Влюбленный странник - Барбара Картленд

Да, Сорелле, несомненно, нужна была новая одежда. И Хоппи отлично понимала, что это будет очередная ее служебная обязанность.

— Я поговорю с Рэндалом о покупке для тебя новой одежды, — пообещала девочке Хоппи. — Я уверена, он согласится.

— Сегодня? Вы поговорите с ним сегодня? — спросила Сорелла, резко повернувшись к Хоппи.

— Если будет возможность, — с улыбкой пообещала Хоппи. — Он отправился сейчас на репетицию, а если они закончат пораньше, думаю, он пойдет ужинать кое с кем из друзей.

— Вероятнее всего, с Джейн, — заметила Сорелла.

— Разве ты не называешь ее мисс Крейк? — удивилась Хоппи.

— Она разрешила мне называть ее Джейн, — ответила Сорелла. — Но для меня это не имеет значения. Я могу называть ее как угодно, если уж на то пошло.

— Нет-нет, конечно, называй ее Джейн, если она согласилась, — поспешно произнесла Хоппи. — В театральном мире все зовут друг друга по именам, но мне казалось, что мисс Крейк — девушка другого круга. Хотя, конечно, называй ее так, как она велела.

Сорелла молчала, и Хоппи вопросительно посмотрела на девочку. Сорелла имела необычную привычку замолкать, когда этого меньше всего ожидали окружающие. От этого ее собеседнику становилось не по себе, а многие чувствовали себя смущенными.

— Вам очень нравится Джейн Крейк, да, Хоппи? — вдруг спросила Сорелла.

— Да, разумеется, — ответила Хоппи. — Она очень приятная.

— И вам не нравится Люсиль Лунд.

Хоппи вздрогнула от неожиданности.

— Что навело тебя на такую мысль?

— То, как меняется ваш голос, когда вы о ней говорите, и еще в глазах у вас появляется сердитое выражение.

— Я едва знаю мисс Лунд, — строго ответила Хоппи. — Она сделала себе имя, и я восхищаюсь ее актерским мастерством. Нравится она мне или нет как человек, не имеет никакого значения.

Губы Сореллы чуть искривились в полуулыбке, ясно говорившей Хоппи, что девочка не поверила ни одному сказанному слову. Мгновенно утратив интерес к разговору, Сорелла снова отвернулась к окну.

Хоппи вдруг почувствовала неожиданный приступ раздражения. Эта девчонка бывает иногда несносна, и сейчас был один из таких моментов.

Держа в руках испорченное платье, Хоппи направилась к двери.

— Если хочешь прогуляться, — сказала она на ходу Сорелле, — я иду минут через десять в библиотеку. Можешь пойти со мной.

— А после библиотеки вы пойдете в театр? — спросила Сорелла.

— Нет, сегодня нет, — ответила Хоппи.

Она скорее почувствовала, чем увидела, что интерес девочки немедленно угас. Сорелла молча смотрела в окно, и Хоппи вышла из комнаты.

Сорелла смотрела на растущие под окном деревья. Желтые, золотые и коричневые листья всех оттенков осени уже начинали опадать под дующим с реки настойчивым порывистым ветром. Солнечный свет изредка пробивался сквозь облака, но горизонт был туманно-синим, и над Лондоном висела едва видимая серая дымка, придававшая городу таинственное очарование.

Улица была полна шумом дорожного движения, которое здесь было довольно оживленным, иногда раздавался пронзительный звук клаксонов.

Сорелла, казалось, ничего не слышала. Ее глаза были прикованы к кронам деревьев и к просветам между ними, в которых вдруг мелькали солнечные блики. Девочка долго стояла у окна, пока вдруг не почувствовала, что ее обнаженные руки совсем замерзли. Поежившись, Сорелла отошла в глубь комнаты.

На каминной полке стоял портрет Рэндала, написанный одним из его друзей-художников. Портрет явно льстил Рэндалу. Шарм и привлекательная его внешность были несколько преувеличены, и в то же время нельзя было не заметить проницательность его взгляда и ироничную полуулыбку. Это был Рэндал, каким его видел окружающий мир. Это был Рэндал, каким он видел себя сам, когда его воспитание и ценности, усвоенные им в детстве, не проступали сквозь светский лоск, делая его куда более обычным человеком, но и куда более естественным.

Сорелла, не двигаясь, смотрела на портрет. Она не пошевелилась, когда за спиной открылась дверь, — она была уверена, что это вернулась Хоппи. Но вдруг, словно какое-то шестое чувство подсказало ей, кто стоит за ее спиной, она резко обернулась и увидела Рэндала.

Когда он открыл дверь, лицо его было встревоженным и напряженным. Но через несколько секунд Рэндал уже улыбался.

— Восхищаешься мной или решила выкинуть портрет?

— Вы уже вернулись? — спросила Сорелла, проигнорировав его вопрос. — Я думала, что вы на репетиции.

— Я там и был, — ответил Рэндал.

Он подошел к столику в углу, на котором стоял поднос с напитками, и налил себе виски с содовой.

— Люсиль вышла из себя. Репетицию пришлось отложить до завтра.

— Что же ее расстроило? — поинтересовалась Сорелла.

— Одному богу известно, — ответил Рэндал. — Но уж точно не мне.

С раздраженным видом он уселся в кресло.

Сорелла села рядом на высокий табурет с мягкой обивкой.

— Вы прекрасно знаете, — очень тихо произнесла она.

Рэндал удивленно посмотрел на девочку.

— С чего ты решила?

— Но ведь это правда, — ответила Сорелла. — Вы знаете, что расстроило Люсиль Лунд, но не хотите признаться в этом даже самому себе.

Рэндал с раздражением посмотрел на Сореллу, но потом лишь молча отвел глаза и пожал плечами.

— Признаюсь, — капитулировал он. — Знаю. А раз и ты столько об этом знаешь, то, может, посоветуешь, что мне со всем этим делать?

Сорелла молча сидела, сложив руки на коленях. У нее была привычка сидеть тихо-тихо в особо важные моменты, Рэндал не раз замечал это ее свойство. Он бы просто не вынес сейчас, если бы она вертелась и жестикулировала, он бы разозлился, если бы она вдруг смутилась и пожалела о том, что сказала.

Но девочка сидела абсолютно тихо. Ее зеленые глаза, печальные и в то же время полные удивительного сочувствия, буквально впились в его лицо.

— Итак? — произнес наконец Рэндал, прерывая молчание. — Какое же лекарство ты посоветуешь?

— Лекарства не существует, — сказала Сорелла. — Люсиль ревнует к Джейн. Вы об этом знаете. Сегодня она взбесилась, потому что вчера вечером вы ужинали с Джейн.

— Похоже на правду! — воскликнул Рэндал. — Но откуда знаешь о таких вещах ты, необычная девочка?

— Я вчера весь день была в театре, — ответила Сорелла. — И слышала, о чем говорят люди. На меня ведь никто не обращает внимания, они вообще не замечали моего присутствия. Там был какой-то мистер Джепсон, он только что прибыл из Америки. Ему не нравилось, как Люсиль проходит третью сцену. Он сказал, что вы имели в виду совсем не то, когда эту сцену писали. А Люсиль сказала, что если так, то вы могли бы сообщить ей об этом сами, и добавила, что вас, похоже, больше волнует на сегодняшний день каша на завтрак, чем эта постановка.