Аника - Ольга Рубан

- Ухожу. Пойду к людям. Мне уже давно опостылело жить, как дикарю, и потакать твоим безумствам. Если хочешь, пойдем со мной. Но учти, если мы уйдем вместе, ты навсегда оставишь свою… свои…, - я замялся, не найдя подходящего слова. Фантазиями то, что было у нее в голове, я назвать не мог. Было что-то – дикое, необъяснимое, потустороннее, и очень сложное для моего небольшого ума.

Девочка молча глядела на меня, покусывая изнутри щеку, как всегда в минуты сомнений. Такая юная и красивая! Мог ли я просто так уйти и бросить ее перед самым наступлением холодов? Но перед глазами встал заячий полет над зловонным болотом, и решимость вернулась.

- Здесь несколько деревень в округе, - продолжил я, уминая в сумку свои пожитки, - У меня еще остались деньги. Снимем комнату, и я тут же пойду искать работу. За отца и дочь мы уже не сойдем, поэтому будем изображать брата и сестру или… ну, не знаю. Впрочем, в деревнях нравы не слишком строги. Скорее всего, и не придется не перед кем объясняться. В крайнем случае…

Я залился краской и замолчал. При мысли о венчании в голову, знаете ли, полезло всякое… Быстро коснувшись ее лица мигающим взглядом, чтобы определить, как она отнеслась к такому туманному предложению, я увидел все тот же рассеянный взгляд, все то же покусывание щеки. Она словно и не слышала меня. И следующие ее слова лишь подтвердили это.

- Говоришь, несколько деревень? Я заметила только одну – в полудне ходьбы на юго-запад.

Я помолчал, пытаясь определить, что у нее на уме. Быть может, она просто хотела выбрать, в каком направлении нам двигаться?

- Здесь довольно населенный район. Твое любезное болото находится как раз по центру своеобразного кольца из деревень и маленьких городков.

Она перестала жевать щеку, посмотрела мне в глаза и кивнула.

- Я остаюсь.

- Что ж…, - я постарался скрыть свое разочарование, потоптался на месте и закинул свою сумку на плечо, - За своими… экспериментами не забудь про печку, ее необходимо домазать… Я не знаю, в какой из деревень осяду, но по крайней мере до весны я буду поблизости, а потом… как знать. Может, все-таки двинусь на Лондон. Если вдруг…

- Спасибо за все, Бенни, - Аника тепло улыбнулась.

Я попытался улыбнуться в ответ и вышел из дома.

- Бенни? – позвала она, и я с надеждой обернулся, - Я только об одном попрошу тебя… Купи мне приличное платье.

- Платье?.. Платье?!

- Ну да, - она смущенно хихикнула, - Если я вдруг захочу тебя найти, то стыдно будет в таком виде появиться в обществе…

Она развела руки в стороны, словно призывая полюбоваться на ее серую, заплатанную сорочку и широченные протертые на коленках штаны, подпоясанные обрывком шпагата – мое наследство. Я подавил грустную улыбку, кивнул и, более не оглядываясь, зашагал в вечерний лес. Чем дальше я уходил, тем явственнее сознавал, насколько привязался к ней. Сердце тянулось назад, ноги ступали по мягкой хвое, словно по вязкой топи, и я на удивление быстро устал. Да, душа болела за девочку, но я не останавливался до самого рассвета, когда лес поредел и расступился, а под ногами вместо мягкой лесной подстилки оказалась хорошо наезженная широкая дорога с запыленной травяной межой по середине. Двинувшись по дороге, примерно через милю я увидел на обочине деревянный указатель в виде стрелки «Байберри Дюк».

Я произнес это название вслух, словно пробуя на вкус, решил, что название мне нравится, и споро зашагал по дороге, чувствуя, как ноги наливаются утерянной было силой.

…

Байберри оказалась большой деревней, разделенной мощенными булыжником улицами на ровные квадраты. На небольшом холме за деревней возвышался порядком обветшавший мужской монастырь, который в куда более жирные времена, видать, и дал жизнь поселению. Желание посвятить себя служению Господу после «неудачи» с Аникой не вернулось, но я мысленно взял монастырь на заметку, как крайний вариант – если уж совсем не удастся нигде пристроиться.

Мои опасения были беспочвенны. Уже через час я оказался на постоялом дворе и без проблем снял на месяц крошечную комнату. Она была размером с чулан в моем родном доме, но я в нее сразу влюбился. Расшатанная, но невероятно удобная кровать, небольшой комод и умывальник – все, что уместилось, но большего мне и не было нужно. Постоялый двор был окружен густым садом, поэтому в небольшое окошко приветливо стучались пламенеющие ветви рябин и яблонь. Вскоре я сидел внизу за деревянным столиком, окна рябили светотенью, а добрая старушка в белом переднике ставила передо мной сковороду беконом и фасолью, а также огромную чашку свежезаваренного чая и пару горячих булочек. На мгновение напротив возник грустный, большеглазый призрак. Как она там? Голодна? Замерзла? Что, если… Но я отогнал от себя чувство вины и жадно накинулся на еду. Я не бросил ее, она сама отказалась идти со мной!

Наевшись от пуза, я расплатился и отправился исследовать деревню. Меня встретил узнаваемый во всей Англии пейзаж – богатый центр с ровными улочками, добротными особнячками и тенистыми садами и крестьянская периферия с лепящимися впритык друг к другу домишками под соломенными крышами и чахлыми, осенними огородиками. Именно там, на периферии, я вскоре и нашел себе работу – в кузнице. Поглядев на помощников кузнеца – сплошь щуплых доходяг с явной склонностью к пьянству – я не был удивлен, что хозяин, оглядев мои могучую фигуру и медвежьи лапы, тут же предложил мне работу и обещал жалование в целый фунт за то, что буду подковывать лошадей и выполнять некоторые другие поручения по шесть часов в день шесть дней в неделю.

Время побежало незаметно. Плотный завтрак в просторной уютной харчевне, тяжелый, физический труд с добротным перекусом в середине дня - кувшин молока и пышная булка или тарелка каши с мясом – затем ужин и беспробудный сон без сновидений. Мне очень нравилась моя простая, незамысловатая жизнь.

Аника! Конечно, я каждый день помнил о ней и переживал, и ждал, что она вот-вот появится на моем пороге, и усмирял порывы бросить все и бежать, проверить, что с ней! Жива ли? Не оказалось ли рядом случайных охотников или собирателей грибов или…беглых каторжников? В