Бритлингенцы в аду - Шарлин Харрис

— Наверху, — уточнил он. — Наверху первого ящика справа.

Это оказался узкий ящик с тремя выцарапанными спереди полосками. Батанья открыла его, наступила на самую низкую полку и поднялась выше. Естественно, возле стены, где его не было видно, лежал колдовской шар, который Крик сюда в прошлый раз в спешке засунул. Завернут он был в тряпку, которой его протирали. Батанья обрадовалась этой тряпке, вспомнив, где Крик его прятал. Схватив шар, она спрыгнула вниз, почти одновременно протягивая его Крику. Он принял шар и бросил его Кловач, а Батанья сгребла его самого поперек туловища и подняла. Кловач и Амелия высунулись в дыру, взяли Крика за поднятые руки и совместными усилиями подняли обратно в проход. Когда он освободил дорогу, Батанья добрым прыжком ухватилась за края люка и с помощью двух других женщин поднялась наверх — как раз когда с грохотом распахнулась дверь комнаты внизу.

— Давай, — велела ученице наставница. — Давай!

Кловач нажала бугорок за ухом, где был имплантирован маяк. Снова нажала. Батанья у себя за ухом нажала такой же бугорок три раза. Транспортировка пяти лиц.

И ничего не случилось.

— Блин! — выругалась Батанья. — Этот шар нас может отсюда вытащить?

— Я не знаю, как сказать ему об этом… — начал Крик, но тут звуки погони раздались совсем рядом.

Батанья развернулась лицом к набегающей орде, Кловач запустила короткое копье в передового, которым был кто-то из змеелюдей. Он свалился, остальные замешкались, оббегая его, но считанные секунды — и беглецов сомнут. Крик выпустил колдовской шар, и Амелия его машинально подхватила.

— Я хочу обратно! — сказала она, чуть не плача.

Хлоп!

Ошеломительный вихрь цветов и звуков, ощущение вольного ветра — и все они оказались под ярким солнцем на каком-то островке. Вокруг плескалось море, и никакой иной суши нигде не было видно. Росли несколько пальм, слышались птичьи крики. На берегу лежал разбитый самолет, рядом с ним — мертвец. Амелия была потрясена, и Батанья не сомневалась, что у нее самой на лице написано то же чувство. Кловач, быстро сообразив, выхватила у Амелии колдовской шар и велела ему:

— К маяку.

Хлоп!

Снова цвета и звуки, головокружительный вихрь, и все пятеро оказались на платформе в зале магов и механиков.

Здесь столпился народ, и Батанья не сразу сообразила, что никто не ждет от нее убийства всех этих людей. Кловач даже взмахнула коротким мечом, отчего ее наставница отскочила назад.

— Отставить! — рявкнула Флешетт. — Отставить, дура!

Сообразив через мгновенье, что ей больше не надо стоять, закрывая собой Крика, Батанья шагнула в сторону. Крик стоял, согнувшись, тяжело дыша от боли. Амелия оглядывалась в таком недоумении, что трудно было разобрать пробегавшие по ее лицу эмоции. Мгновенно оценив обстановку, Нарцисс сбежал по ступеням к самой красивой личности, которую здесь заметил — молодой женщине-механику. Он был грязен, одет в тюремную рубаху, но женщина посмотрела на него так, будто увидела языческого бога (что не так уж далеко от истины, подумала Батанья). Нарцисс протянул руку, и механичке пришлось лихорадочно соображать, пожать ее или облобызать, преклонив колено. Остановилась она на том, чтобы держать ее двумя руками и растворяться в излучаемой Нарциссом улыбке.

— Ты любишь собак? — спросил он.

Батанья и Кловач помогли Крику спуститься на пол.

— Мы было уже сомневались, успеете ли вы нас вытащить, — сказал он, пытаясь говорить небрежно. У Батаньи тоже были такие мысли, но она не хотела произносить их вслух, тем более в присутствии своей ученицы.

— Вот этот мудак чуть нам не помешал тебя извлечь, — сказала Флешетт, и Батанья впервые заметила, что она вцепилась в руку Тровиса и держит. — Он пытался убедить магов и механиков, что ты послала ложный сигнал и сейчас на наш маяк будут наводиться адские приспешники.

— Я ему не поверила, — сказала юная механичка с застенчивой улыбкой. — И позвала Флешетт, чтобы отменила его приказ.

— Давайте я его казню? — предложила Кловач. — Он нас подставлял столько раз, что я уже считать устала, и все потому, что Батанья ему не дала и сломала ему руку, чтобы отстал.

— А! — сказала Флешетт. — Быть может, убивать его и не стоит… но наказать его надо.

Кловач продолжала держать колдовской шар. И когда Тровис попытался высвободить руку из хватки Флешетт, ученица ухватила его за шею локтевым сгибом, посмотрела на шар и сказала:

— Обратно!

Хлоп!

Кловач, Флешетт и Тровис оказались на берегу зеленого моря, под редкими пальмами, рядом с разбитым самолетом и мертвецом, лежащим на песке.

— Отпусти Тровиса, — велела она Флешетт, и та отпустила — наверное, от удивления, что ей отдает приказы ученица. Кловач отступила от разинувшего рот Тровиса, взяла Флешетт за плечо, сосредоточила взгляд на шаре и сказала:

— В зал!

Хлоп!

Снова в зале магов, те же, без Тровиса.

— Блестяще! — похвалила ее Батанья.

Флешетт, придя в себя, вынесла решение:

— Справедливо. Приговор не оспаривается.

Суды в Коллективе Бритлинген никогда не пользовались популярностью.

— Кого вы привели с собой обратно? И что принесли? — спросил высокий маг под вуалью, который отправлял их в Ад.

Все присутствовавшие маги и механики, даже новая обожательница Нарцисса, были поражены зрелищем, которое устроила им Кловач.

— Это Амелия Эрхарт, — сообщила Батанья, стараясь не исказить имени. — Она была авиа… управляла летающей машиной и покинула свою страну — это Америка, на Земле, — в июле тысяча девятьсот тридцать седьмого года.

— Путешественница во времени! — воскликнул маг. Глаза над повязкой почти загорелись интересом. — А это не иначе как колдовской шар Люцифера!

— Остров. Один маленький островок, — сказала Батанья. — Это и есть ключ. Амелия приземлилась туда случайно, и когда обследовала остров, оказалась в Аду. Этот остров — какого-то рода портал. Пройдя через него, Амелия обрела способность возвращаться обратно, но с помощью колдовского шара. Она и провела туда Кловач и нас всех. Потом наконец сработали возвращающие нас чары, и мы вернулись через тот же портал сюда. То есть колдовской шар может проводить через этот портал, если с тобой есть кто-то, кто уже его проходил.

Батанья не могла понять, полная чушь эта ее теория или все же в ней есть смысл. Пусть копаются в ней маги и механики, потом расскажут, что нашли.

А она тем временем будет радостно представлять себе Тровиса в тысяча девятьсот тридцать седьмом году на необитаемом острове, затерянном посреди Тихого океана.