Чисто астраханское убийство - Фридрих Незнанский

— Успеешь, слушай!.. — И человек скрылся в доме.

Не стал Грязнов заходить во двор, так и остался у открытой калитки. А две здоровенные лохматые собаки тоже стояли поодаль и неотрывно смотрели на него, не делая, однако, угрожающих движений. Вымуштрованы.

Пока двор был пуст, Вячеслав Иванович внимательно оглядел его. Дом, пристройки, одна похожа на большой гараж, если судить по широким, как ворота, железным дверям. К такому дому и захочешь, не подступишься. Однако хозяина-то достали, как он, видимо, ни прятался за стенами! Надо бы узнать, как его убили — подробности. Чтобы потом определить почерк убийцы, — местные, небось, и думать об этом не пытались. Зачем, когда рабочая версия уже была у них готова заранее?..

Наконец, во дворе появились двое — уже другой бородатый, не тот, что открывал, и с ним мужчина помоложе, но, вероятно, главный в доме. Они подошли.

— Ты кто, откуда и зачем пришел? — с таким же явным акцентом спросил молодой мужчина. Был он тоже небрит, но не заросший волосом, словно ваххабит какой-нибудь, вроде стоявшего рядом с ним, а как после третьего дня «воздержания» от бритвы.

— Грязнов моя фамилия. Генерал милиции в отставке. Прилетел из Москвы к друзьям отдохнуть, а они мне про убийства у вас тут рассказывают. Вот и попросили помочь узнать, кто настоящий убийца и зачем невиновного человека прокуратура в тюрьме держит? А вчера вечером мне друг позвонил, тоже сыщик, как и я. И рассказал, где и как убили Эдуарда. Вот я и решил высказать родственникам свои искренние соболезнования, — Грязнов приложил ладонь к груди, — и попытаться узнать у вас, в чем же был перед вами виноват сосед Калужкин, который вот уже больше полугода на нарах парится? Конечно, если вам известно что-нибудь об этом. Ну и… мне хотелось бы узнать, где и как погиб Энвер Дадаев, не исключаю, что такие сведения могли бы помочь найти все-таки преступника.

— Я нэ знаю, кто тебя прислал, и надо ли мне отвечать на твои вопросы. Так что ты мне скорбь выразил, да? Ну и тогда извини, иди себе, отдыхай. Я принимаю твои соболезнования. А кто убил братьев, мы как-нибудь сами разберемся. Без тебя, уважаемый.

— Вряд ли у вас это получится. Но тогда, если позволите, последний вопрос. А как же быть с Калужкиным, которого милиция обвиняет в убийстве Энвера? Это правда, что он — убийца?

— Слушай, зачем ты лезешь в эти дела? У тебя одна жизнь?

— Как и у тебя, уважаемый. А я бы и не лез, как ты говоришь. Я отдыхать приехал, рыбку половить. А генерал Привалов — слышал о таком? — говорит мне: как было бы хорошо, если бы ты, Слава, помог мне разобраться с этими убийствами! Ты — москвич, всю жизнь такими же тяжкими уголовными преступлениями занимаешься, поговори с народом, посоветуй, что делать? А я — ему: сами, что ль, не можете? А он отвечает: не всегда можем. Не веришь, позвони ему, спроси, номер телефона подскажу. Алексей его зовут, Алеша.

— Я знаю, кто такой генерал Привалов, он вчера здесь был.

— Ну да, ко мне и приезжал, я его ухой угощал. Вот и разговорились за столом. Да и вдовы убитых плачут, не верят, что Калужкин — убийца. Тем более — из-за каких-то пчел! А ты тоже, как они, считаешь? Или, наоборот, помогаешь гробить невиновного человека тем, кому правда жить мешает? Опять же, ты знаешь теперь, кто я, а я не знаю, с кем разговариваю.

— Я тоже Дадаев, только Рахим, самый младший был, теперь старший, — мрачно сказал мужчина.

— Вот видишь, Рахим уважаемый, вы вовремя-то не остановили убийцу, и теперь старший твой брат погиб. Разве это справедливо? Или вы ждете, когда весь ваш род под корень изведут?

— Что ты понимаешь, уважаемый? — вспыхнул Рахим.

— Потому и пришел. Думал, вы поможете. Нам бы в ситуации разобраться, а ловить-то мы еще, к счастью, не разучились. Это тут у вас слишком много бездельников и прохвостов.

— Ладно, заходи. — Рахим кивнул бородатому, чтобы тот увел собак, и показал рукой Грязнову: — Проходи в дом…

Обычный богатый дом, разве что обилие ковров, но это уже — кавказский обычай. Пока шли в большую комнату, в конце коридора тенями проплыли две женские фигуры с закрытыми черными платками лицами.

Уселись перед низким большим столом на диванах, так что колени возвышались над ним. Появился первый бородач и принес блюдо с фруктами. Поставил стаканы и полный графин. И тут же вышел. Дадаев налил в оба стакана до половины — Грязнов по запаху определил коньяк — и, подвинув один гостю, сам взял второй.

— Давай Эдуарда помянем… — Он молча поднял стакан, несколько секунд смотрел в пол, а потом выпил и отщипнул от лиловой кисти большую виноградину. Стал ее разглядывать, наконец сунул в рот и стал жевать. Смотреть на него было неприятно.

Вячеслав Иванович тоже выпил, но закусывать не стал.

— Не могу я тебе рассказать, кто конкретный стрелял. Но это был… профессионал, — почти по слогам произнес он это слово. — Наверное, в спецназе служил, у них все такие.

— Они — это кто, Рахим?

— В этом и весь вопрос. Большое дело затевал Энвер. Эдуард знал и помогал из Москвы, большой человек был.

— Да, я знаю.

— Видишь, и ты знаешь! Его все знали! А кто убил? Разве вопрос? Конкуренты! Которым Энвер давно в печенке сидел…

— Но они ж ведь известны, эти конкуренты?

— Их все знают. Они — власть в Астрахани.

— Да не может быть! — прямо-таки изумился Грязнов. Совсем искренно.

— Мы все им поперек горла, — печально ответил Рахим. — А что ты сделаешь? Что твой генерал сделает? Вот и нашли козла… Этого, соседа… Говори не говори, им и так все ясно. А с нами вообще никто не разговаривал, ты — первый.

— Вот где, оказывается, надо искать убийц… — сокрушенно вздохнул Грязнов. — Скажи на милость, что на земле творится!..

— Вот так, уважаемый… — с таким же тяжким вздохом ответил новый хозяин дома.

— А где погиб Энвер?

— Я сам не видел, Ахмет с ним был. Который тебе калитку открывал. Старший в охране. Сказал, они вдвоем под вечер по улице домой шли. В Управу ходили. Два шага, зачем машину гонять?..

— Ну и где это произошло?

— Дальше, в проулке, где к дому поворачивать. — Рахим неопределенно ткнул пальцем в сторону окон. — Ахмет впереди шел, ему показалось, выстрел сзади был. Обернулся, а Энвер упал. В затылок, тварь, стрелял… Ахмет сказал: автомат был, он знает… Потом менты набежали, стали искать. Во дворе соседа гильзу нашли. А самого не было дома. Автомата тоже не было. А откуда гильза взялась, кто знает? Вон там, подальше, полигон есть, стреляют часто. Дети могли принести…

— Ну и чем кончилось?

— Ничем. Два месяца ничего не делали. Пока сам автомат не нашли. Тогда соседа увезли. Менты сказали, что стрелял он. Злой он был, детей потерял, ссорился со всеми. Но лично я не верю. У конкурентов надо смотреть.

— Значит, ты считаешь, что Эдуарда в Москве тоже они убили?

— А кто еще? Больше некому. Он в Москве большой человек был, много здесь помогал… — Рахим стал повторяться.

Они еще посидели, выпили немного, помянув теперь и Энвера. Вячеслав Иванович поднялся и сердечно поблагодарил Рахима за оказанную им неоценимую помощь. Но если бы Грязнов был повнимательней, он бы непременно заметил, как блеснули мгновенной хитростью глаза последнего в роду Дадаева, уверенного, что он ловко провел московского сыщика, а сам полностью очистился в его глазах. Вячеслав Иванович ничего и не заметил, и, только выйдя за ворота и отойдя подальше от крашенного зеленью забора, хмыкнул, матюгнулся негромко и завершил свою мысль:

— Вот же сученыш!

Из чего следовал логичный вывод, что хитрозадый — кто он там, карачаевец, балкарец? — не сумел обвести вокруг пальца старого и опытного сыщика…

Время было еще не позднее. Вячеслав Иванович вернулся домой и спросил у Дуси, как ему найти вдову погибшего милиционера Грибанова. Та немедленно вызвалась проводить Славушку на другой конец станицы, в сторону медпункта.

— А ну как Нефедова подойдет, пока нас не будет? — усомнился Грязнов. — Чего подумает? Сами позвали и исчезли? Хорошо ли это?

— Так я только доведу тебя и вернусь, — с готовностью отозвалась женщина.

Как же понятна была ему эта решительность Дуси! Ведь ей лишний раз пройти по улице под ручку с ним — уже великая радость. Мужчина в доме! И не какой-нибудь пьяница, а москвич и даже генерал! А что потом будет, когда он уедет — ведь случится же это однажды, и не так уж нескоро, — о том она, видно, не заботилась. Говорят? Ну и пусть говорят…

— А чего ты будешь бегать туда-сюда? Ноги пожалей. Ишь, какие! — Он, будто с завистью, посмотрел на ее тугие икры.

— Эх, да кому до них дело! Кому они нужны-то? — Хотела добавить «кроме тебя», но промолчала, хотя мысль была сразу понята Грязновым.

Он улыбнулся поощрительно и в который уже раз подумал, что из Дусеньки вполне могла бы получиться славная хозяюшка там, в Москве, в его трехкомнатной квартире на Енисейской улице. Там, правда, временно проживает сейчас бывший коллега из МВД, тоже генерал, Снегирев, но он уже в курсе, что Вячеслав Иванович возвратился в Москву, и сам позвонил, выразив при этом тщательно скрываемое недовольство тем, что ему придется подыскивать себе другую квартиру. А ведь на Енисейской ему было куда как вольготно: плати за коммунальные услуги и живи себе, ибо денег с коллеги Грязнов брать не собирался, когда уезжал из столицы, думая, что навсегда.