошло секунд десять, желание медленно улетучилось, занавес опустился, и начались прозаичные будни. Голову и туловище воссоединили в мешке, и два помощника палача понесли скорбный груз к карете. Палач белым платком протер лезвие, ничуть не замаранное кровью, тщательно сложил платок и отдал некому человеку, судя по реакции, слуге покойного — он благоговейно поцеловал платок и спрятал за пазуху, ближе к сердцу. Путиловский внутренне ахнул: этот человек был вылитый секретарь Плеве Пакай...

В арабскую гостиную вошла княгиня Анна, протянула руку Путиловскому и повела его, безропотного от опиумного дыма и видений, в гостевую спальню. Князь остался грезить во сне посреди Аравийской пустыни, в каковой расстелено так много ковров, что не видно ни пяди песка.

В спальне было прохладно, темно и одиноко. Анна опытными, как у горничной, руками (откуда у нее это умение?) разоблачила догола вялое тело гостя, потом подтолкнула его к разостланной постели — оно упало с невидимым наслаждением и мгновенно спряталось под холодное одеяло. Затем так же быстро она разоблачила самое себя и скользнула тем же путем. Достигнув только ей ведомой цели, Анна покрыла острыми жалящими поцелуями жертву восточного гостеприимства, когда венцом пира является хозяйская жена.

Тело Путиловского откликнулось на поцелуи, результатом чего стала мучительная, но сладкая езда по постельным барханам, причем все это время они изображали то животное о двух спинах, то верблюда с двумя горбами, а то и боевого кенгуру с калмыцким всадником за спиной. Восточные благовония делали свое дело, и скачки растянулись до размеров Аравийского полуострова, а может, и поболе... В общем, когда они закончились, дух Путиловского был настолько мал и слаб, что покинуть тулово у него не осталось сил. Анна с сожалением вздохнула (период целомудрия у нее тянулся несколько долее периода беременности плюс кормления), подняла с ковра одеяло, укутала им безжизненное тело жеребца-верблюда-кенгуру, оделась и вышла. Наступил долгожданный сон без видений и скачек.

Но перед тем, как провалиться в спасительную тьму, Путиловский наконец понял, что его удивляло в безумных доводах Сержа Урусова относительно военного применения швейных машинок и боевых кенгуру: поразительная схожесть его программы с любой революционной. Вначале делается одно фантастическое, но желаемое допущение, а дальше все строится очень и очень логично, так что здание в финале строительства получается соразмерным, красивым и привлекательным. Если не учесть того малозначащего факта, что его фундамент замешан на соке растений, произрастающих на чистейшем песке Аравийского полуострова. Тьма проглотила все, но эта мысль осталась плавать на поверхности...

После легкого домашнего завтрака Азеф вдоль озера прогулялся к Женевскому почтамту, где у него был абонирован сейф. Туда по договоренности поступала корреспонденция на имя инженера Раскина. По дороге он встретил нескольких знакомых, с аппетитом пообщался, рассказал свои последние новости, выслушал чужие. Немного посмеялись «успехам» на японском фронте.

Оставшись с сейфом наедине, личным бронзовым ключиком он открыл замысловатую дверцу. За первой была вторая с шифром. Открыв и ее, Азеф-Раскин достал оттуда денежное письмо на получателя, вскрыл его, содержимым остался доволен и тут же в операционном зале превратил в живые деньги. Второй конверт он вскрывать не стал, ибо там денег не было. Конверт может подождать.

Один из почтальонов отозвал Азефа в сторону и поведал историю, рассмешившую «русского» толстяка. К нему и к ряду его товарищей-почта-льонов вот уже неделю пристает один человек с просьбой за деньги показывать ему корреспонденцию из России. Естественно, они ему в этом гневно отказали, и коллеги просили рассказать все это кому-нибудь из русских. Он выбрал господина инженера и уверяет его в благонадежности всех швейцарских почтальонов: почтовый долг для них превыше всего! Письмо должно быть вручено адресату лично. И точка.

Азеф крепко пожал почтальонскую руку и заверил, что российская колония будет знать об этом возмутительном факте. Как фамилия этого настойчивого гражданина? Да, это простая русская фамилия, он ее запомнит. Спасибо за информацию.

Забавная история. Надо будет написать об этом. Смешно.

Он любил радовать себя дорогими подарками в случае прихода трудовых доходов. Вот и сейчас зашел в мастерскую братьев Маркс, где давно присмотрел себе трость черного дерева, полую, со стилетом внутри и ониксовым набалдашником в виде лисьей головки. Стоила трость недешево, но она стоила того. Не то чтобы он боялся нападения — он действительно боялся, но при этом понимал, что лучше отдать все, нежели потерять жизнь. Просто он с детства любил красивые вещи, в душе понимал, что в нем умер великий ювелир и ценитель антиквариата, но не мог позволить себе тратить много, не вызывая подозрений у жены и товарищей по партии. Трость, однако, относилась к внешним атрибутам приличия: он не должен вызывать подозрений дикой псевдореволюционной внешностью. Многие «товарищи» из России прибывали именно в таком обличии. Один лишь Савинков сразу был одет барином, чем и понравился Азефу.

Уговорив себя таким образом на покупку, Азеф отдал деньги, любовно взял лисью головку в руку и пошел домой, чувствуя себя относительно счастливым. Он давно понял, как мало и как много одновременно нужно человеку для полного счастья. Чтобы порадовать Любу и детей, он зашел в их любимую кондитерскую и попросил наполнить коробочку пирожными — по паре каждому. Азеф был хорошим отцом, добрым и справедливым. Дети не должны страдать за грехи отцов.

Дети обрадовались пирожным, Люба обрадовалась толике денег, мир и согласие воцарились в этой на первый взгляд буржуазной семье.

Более всего, как ни странно, Азеф уважал эту европейскую буржуазность и всеми доступными ему средствами приближал Россию к своему идеалу. Вот и сейчас, уединившись в кабинете, он первым делом стал писать письмо в Департамент полиции, начальнику Особого отдела Леониду Ратаеву.

1857 года рождения. Из дворян. Род Ратаевых происходил от татарина Солохмира. В1878 году закончил Николаевское кавалерийское училище. Корнет Уланского полка, штабист 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. С 1882 года чиновник особых поручений Департамента полиции, с 1894 года глава Особого отдела.

Профессиональный драматург, несколько его пьес поставлены московскими и петербургскими театрами.

«...Ваше письмо и деньги я получил. Спасибо! Встретил Левита. Левит едет теперь один, без жены. Одет он в черное пальто; черная с проседью борода, среднего роста, — скорее можно его назвать невысокого роста, полный; маленький лоб, орлиный нос, красивые глаза; одет он не франтовато, средне, мягкая черная шляпа; он может переодеться, конечно.

Упомянутая в прошлом Любовь Аксельрод переехала в Женеву, и говорят, что от “Искры" туда поедет Троцкий; хотя другие утверждают, что Троцкий туда не поедет, так как произошел раскол в редакции “Искры”, что от нее отделились П. Аксельрод, Вера Засулич, Мартов (забыл его настоящую фамилию), Крохмаль, Троцкий и Блюменфельд и что эти господа едут в Париж и думают там основать другую газету — социал-демократическую. Предмет разногласий этих господ с Лениным и Плехановым — это организационный принцип. Ленин и Плеханов желают, чтобы Центральный Комитет партии был перенесен за границу и все дела сосредоточились бы в руках Ленина и Плеханова. Оппозиция же их думает, что ЦК социал-демократов должен быть в России.

Здесь установлен один из ваших сотрудников, некто Рабинович. Этот Рабинович обратился к целому ряду почтальонов с просьбой за деньги показывать ему корреспонденцию. Ведет он себя крайне глупо и всем навязывается на знакомства. Этого дурака надо отозвать, и побыстрее, а то он наломает дров.

Всего хорошего, жму руку.

Ваш Иван».

Он аккуратно заклеил письмо, наклеил марки и после этого тонким до чрезвычайности инженерным карандашом предельной твердости нанес на конверт в условленных местах три волосяные линии. Не знающий об этих линиях перлюстратор наверняка нарушит целостность картинки и тем самым выдаст себя.

Исполнив долг по правильному обустройству российского общества, Азеф принялся за отложенное письмо, которое было подписано ничего не значащей фамилией чиновника Министерства внутренних дел — Ванчугов. На обороте конверта он нашел две тонкие карандашные линии, точно такие же, какие нанес перед этим, — по договоренности эти линии рисовал Пакай. Бумагу от Пакая Азеф исследовал долго, затем отворил походный шведский сейфик для личных бумаг и тщательно спрятал туда террористическую схему Путилов-ского, а сопроводительное письмо Пакая сжег в пепельнице.