На краю времени - Янина Жураковская

Но в любом случае — последним.

Она мысленно перебрала все возможные варианты развития событий, от проникновения во дворец очередной террористической группы до обрушения всего цокольного этажа из-за усталости металлических опор и перекрытий, а затем начала сокращать список, располагая версии в порядке убывания вероятности. Разгромленные 'Дети Света' в список не попали, но кто-то словно шепнул ей: не отвергай.

Зелгарис находился в эрголитовой камере под неусыпной охраной эр'гоновцев. Может ли он сбежать? Нет, если хотя часть того, что она знает о ментатах — правда. Могут ли уцелевшие 'Дети Света' попытаться освободить своего боготворимого лидера? От них уцелели лишь единицы, спасшиеся чудом, деморализованные, разобщенные. Раздобыть схемы подземных коммуникаций дворца им неоткуда. Чтобы пытаться пройти сквозь силовые щиты и сетки заграждений, установленные в подземельях, надо быть безумцем. И всё-таки ответ — да. Могут. Сектанты творят порой такое, что у нормального человека в голове не укладывается. Сколько таких безумцев уже пытались? И сколькие проходили — только для того, чтобы погибнуть на следующей линии защиты, но факт есть факт: проходили. 'Они идут! Уже скоро! — пульсировало в мозгу Шэрди.

Ар-лейтенант заставила подчинённых проверить снаряжение трижды. И когда створки медленно разошлись, открывая путь в коридор с сиреневыми стенами, первой вышла из лифта.

— Заря-9, на месте, — коротко сообщила она в коммуникатор и отключилась.

— Бедные наши предки, они же на таком ломе постоянно работали… — дежурно посетовал Лоорт, косясь на рацию ар-лейтенанта — древнюю, как гора Фейлах, и такую же надежную — и последовал за Шэрди.

В тот самый момент, когда на чердачном этаже дворца особым кодом открыли двери шахты лифта.

Шахты служебных лифтов, вроде того, что использовал отряд Шэрди, пронизывали громадный дворец насквозь от чердаков до подвалов и насчитывали столько же лет, сколько сама цитадель. Дворец рос, и они росли вместе с ним, становясь всё глубже. Их было ровно двенадцать ('По числу соратников первого императора, зарытых в основании дворца', — шутили остряки) — доисторической сборки, громоздких, тихоходных, не имевших не то, что генераторов антигравитации, но даже стандартных систем безопасности. Сколько бы их не налаживали и не обкатывали, они упрямо продолжали лязгать и грохотать, оскорбляя эстетический вкус и слух обитателей дворца. Пользовалась ими в основном охрана, и, начиная с третьей династии и Лоэграна Воина, обязавшего своих сыновей проходить службу в гвардии, каждый император, вступая на престол, неизменно отдавал приказ демонтировать 'осколки вечности' и заменить современными моделями. Дарнит, играючи расправляясь с любой защитой, с удовольствием выскребал изысканную электронную начинку, и старички триумфально возвращались.

После того, как одна из современнейших и защищённейших моделей рухнула вниз и разбилась вместе с командиром гвардии и его охраной, 'осколки вечности' раз и навсегда оставили в покое. Подходы к ним просто накрыли звукопоглощающими полями.

Чувствительные сенсоры дворцовых систем наблюдения не уловили проклятий, произнесенных нежным девичьим голоском, когда на очередном прыжке 'коготь' сорвался, и его хозяйка повисла над бездной на одной руке. Они не засекли невнятное бурчание, отдалённо напоминавшее благодарность, когда молчаливый спутник девушки помог ей выбраться на узкий карниз. Отряд Заря-12, направлявшийся на патрулирование серебряного сектора цокольного этажа, не заметил шороха чьих-то шагов на крыше лифта. Или не обратил на них внимание.

Но у ар-лейтенанта, не спешившего надевать тяжелый шлем с налобной пластиной из эрголита, отчего-то сильно разболелась голова.

— Йорров ментат… йорров дворец… йорровы ардражди… всё у вас не как у людей… только вы могли придумать… целый этаж из дарнита… мерзость какая…

Обхватив себя руками в тщетной попытке защититься, Невидимка с нескрываемой ненавистью уставилась на слабо светящиеся сиреневые стены. Она дрожала, как в лихорадке, зубы мелко постукивали. Ощущения были такие, словно ей вот-вот предстоит сменить лицо: трансформация ещё не началась, а все мышцы напряжены до предела, нервы напоминают натянутые струны — но в памяти ни следа матрицы превращения. Каждый человек лелеет собственные страхи; не суметь завершить превращение, застыть на половине изломанной куклой — кошмар, преследующий каждого метаморфа. В окружении стен, целиком сложенных из мёртвого дарнита, стоило ли удивляться, что в голову лезла разная дрянь? Более восприимчивая, чем ардражди, к его воздействию, девушка-метаморф чувствовала себя беспомощно бьющейся рыбёшкой, которую повар поджаривает на медленном огне. Стоило прикрыть глаза и мерещились невидимые щупальца, тянущиеся к ней от стен, пола, потолка… жадные, вечно голодные… тянущие из неё жизнь… Тошнота угрожающе подкатила к горлу, и Вита зажмурилась, дыша быстро и коротко. Она ненавидела, когда другие замечали её слабость, хоть друзья, хоть враги, и не пыталась держать лицо только перед Зелгарисом. Это было так же бесполезно, как пытаться перепить фурианина — старый ментат видел людей насквозь.

Ранд меня укуси, внезапно пришло ей в голову, Никс тоже… недоученный, но ментат! И если он с лёгкостью читает её мысли, значит, эмоции тоже может чувствовать!

Проклятье.

Презирать предателя — легко. Воспринимать заботу о нём, как тяжкий груз, который нельзя стряхнуть — ещё легче. Но как относиться к тому, кто спасает тебе жизнь так, словно это само собой разумеется? Впору голову сломать!

Или выхватить импульсник и всадить весь заряд в затылок проклятому ару, который так беспечно повернулся к ней спиной… Уничтожить то, что мешает или раздражает — чем не решение проблемы? Невидимке нравилось казаться хладнокровной и невозмутимой, но самой себе и только шепотом она признавалась, что выдержкой природа её обделила. Если бы она не дала слово Зелгарису… если бы была уверена, что её не стошнит от резкого движения… если бы ни идиотское нгарт-поле…

На самом деле, Вита, отлично представлявшая, на что способен бывший космодесантник и бывший эр'гоновец (если вообще есть такой зверь 'бывший эр'гоновец'), банально опасалась промазать. Риган вполне мог просто уйти с линии огня — так же невозмутимо, как втаскивал её на карниз, а тогда стыда не оберешься. У неё, как-никак, репутация не знающего промаха снайпера и неуловимого убийцы!

— Дыши медленнее, иначе будет гипервентиляция лёгких и потеряешь сознание, — прозвучал в голове усталый голос. Вита невольно открыла глаза: стянув с живой руки перчатку, Ни… Риган стоял, приложив ладонь к стене и склонив голову набок — точно прислушивался к чему-то. — Комбез оставь так, как есть, не активируй вспомогательных систем — дарнит разъест всё. И говори мысленно. Чисто. Идём.