Племянник чародея - Клайв Льюис

– О чём разговор! – вскричал Фрэнк. – В жизни такого не терпел и другим не позволю (голос его становился все мягче и звонче – наверное, так, как сейчас, он говорил в юности, когда ещё не перенял городской хрипловатой скороговорки).

– А если в страну придут враги (помни, они придут), будешь ли ты первым в бою, последним – в отступлении?

– Понимаете, сэр, – очень медленно сказал Фрэнк, – этого никто не знает, пока не проверит в деле. Может, я не из смелых. В жизни ни с кем не дрался, только на кулачках. Ну, ничего, постараюсь… то бишь, надеюсь, что постараюсь… сделаю, что могу.

– Что же, – сказал Аслан, – ты можешь всё, что требуется от короля. Я тебя короную. Ты, и дети твои, и внуки будете счастливо править Нарнией и Орландией, которая лежит к югу отсюда, за горами. А тебе, моя маленькая дочь, – обратился он к Полли, – я тоже очень рад. Скажи, ты простила своему другу то, что он сделал в пустынном дворце страшной страны Чарн?

– Да, Аслан, простила, – сказала Полли.

– Это хорошо, – сказал Аслан. – Ну, сын Адама…

Глава двенадцатая

Приключения Землянички

Дигори изо всех сил стиснул зубы. Ему стало совсем уж не по себе. Он надеялся, что в любом случае не струсит и вообще не опозорится.

– …ну, сын Адама, – сказал Аслан, – готов ли ты исправить зло, которое причинил моей милой стране в самый день её рождения?

– Что же я могу сделать? – сказал Дигори. – Королева убежала, и…

– Я спросил, готов ли ты, – сказал Аслан.

– Да, – отвечал Дигори. Ему захотелось прибавить: «…если вы поможете маме», но он вовремя понял, что со Львом нельзя торговаться. Однако, отвечая «да», он думал о своей матери, и о своих надеждах, и об их крахе и потому всё-таки прибавил, глотая слёзы, едва выговаривая слова: – Пожалуйста… вы не могли бы… как-нибудь помочь моей маме?

Тут, с горя, он в первый раз посмотрел не на тяжёлые лапы Льва и не на огромные когти, а на лицо (ни он, ни мы не скажем «морду») и несказанно удивился. Он увидел, что львиные глаза полны сверкающих слёз, таких больших, словно Лев больше горюет о маме, чем он сам.

– Сын мой, сынок, – сказал Аслан, – я знаю. Горе у нас большое. Только у тебя и у меня есть горе в этой стране. Будем же добры друг к другу. Сейчас мне приходится думать о сотнях грядущих лет. Колдунья, которую ты привёл, ещё вернется в Нарнию. Я хочу посадить здесь дерево, оно будет долго охранять страну, ибо злая королева не посмеет к нему приблизиться. Тогда утро Нарнии продлится много веков. Принеси мне зёрнышко этого дерева.

– Хорошо, – сказал Дигори, хотя и не знал, как это сделать.

Лев глубоко вздохнул, склонил к нему голову, поцеловал его и сказал:

– Дорогой мой сын, я покажу тебе, что делать. Повернись к западу и скажи мне, что ты там видишь?

– Я вижу очень большие горы, – сказал Дигори. – Я вижу, как река срывается вниз со скалы, а за нею – лесистые склоны, а за ними – совсем высокие горы, покрытые снегом, как Альпы на картинке. А за ними – небо.

– Ты хорошо видишь, – сказал Лев. – Нарния кончается там, где водопад коснулся долины, дальше на Запад лежит другая, пустынная земля. Найди за горами ещё одну долину, и синее озеро, и белые горы. За озером – гора, на горе – сад, в саду – дерево. Сорви с него яблоко и принеси мне.

– Хорошо, Аслан, – сказал Дигори, хотя не понимал, как же перейдёт через горы. Говорить об этом он не хотел, чтобы Лев не подумал, будто он отказывается. – Только я надеюсь, ты не очень спешишь, быстро я не управлюсь, идти далеко.

– Я помогу тебе, сын Адама, – сказал Лев и повернулся к лошади, которая смирно стояла рядом, отгоняя хвостом мух и склонив набок голову, словно не всё понимала.

– Друг мой лошадь, – сказал Аслан, – хотела бы ты обрести крылья?

Видели бы вы, как она тряхнула гривой, и топнула копытом, и раздула ноздри, но сказала она:

– Если ты хочешь, Аслан… Тебе виднее, я не очень умная.

– Стань матерью крылатых коней, – прорычал Аслан так, что дрогнула земля. – Зовись отныне Стрелою.

И, как прежде – звери из-под земли, за её спиной появились крылья. С каждой секундой они становились больше – больше, чем у орла; больше, чем у лебедя; больше, чем у ангела на витраже. Перья отливали бронзой и медью. Лошадь взмахнула крыльями и поднялась в воздух футов на двадцать. Проделав красивые курбеты над Дигори и над Асланом, она описала большой круг и осторожно опустилась на землю, глядя застенчиво, удивлённо, но всё же – с немалой радостью.

– Хорошо летать, Стрела? – спросил Лев.

– Очень хорошо, Аслан, – отвечала лошадь.

– Донесёшь ли ты Адамова сына до дерева и сада?

– Сразу? Сейчас? – вскричала Земляничка, или Стрела, теперь мы должны называть её так. – Ура! Садись, мальчик! Я возила таких, как ты, давно, в зелёных лугах.

– О чём вы шепчетесь, дочери Евы? – спросил Аслан Полли и жену Фрэнка, которые уже успели подружиться.

– Простите, сэр, – сказала королева Елена (так мы должны называть её), – маленькая мисс тоже хочет поехать, если вы не возражаете.

– Не меня спрашивайте, Стрелу, – сказал Лев.

– Мне что, сэр, – отвечала Стрела. – Они лёгонькие. Вот если бы слон попросился…

Слон ни о чём не просил, король Нарнии подсадил детей: Дигори быстро и весело, Полли нежно и бережно, словно она фарфоровая.

– Ну вот, Земляничка! – сказал он. – Нет, что это я – Стрела!

– Не лети слишком высоко, – сказал Аслан. – Не пытайся подняться выше снежных вершин. Держись таких мест, где зелено. Они есть везде. Что же, благословляю тебя!

– Ой, Стрела! – сказал Дигори и потрепал лошадь по холке. – Вот это приключение! Держись за меня крепче, Полли!

И тут же всё упало куда-то вниз и завертелось, ибо лошадь, словно тяжёлый голубь, покружилась немного над долиной, прежде чем вылететь в путь. Глядя вниз, Полли едва различала короля с королевой, и даже сам Аслан казался ярким золотым пятном на зелёном поле. Потом в лицо ей подул ветер, и лошадиные крылья стали мерно вздыматься и падать справа и слева от неё.

Многоцветный край полей и скал, вереска и деревьев лежал внизу, и река ртутной лентой вилась сквозь него. Справа, к северу, зеленели холмы, за ними тянулись болота; слева, к югу, темнели горы, покрытые хвойным лесом, а между горами в голубой дымке виднелся какой-то дальний край.

– Наверное, там и есть Орландия, – сказала Полли.

– Ты посмотри вперёд! – сказал Дигори.

Впереди, прямо перед ними, встали стеною скалы и засверкало солнце в водах реки, родившейся на западных плоскогорьях, а отсюда, с этих круч, срывавшейся в самую Нарнию. Лошадь летела так высоко, что грохота они не слышали, но скалы были ещё выше, чем они.