Птицелов - Юлия Остапенко

— Твой, — сказал Ойрек и сплюнул Марвину под ноги. — И когда он тебя прирежет посреди ночи, я первый ему руку пожму. Дуракам туда и дорога.

— Не спорю, — коротко сказал Лукас — и снова эта его ухмылка поганая, больше и говорить ничего не надо, и так всё ясно. Ойрек развернулся к нему, потянул меч из ножен. Лукас не двигался. Его ладонь всё так же лежала у Марвина на плече.

— Ойрек, подумай хорошенько, — спокойно проговорил он. — Как следует подумай.

Похоже, он ничуть не сомневался в исходе назревающей драки. И что удивительнее всего — не только он один. Ойрек глухо зарычал и с грохотом вернул меч на место. Двое рыцарей, наблюдавшие за ними, не проронили ни слова.

— Сразу бы так, — сказал Лукас. — И забудь о моём пленнике. Возьми себе собственного в ближайшей битве и измывайся над ним, сколько влезет. А над этим, — он вдруг повернулся к Марвину и мимолётно улыбнулся ему — так, будто между ними существовал тайный сговор, — позволено измываться только мне.

Он отошёл прежде, чем кто-либо успел ему ответить. Марвин снова почувствовал то же, что и вчера, когда он стоял связанный среди этих людей, которые осыпали его насмешками и предлагали кто повестить, кто разорвать лошадьми, но он только смотрел в прозрачные глаза Лукаса, сидевшего по другую сторону костра, и читал в этих глазах, что всё будет хуже, гораздо хуже.

— Да он сам над кем хочет измывается, — проворчал Ойрек, отворачиваясь — но было видно, что он успокоился. Как будто тоже почувствовал это — и вновь перестал воспринимать всерьёз Балендорского Щенка…

Марвин подумал, что больше не может всё это выносить.

Его даже не проводили взглядами. Похоже, никто не беспокоился о том, что он может сбежать. И не без оснований: выйти-то из лагеря он сможет без труда, но безоружный да без коня — не уйдёт далеко…

Если только не постарается.

Надо было, конечно, выждать до ночи, но у него уже не было сил. Ещё одно свидание с сэйром Лукасом, и кому-то из них не жить… а для этого было не место и не время.

— Постой-ка, друг, — не без труда напустив на себя беспечный вид, Марвин остановил проходящего мимо солдата. — Где мне Уотера найти?

— А ты не знаешь? — удивился тот.

— Да я в отрубке два дня был, не сориентировался тут ещё.

— А-а. Вон там он, на восточной стороне. Обычная его синяя палатка.

Марвин поблагодарил и направился в указанном направлении. Походная кузница была оборудована так же умело, как и сам лагерь; возле наковальни стоял здоровенный мужик в кожаном переднике. Рядом толклась пара солдат — судя по виду, наёмников. Ребята зелёные, явно моложе Марвина, необтёртые ещё. При виде Марвина они криво заухмылялись, но посторонились. Похоже, всякая шваль в лагере мессеры герцогини знала своё место. Не сказать, что Марвин этого не одобрял.

Кроме этих двоих, поблизости никого не было. Парочка солдат переговаривалась чуть поодаль, но с того места, где стоял Марвин, их не было видно.

Марвин вперил в наёмников неподвижный взгляд.

— У вас ко мне дело, мессеры? — холодно осведомился он так, будто это они первыми на него уставились. Парни недоумённо переглянулись, похмыкали, но потом помотали головами и отошли шага на три. Марвин попытался представить, до чего ж свирепая была у него рожа, раз так подействовало, и угрюмо поздравил себя с удачным днём.

Потом шагнул под синий тент, к дымящейся кузнечной жаровне.

— Мне нужен меч. Одноручный, хорошего качества.

Кузнец вскинул на него заплывший глаз, другим продолжая косить в сторону наёмников.

— А деньги-то у мессера водятся? — прошепелявил он.

— Водятся, водятся, — спокойно сказал Марвин. — Показывай железо.

— Ну, чего уставились, пшли вон, голодранцы! — рявкнул кузнец топтавшимся рядом наёмникам. Те заворчали, но отошли ещё дальше — похоже, уже успели испытать на собственном загривке тяжесть кузнецовых кулаков.

Кузнец кивком предложил Марвину подойти ближе. Тот шагнул в глубь навеса.

— Вот этот неплох, — кузнец загремел сложенными на подставке мечами. — И цена пристойная.

— За цену не беспокойся. Лучшее давай.

— Да уж впрямь ли водятся? — полуобернулся к нему кузнец.

— День сегодня для карт удачный, — не моргнув глазом, ответил Марвин. Кузнец несколько мгновений обшаривал его взглядом заплывшего глаза. Будь дело в деревенской кузне, непременно потребовал бы показать. Но здесь ведь все свои… Герцогиня почти не брала пленных. А если и брала, то их держали под крепким замком, а не пускали разгуливать по лагерю.

«Неужто ты и впрямь такой дурак, Лукас из Джейдри?» — не смея верить в это, подумал Марвин.

Или просто честен сверх всякой разумной меры…

Ну уж точно больше, чем я.

— Тогда вот, — кузнец вытянул меч — совсем новый, из отличной стали, с тщательно выделанной ажурной резьбой на крестовине. — Но он стоит три сотни.

— Пойдёт, — сказал Марвин, принимая меч из рук кузнеца. Отступил на шаг, взмахнул пару раз, проверяя балансировку. В самом деле неплохо — не идеал, конечно, но на первое время сойдёт.

— Слушай, Уотер, — сказал он, продолжая равномерно рассекать лезвием воздух — вж-жих, вж-жих, песня, а не клинок. — А что, вы вправду зовёте короля Попрошайкой?

Он и сам не знал, зачем спросил, — должно быть, до сих пор не мог поверить. Но Уотер понял — через мгновение, и этого мгновения Марвину хватило. Лезвие вошло в шею кузнеца легко, словно в снег, перерубив кадык. Марвин схватил кузнеца за лямку кожаного передника и придержал, не дав завалиться навзничь. Грузное тело осело на наковальню.

— Нельзя так, Уотер, — тихо сказал Марвин, тщательно вытирая клинок о рубаху кузнеца. — Нельзя так про законного монарха, грешно.

Когда на лезвии не осталось крови, Марвин закинул клинок плашмя на плечо и, выйдя из палатки, зашагал к южному краю лагеря. Развивающиеся на ветру стяги с гербом герцогини Пальмеронской виднелись уже совсем недалеко — рукой подать.

У него было не более минуты, прежде чем болтавшиеся рядом с тентом наёмники заметят труп и поднимут крик.

Выход из лагеря охраняли двое зевающих патрульных. На Марвина они покосились, но ничего не сказали. Похоже, им было велено внимательнее следить за теми, кто входит в лагерь, а не за теми, кто его покидает. И как только дезертиров ловят…

Он успел пройти от границы лагеря с полсотни шагов, когда услышал позади приглушённый крик. Тогда рванул с места — лес, густой чёрный лес Предплечья был рядом, на склоне холма; склоны здесь пологие, а снегопада не случалось давно, и старый снег успел сойти, только кое-где на палой листве запеклась белёсая корка инея.