Вейская империя (Том 1-5) - Юлия Латынина

- Да, - сказал Ванвейлен, поглядывая на расшитую золотом ферязь божьего служителя, на пальцы, унизанные перстнями, - вы исключительно по богословским причинам не любите ржаных корольков.

- Шакун, - сказал монах, - великая сила, разлитая в мире. Он предшествует субъекту и объекту, действию и состоянию. Он невидим, как свет, но делает видимым все остальное. Он различает вещи друг от друга и придает им значение и форму. И нет ничего в мире, что может быть чуждым ему. Почему же золото, или чаша с каменьями, или меч, или земля должны быть ему чужды? Что за бешеная гордость - говорить: "Человек - образ и подобие божие, а в идолах и вещах божьего образа нет"?

Помолчал и спросил у Ванвейлена:

- А что, ваша вера похожа на веру ржаных корольков?

- Почему вы так думаете?

- А вам тоже не нравится все вокруг. Но вы глядите и не вмешиваетесь.

По дороге в замок Ванвейлен пытался представить себе, что изменится в здешнем мире, если корона окажется в руках такого человека, как Марбод Кукушонок, и решил, что ничего не изменится.

Наутро Ванвейлен сошел во двор храма: сеньоры собирались на охоту.

- Вы не едете с нами? - окликнул его Марбод, как ни в чем ни бывало.

- Нет, - сказал Ванвейлен, - я больше не буду ездить с вами, Марбод.

Вместо охоты Ванвейлен отправился к сожженному храму: там крестьяне повесили мертвого проповедника на дереве вверх ногами, а потом положили в кожаную лодку и пустили в море. Особенно они не горевали: "Он сам сказал, что его убьют, а на четвертый день он воскреснет".

Два дня не происходило ничего, достойного упоминания.

В третий день Шуют, благоприятный для начала путешествий, все гости собирались покинуть замок, и поэтому накануне хозяин устроил пир для всей округи: приехало сорок три человека и больше двухсот челядинцев.

Залу переодели, расстелили скатерти с золотыми кистями. Выросли горы мяса, разлились озера вина. Предки могли съесть барана зараз: как отстать от предков?

Потом все соглашались, что пир кончился очень странно, и многие говорили, что это чужестранцы его сглазили.

Наверное, так оно и было. Конечно, чужестранцы молча сидели и слушали, однако же колдун не рыцарь, чтобы говорить громко. Бывает, просто взглянет, - а молоко уже прокисло...

Говорили о Весеннем Совете, который созывал король в городе Ламассе, а потом как-то заговорили о самом городе. Дело в том, что люди были Ламассой не совсем довольны.

- За год, - пожаловался хозяин, - от меня сбежало в Ламассу двадцать семь человек. И не кто-нибудь! Лучший шорник сбежал, кузнецы сбежали, шерстобиты. Король объявил, что всякая собака в стенах Ламассы свободна вот они и бегут. А теперь что? Прикажете мне ехать в Ламассу и покупать у моего же шорника мое же добро? - обернулся он внезапно к Марбоду Кукушонку.

А на Марбоде Кукушонке, надо сказать, опять было древнее платье королевских посланцев: длинный малиновый паллий с жемчужным оплечьем, с мешочком для печати у пояса, такой плойчатый, что даже меча не было видно в складках.

Марбод помолчал и сказал:

- Да, лавочников там много.

- Надо на Весеннем Совете объяснить королю, - сказал Той Росомаха, что ему нет выгоды разорять своих верных. А выгода от этого только храму Шакуника: разве вы, сударь, продали бы давеча монахам кузнеца Луя, если бы он не пытался уже дважды сбежать в Ламассу?

Тут внесли новую перемену блюд и еще переменили факелы на стенах. Сидели, надо сказать, так: по правую руку от хозяина - Лух Медведь. Дальше, со стороны Кукушонка сидели Духон Полосатый, заморский гость Клайд Ванвейлен, монах-шакуник Адрамет, дальше - опять заморский гость Сайлас Бредшо, дальше Ичун Долгоглазый, Шомад Верещатик и Кадхун Черное Лицо. По левую руку тоже все сидели местные гости.

И вот Шомад Верещатик, Лухов побратим, опять спрашивает Марбода Кречета:

- А ведь если кузнец в Ламассе станет свободным, то он и воином станет? И получается, сударь, что ваша дружина - уже и не дружина, а просто городское ополчение, а вы - так, издольщик при чужом войске.

Марбод отвечает:

- Я на удачу короля не жалуюсь.

- А откуда известно, что эта удача - королевская? - говорит Верещатик. - Рассказывают, что у короля теперь не только торговцы привозные, из храма Шакуника, но и колдуны оттуда же.

Хозяйский сын, тоже королевский дружинник, сказал, однако:

- Господин Арфарра, - не колдун, а полководец.

- А зачем тогда, - возразил ему Верещатик, - он обещал королю восстановить старый бронзовый храм о семидесяти колоннах, каждая колонна которого извещает, кто и где дерется? Как раз в самом подлом вкусе ворожба, чтобы войну заменить соглядатайством.

Тут внесли третью перемену блюд.

На пиру был человек по имени Таннах Желтоглазый, хороший рассказчик. Шомад Верещатик заметил его и спросил:

- Сударь, а как же так вышло, что в позапрошлом году вы дрались за короля, а в этом - за герцога Нахии?

Таннах ответил:

- Потому что наши предки так не дрались, как король в это году!

Тут все стали уговаривать Таннаха рассказать о том, как в этом году воевали, потому что такие вещи каждый любит послушать много раз. Таннах стал рассказывать:

- Советники короля собрались и решили, что земли по западному берегу Рябьей реки весьма плодородны и населены, и приобрести их - большая выгода и честь. И вот, когда уже вырос новый урожай, дружины переправились через реку и оказались в области племени далянов. У вождя далянов дочь замужем за графом Нахии, по прозвищу Пекари Рубчатое Ухо. Рубчатое Ухо поспешил на помощь далянам, а королю послал учтивое письмо. В письме было сказано, что герцогство пожаловано было его роду родом Кречетов, а король - потомок вольноотпущенников, и что, стало быть, герцог не может быть связан узами верности с нынешним королем Варай Аломом. Дядя короля по материнской линии, Най Третий Енот, обрадовался, что, кроме далянов, придется драться еще и с герцогом, разорвал письмо и сказал: "Чем больше противников - тем больше славы". Но королевский советник Арфарра покачал головой: "Надо поссорить наших врагов и разбить их поодиночке". По совету Арфарры король написал герцогу ответное письмо и вымарал в нем несколько строк. Вождь далянов узнал о письме и тоже захотел его прочесть. Увидев зачеркнутые строки, он спросил: "А это что за исправления?" Герцог ответил на это: "Так было". Вождь далянов промолчал, но про себя подумал, что герцог решил скрыть от него правду о сношениях с королем и потому-то и зачеркнул строки. Они поссорились. Пекари Рубчатое Ухо увел свои войска, и король легко разгромил далянов. Меж тем герцог одумался и понял, что король не простит ему учтивого письма. Он заперся в своем замке и разослал письма друзьям. Марбод Кукушонок явился к нему с дружиной на помощь. Дядя короля, Най Третий Енот, узнав об этом, заявил: "Чем больше противников - тем больше славы. Большая честь - побить сразу и Пекари, и Кречета". Но королевский советник Арфарра возразил: "Надо поссорить врагов и разбить их поодиночке". По совету Арфарры король написал герцогу письмо, в котором напоминал, что старший сын герцога, Ахая Полый Рог - названный брат короля, и звал его к себе на пир перед битвой. Полый Рог обрадовался случаю познакомиться с воинами молодого короля. Король и Полый Рог веселились всю ночь и под утро легли спать в одной палатке. Перед сном Полый Рог заметил: пьяный король сгреб со стола какие-то бумаги и сунул их себе под подушку. Ночью Полый Рог неслышно встал, зажег светильник и вытащил бумаги из-под короля. Это было письмо от Марбода Кукушонка. Тот писал королю, что не хочет сражаться против своего законного государя и ждет только случая, чтобы перекинуться.