Янтарный меч - Ольга Ромадина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все поменялось в одну жуткую ночь.
– Мира, Мира! – раздалось со двора. Нежка соскочила с кровати, прильнув к оконцу. Но все светильники почему-то погасли, ничего не разглядеть, темень одна.
– Отец вернулся, – шепнула она.
Ярина поджала под себя ноги и потерла глаза. Только засыпать начали, а тут шум.
– Что-то случилось?
– Тихо! – цыкнула Нежка. – Не слышно ж ничего.
Во дворе и правда стихло, зато внизу затопали, раздались тревожные возгласы.
– Может, война? – испуганно спросила Ярина.
Сестрица растерянно пожала плечами. Обычно у нее на все находился ответ, но сейчас он не успел прозвучать – в их опочивальню ворвалась матушка.
– Собирайтесь! Быстро! – выдохнула она, кусая бескровные губы.
– Что с собой брать? – Нежка потянулась за шкатулкой, но матушка мотнула головой.
– Себя. Некогда. Живее. Яриша, что сидишь?
Под темным плащом на матери темнело неброское платье, похожее на то, какие носили чернавки.
Внизу кричал, отдавая команды, отец. Собирались второпях. Ярина успела схватить только одну куклу, та потом утешала ее в душной избе на жесткой лавке…
Челядь попряталась. Отец, в темноте казавшийся сказочным великаном, привел лошадей. Как котят забросил ошалевших девчонок в седла: Нежка ехала с Сивером, Ярина – с матерью.
Над дорогой полыхало узорчатым ковром ночное небо. Падали звезды, одна за другой, оставляя после себя бело-золотые росчерки. Ярина, разинув рот, любовалась, даже про страх позабыла. Они свернули с тракта и понеслись проселками, пустынными полями. Отец все хлестал коня по взмыленным бокам.
Звездный дождь давно закончился, разгоралась заря: желтая, пыльная. На рассвете конь под матерью пал, пришлось разделиться. Отец с Сивером кинулись дальше, путая следы, а они побрели по заповедным лесным тропам. На одной из них Ярина встретила свою восьмую осень.
Воссоединилась семья спустя две луны, а к зиме осели в Заболотье. Отец говорил, это ненадолго, нужно только обождать и все разрешится. С тех пор минуло почти десять зим. Грянула война с Парельем, унесшая жизни отца с братом, сбежала с Тильмаром Нежка, а они так и ждали не пойми чего. И дальше бы продолжали, не повстречай матушка того чародея.
***
– Потом мы узнали, что в тот вечер кто-то покушался на царя.
Ярина не представляла, что за чудовищная причина вдруг сподвигла отца решиться на цареубийство. Про Буслава Второго в народе говорили разное, но тираном или тряпкой не величали. Правитель как правитель. Прикармливал бояр, тратился на развлечения. Не забывал ближайших родичей. Страшно думать, что родной отец мог быть заговорщиком. Но если не был, с чего бы им бежать в ночь, годами прятаться? Если не было ничего, почему матушка пришла в такой ужас, встретив знакомого чародея? Почему опять бросилась бежать, спустя столько времени? Не было ответов.
– Так и жили? – тихо спросил домовой.
– Да. Мама однажды сказала, что отец ошибся. И только. Он отлучался пару раз, возвращался темнее тучи, остальное время словно ждал чего-то. Не знаю, почему мы не уехали в Арсею или в вольные города, к Малахитовым горам. Там точно не пришлось бы в дальнем селе скрываться. А пять зим назад случилась война. Не знаю, почему они с Сивером пошли, если нас искали. Чего он хотел этим добиться?
– Не вернулись?
– Письмо пришло от соседа, с которым они уходили. – Ярина наморщила нос, стараясь не расплакаться, говорить пришлось шепотом. – Он и сам сгинул, но успел сообщить, что на Заячьем кряже оба полегли. И что тела там же сожгли.
– А с матерью говорить не пыталась?
– Я – нет. Сестра пыталась раз за разом. Упрямая, в отца.
– И что?
– Ничего, – пожала плечами Ярина. – Мама никогда не кричала и не поднимала на нас руку. Тот раз стал единственным, она влепила Нежке пощечину. А через две луны сестра сбежала со своим колдуном. Больше мы ее не видели.
***
В тот последний день они повздорили. Мать отправилась на торжище, оставив их втроем. Нежку больше занимало не хозяйство, а заезжий чародей, который вился вокруг нее, как мальчишка возле праздничного каравая. Смотрел, улыбался, заманивал сладкими речами и волшебными трюками – то прозрачного коня из колодезной воды сотворит, то птицу огнехвостую. И гордая Нежка, вечно задиравшая нос, смотрела на него с затаенным восхищением. Может, Тильмар пленил ее чем-то другим, но этого Ярина не знала.
Робкие возражения, что матушка не обрадуется ночным гулянкам, оставались без ответа.
– Ничего ты не понимаешь! – отмахнулась сестра, вплетавшая в косу алые ленты – подарок чародея. – Он такой…
– Глазастый! – звонко подсказал Рагдай. Братец ножичком вырезал себе игрушку из поленца. Лошадь выходила трехногая, но его это не смущало.
– Почему глазастый?
– Потому что он на всех девок глазеет.
Брат говорил без умысла, но Нежка вспыхнула, а полено в руках Рагдая заискрило.
– Ни на кого он не глазеет! – прорычала она.
– Потому что ты ему не даешь?
– А ну брысь! Вот я тебя!
Рагдай с хохотом выскочил на улицу, счастливый, что смог смутить старшую сестрицу.
– Ни на кого он не глазеет, – повторила Нежка шепотом, стискивая ленту так, что та затрещала.
– Что ты слушаешь? – Ярина, углядев за ершистостью боль, постаралась утешить. – Бабы у реки сплетничали, и он следом. Но матушка…
– Я и не слушаю, – перебила сестра. Взгляд ее разгорался тем огнем, который возвещал – от принятого решения худо будет всем. – Я в Тильмаре уверена.
Она ушла, хлопнув дверью. И больше не вернулась. Яркие ленты обнаружились поутру, повязанные на осине. Ветер трепал их, алые кончики развевались, словно махали на прощание. Колдовская свадьба: без благословения, без волхва. Сбежав, сестра посмеялась не только над глупыми односельчанами, которые в последние годы плевали ей вслед, а в глаза заглянуть боялись, бормоча: «Ведьма». Посмеялась и над семьей. Над тем, что от нее осталось.
Нежку ничем было не напугать. Если чего-то хотела – смело шла вперед, сметая преграды. Ярина и осуждала, и завидовала одновременно. Смогла бы она вот так, тайком удрать из дома с возлюбленным? Бросила бы все, что знала? Нет. Как оставить семью? А сестра смогла.
Две луны они с матерью выслушивали перешептывания и смешки. Мол, потешится колдун с дурочкой и бросит. А то и на ритуал какой употребит. Две луны в Ярину тыкали пальцами: «Вон сестра той, что с колдуном сбёгла». Мучительно было превратиться из сестры ведьмы в сестру гулящей девки. До того, чтобы измазать ворота дегтем, селянам самой малости не хватило.
Но на исходе лета, среди
