Улыбка убийцы (в сокращении) - Лиза Скоттолине

— Нет, Чико! Остановись! — Это явно был приказ.

Слава богу. Мэри обмякла в мощных руках Чико. Веки ее чуть приоткрылись — и она увидела искаженную от гнева физиономию сына Сараконе.

— Не лезь не в свое дело! — крикнул он и с ненавистью плюнул ей в лицо.

Последним, что помнила Мэри, был налетающий на нее словно размазанный по воздуху кулак Джастина Сараконе.

И его глумливая улыбка.

Мэри очнулась в темноте, на водительском месте своей машины. Ключи от машины и сумочка лежали у нее на коленях. Часы показывали 3.18. Дождь колотил по крыше, и от этого звука боль в голове Мэри только усиливалась. Мысли ее путались, правая щека горела. Она повернула к себе зеркальце машины и едва не вскрикнула. Даже в тусклом предрассветном свете она различила кровь на лице и заплывший глаз.

Она повернула голову, и шею мгновенно пронзила боль. Ворота поместья Сараконе были закрыты, словно она никогда в них и не входила. Мозг Мэри с трудом начинал проясняться. Итак, Сараконе убил Амадео. А водитель «эскалады» работал на Сараконе. Должно быть, хозяин велел ему следить за ней, как только она занялась делом Амадео. Но теперь ей было непонятно, зачем он это сделал. Старик умирал от рака. Не мог же он в таком положении всерьез опасаться того, что ему предъявят обвинение в убийстве. А смерть Фрэнка? Был ли Сараконе причастен к ней — или его жена, или сын?

Счета! Мэри сунула руку в сумочку. Ее бумажник, телефон — все осталось на месте, однако счета и копии фотографий исчезли. У Мэри мгновенно пересохло во рту. Они забрали оригиналы счетов. Есть ли копии, Мэри не знала. А без счетов никаких доказательств связи Фрэнка с Сараконе не существует.

Ладно, не время ломать над этим голову. Нужно убираться отсюда. Она торопливо вставила ключ в замок зажигания и поехала назад, в Филадельфию. Там все-таки безопаснее, чем в Бёрчранвилле.

Глава 8

Следующий день выдался ярким и ясным, а детектив Дэниэл Гомес оказался слишком молодым для полицейского детектива — лет всего тридцати с небольшим. Улыбался он дружелюбно. Подтянутый, явно очень сильный, в тонких серых брюках и в белой рубашке. Когда он увидел красную ссадину на распухшей щеке Мэри, во взгляде его отразилось сочувствие.

— Вы говорили, что вас сильно изукрасили, но это уж красота, пожалуй, чрезмерная, — сказал детектив, вглядываясь в нее с видом домашнего доктора. — Кто, вы говорите, вас так?

— Шоферюга по имени Чико и его хозяин, Джастин Сараконе.

— Вы хотите предъявить им обвинение в нападении?

— Нет. Я хочу предъявить им обвинение в убийстве. — Мэри села, огляделась вокруг. Комната для допросов была маленькой, без окон, с выкрашенными в тусклую зеленую краску стенами. Мэри откашлялась. — Эта история началась как адвокатское расследование.

Детектив, слушая ее, что-то записывал в блокнот. Мэри рассказала о разговоре с журналистом, о поездке в Монтану, о том, как она догадалась, что самоубийство Амадео было на самом деле убийством, а затем, помедлив немного, и о том, как пробралась прошлой ночью в офис Фрэнка.

Упс.

Гомес пронзил ее суровым взглядом:

— Вы хотите сказать, что вломились ночью в офис Кавуто?

— Ну, в общем, да, — подтвердила Мэри.

— Это же место преступления, мисс Динунцио.

— Прошу вас, называйте меня Мэри.

— Мэри, речь идет о месте преступления. Преступления, которое я расследую.

Мэри решила сменить тему:

— Знаете, детектив, его не могли убить грабители. Фрэнк Кавуто был не из тех, кто допоздна засиживается на работе. Я думаю, что он договорился о встрече с кем-то из Сараконе. Возможно, Фрэнк сам впустил их в офис, и они убили его, чтобы он молчал о смерти Амадео.

— И тем не менее все улики указывают лишь на неудачно сложившееся ограбление.

— Это было проделано, чтобы инсценировать ограбление. А в папках, которые я там обнаружила…

— Так вы еще и папки просматривали?

— Да, и нашла в них счета, которые Фрэнк направлял Сараконе. Каждый год Фрэнк получал по пятьсот тысяч долларов. И счета были у меня, когда я отправилась к Сараконе, но они избили меня, счета забрали…

Но Гомес уже не слушал ее:

— Вы хотите сказать, что унесли с места преступления улики, а теперь они благодаря вам исчезли? Вы создаете препятствия расследованию. Изъятие улик. Сокрытие доказательств.

— Поговорите с Сараконе, спросите его о счетах. Давайте вместе съездим к Сараконе. Мы предъявим старику обвинения…

— Нет-нет-нет. Никуда я с вами не поеду. Мне необходимо срочно переговорить с шефом. — Гомес покачал головой. — Получение улик путем ограбления! Вы же юрист, могли бы и соображать, что к чему.

— Ладно, тогда поезжайте к Сараконе сами. Побеседуйте с ними. Не говорите, что я была у вас и рассказала о прошлой ночи. Скажите, что получили анонимный звонок.

Детектив Гомес ненадолго задумался, потом спросил:

— Кто-нибудь присутствовал при вашем разговоре с Сараконе?

— Конечно. Медицинская сестра. Сиделка Сараконе. — Мэри пристукнула себя чуть повыше груди. — Кейша из компании «Уход на дому». И повторяю еще раз, я считаю, что именно Сараконе или, по крайней мере, этот их Чико убил Фрэнка Кавуто.

Гомес встал:

— Хорошо. Все, на сегодня закончили. — Он покачал головой: — Ну и кашу вы заварили! Вы звоните мне, сообщаете, что у вас имеется информация, касающаяся дела Кавуто, а выясняется, что вы похитили улики.

— У меня их украли! — Тьфу ты!

— После того как вы их украли! — Гомес упер руки в боки. — Найдите себе адвоката.

— Вы собираетесь предъявить мне обвинение? Выходит, теперь у меня появится преступное прошлое?

Кто бы мог поверить? Мэри Динунцио, ученица школы Святой Марии Горетти, произносившая прощальную речь на выпускном вечере! Она даже и не ругалась никогда. Во всяком случае, вслух.

— Если придется, предъявлю. — Детектив Гомес фыркнул. — Ладно, думаю, арестовывать вас мне пока не стоит…

— Арестовывать? — Мэри вскочила.

Гомес наставил толстый палец Мэри в лицо:

— Я отпускаю вас только потому, что вы сами явились с повинной. Все. Вопросы есть?

— Да. Когда вы собираетесь заняться Сараконе?

— Как только смогу. С этой минуты предоставьте полиции самой заниматься своими делами. И держитесь подальше от Сараконе. Больше никаких расследований, проникновений со взломом, никакого вмешательства в дело. Потому что в следующий раз я вас посажу! Вы поняли?

— Да, детектив.

И Мэри выскочила из комнаты, ощущая себя человеком, только что увернувшимся от пули. Она даже начинала ощущать себя какой-то пуленепробиваемой.

А это, как знала Мэри, признак дурной.

— Что это с тобой? — спросила Маршалл, заметив ободранную щеку Мэри.

— Со мной все в порядке, — ответила Мэри и собралась было рассказать Маршалл о случившемся, но, оглянувшись, увидела, что в приемной полно посетителей.

И одним из них был Мак, журналист. Он уже вскочил на ноги и теперь направлялся к Мэри.

— У меня сегодня слушание дела в суде, — вполголоса предупредила Мэри.

— Великие умы мыслят одинаково, — пробормотала Маршалл.

Мак подошел к стойке, изобразив на лице сочувствие.

— Что у вас со щекой, Мэри? — спросил он.

— Мэри, ты ведь помнишь мистера Макинтайра, — произнесла, не дав ей ответить, Маршалл. — Я сказала ему, что у тебя сегодня слушание, но он настоял на разговоре с тобой.

— Простите, но сейчас я разговаривать не могу. Между прочим, я позвонила своему дяде Джо, и он сказал, что никакого журналиста по имени Мак не знает.

— Он называет меня Джимом, а о моей работе в «Ньюс» я ему ни разу не говорил. Сомневаюсь, что ему известно, кто я такой.

Хорошее объяснение, подумала Мэри. Но все же она этому человеку не доверяла.

— Так что с вашим лицом? Вас кто-то ударил?

— Меня лошадь лягнула. — Врать Мэри никогда не умела.

— В лицо? — У Мака даже глаза округлились.

— Нет. Лошадь лягнула меня по ноге, и я упала.

Мак изобразил кривую улыбку.

— Извините, Мак, я должна подготовиться к слушанию.

— Но мы же договорились встретиться еще раз, чтобы я мог написать вторую статью о Брандолини.

— Вы и первую-то не написали, а я сейчас занята. — Мэри развернулась и направилась к своему кабинету.

Мак увязался за ней.

— Я хотел сначала написать обе, а уж потом показать их нашему редактору. Нам просто необходимо поговорить, ведь убили Фрэнка Кавуто. Вы же хорошо его знали?

— Откуда вам это известно? — Мэри прибавила шагу.

— После нашей встречи я позвонил Фрэнку. Он очень любил вас. Сказал, что вы великолепный юрист.

Хм.

— А в форте Мизула мне сказали, — продолжал Мак, — что вы отыскали старого механика, мистера Мильтона, который работал в лагере. Нашли старые фотографии и даже сумели выяснить имя друга, который был рядом с Брандолини, когда он покончил с собой.