Секс - наставник по соседству (СИ) - Попова Любовь

— Ладно, пахнет сносно, — забирает тарелку Тимур, а я ахаю. – Да, вкусная.

— Ну знаешь…

— Тебе полезно жопой подвигать. Чего с мужем то вчера. Задалось?

— Я выгнала его.

— Почему? Он же за сексом пришел?

— То есть нужно было после секса с тобой еще ему отдаться?

— Нормальная практика замужних женщин.

Аппетит сразу пропадает. Я просто пью чай, думая, как часто Тимур практиковал наставничество и как скоро оно закончится. После таких разговоров хочется побыстрее.

— Я решила, что еще рано его прощать. Он должен понять, что изменять больше не стоит.

— А вот это правильно, — говорит Тимур с набитым ртом, в какие — то секунды сметая Кашу. – А еще есть?

— Да, — ставлю перед ним еще одну полную тарелку. – И так, какие планы?

— Пробежка и минет.

— Минет? — ерзаю по стулу, тут же забывая про «закончить поскорее», перед глазами его твердая эрекция, так часто нависающая сверху. Но я ни разу не решилась даже ее лизнуть, хотя Тимур уговаривал.

— Минет. Если женщина хорошо сосет, то мужик никогда не пойдет от нее налево.

— Не слишком быстро.

— Быстро?

— Ну… У нас с тобой. Минет. Секс.

Тимур удивленно вскидывает брови.

— А ты не путай, Оксан отношения, в которых надо заслужить уважение и наше партнерское соглашение. Ты, кстати, помнишь его условия?

— Прибираться у тебя?

— Да. Но это потом. Просто я надеюсь, ты не строишь себе иллюзий насчет ночного обучения. Секс — это просто секс, даже такой охуительный как у нас с тобой,

— Нет конечно, — сглатываю ком, смотря в карие глаза, что впиваются в мое замершее лицо. – Тем более, что я на твоем месте представляла мужа, может быть поэтому он был такой охуи… Ну ты понял.

— Мужа...?

— Ну да. Все, как ты учил. Ты доедай, я пойду оденусь.

Глава 20.

Тимур

Понятно, что она врет. И собственно понятно, почему.

И это не должно меня задевать. От слова «совсем».

Не должно, потому что это все «обучение» ненадолго, потому что я понимаю, что ей после вчерашнего спектакля стоит пальцами щелкнуть и муж примчится.

Как долго он пробудет верным – большой вопрос, но семью она сохранит.

Это и было целью. Я сам прошу представлять на моем месте мужа. Даю понять, что это все игры с определенными правилами. Игра, которая закончится в самом скором времени.

И меня вот точно не должно было задевать.

Так какого хрена на виски давит пульс. А желание встряхнуть эту домашнюю послушную кошечку, буквально, бурлит внутри.

Хорошо ее нет, и она не видит моей далекой от адекватной реакции. Наверное, просто дело в том, что на моем месте никто и никогда не представлял других. Никто никогда даже случайно не называл меня чужим именем. Да, все дело в этом. Просто с Оксаной сразу все пошло не по тому пути. Сразу началось никак обычно, так что приходится подстраиваться.

Подстраиваться под этот напряженный носик, что задран выше неба, под вскинутые брови и требование.

— Убираться я нанималась только в твоей квартире. Будь добр тарелку за собой помыть.

Усмехаюсь на это, вставая и намывая тарелку, которую разве что не облизал, такая была вкусная каша. И вот даже не скажешь ничего про сахар и сливочное масло и тонну калорий в них содержащихся, потому что это было идеально вкусно.

Так же идеально, как ее попка в этих обтягивающих черных лосинах.

— И мою заодно захвати, — убирает она со стола сахарницу и ложки.

— Уже. Какие еще будут указания?

Она молчит, только хмыкая. Мы, наконец, выходим из квартиры. Обидеться должен был я, но нос воротит она, держась на приличном расстоянии.

Даже когда в лифте касаюсь ее случайно, дергается.

— Тебе место мало? Ты же вроде на спорте.

— Ну так тело к источнику тепла тянется, а ты очень горячая штучка, — он прячет улыбку и кидает камень в огород.

— Шут. Надеюсь сегодня мы бегаем без собак?

— Только с вредными сучками, — решаюсь пошутить, ожидая как минимум удара, но вместо этого Оксана широко улыбается.

— Сучки настолько вредные, что сегодня откажутся от оральной дрессировки.

— Ого, кто – то изучал мат часть. Тогда ты должна была убедиться, что это нужно в первую очередь тебе.

— Я могу потренироваться на банане.

— Ни один банан не заменит живого члена. Но я настаивать не буду. Можем и на банане…

— Отлично, — бурчит она, вызывая прилив щекочущего нервные окончания адреналина. Ну какая потрясающе предсказуемая самочка. Уверен, она надеялась, что я буду уговаривать.

Мы недолго бегаем по стадиону. Интервально. Чередуя с ходьбой. Иногда медленной, так что успеваем поболтать, а иногда быстрой и все мое внимание занимает грудь, которая ладно колышется в такт шагам.

Это конечно охуенно выглядит, особенно, если вспомнить как они обнаженные тряслись пока я въебывал ее по самое не могу.

Оксана захлебывалась криком, просила еще, не сдерживалась, выглядела просто потрясающе в своем развратном образе, забыв о нормах морали и границах. Они размылись под ударами члена о матку, пока стискивал сиськи одной рукой, другой пальцами рот трахая, представляя, как буду вставлять ей член.

А она кричала: «Тимур, Тимур!»

— Тимур! Осторожно! – боль пронзает лоб, током проходит сквозь череп. Ноги теряют опору. Пиздец… Перед глазами круги, в которых грудь.

Оксана пытается остановить падение моей тушки, но это бесполезно.

Боль становится только сильнее, словно получил кулаком в висок. Захватываю рукой визжащую Оксану, чтобы упада на меня, а не под меня. Лежим так пару мгновений, потом я моргаю, смотрю как моя кошечка изучает мои зрачки, показывает пальцы.

— Сколько?

— Два.

— Отлично! Как ты не увидел столб?

— Это ты виновата.

— Я?!

— Да! У тебя лифчика нормального нет? Твои дойки трясутся так же как вчера во время секса.

— Ну знаешь, — бьет зараза в плечо, а этот удар отдает в голову. Сука. Больно. – Может скорую?

— Давай на сегодня тренировку закончим. Дома точно должен быть лед.

Поднимаюсь и не без помощи Оксаны добираюсь до подъезда, потом до своей квартиры. Снимаю ботинки, прохожу на кухню и падаю на стул расставив широко ноги.

Оксана приносит лед и прикладывает, смотря на шишку и что — то бормоча о слепых кобелях.

Она встает максимально близко, обдавая сливочным запахом кожи, которому даже пот придает особый шик.

Боль в голове становится меньше, зато в другой начинает поднывать.

Тем более что взгляд прямо-таки цепляет ложбинку между крупной грудью. Там даже пальцу тесно будет, а как члену….мммм.

— Мне кажется тебе уже лучше, — хочет отойти Оксана, давно чувствуя проблему, что сквозь свободные спортивные штаны упирается ей в живот.

Не даю уйти, удерживая за запястье.

— Доктор, мне кажется, я умираю.

— Да? – включается в игру, вздыхая… И какие симптомы, больной?

— Учащенное дыхание, повышенное давление в области паха и повышенная температура. Помогите, — тяну руку к члену, помогая ей скользить по нему, даже сквозь ткань. Охуенные ощущения. А главное боль реально стихает, открывая дверь другим чувствам.

— Беда, пациент, — убирает она лед, смотря на меня со всей серьезностью. — Мне кажется у вас перетрахус-членус.

— Думаете? А мне кажется у меня недососус – оралус. Боюсь только ваши губы смогут мне помочь.

— Да? Вы будете спорить с доктором, больной? Доктора же нужно слушаться, верно? – развязывает она поясок на штаных, оттягивает их.

— Да, доктор, я готов слушаться. Уверен, вы найдете способ мне помочь.

— Не сомневайтесь, — шепчет она мне в губы, почти целуя…А-а-а-а! Оксана просто скидывает лед мне в брюки. Я тут же вскакиваю, уже не ощущая ни возбуждения, ни головной боли. Хотел бы выматериться, но слушать некому. Оксана уже ушла.

Глава 21.

Только зайдя в квартиру, я немного успокоилась. Домыла посуду, приняла душ, высушила волосы, так чтобы они напоминали ту красоту, которую вчера мне сотворили, нашла в своем гардеробе белую блузку, которую носила еще в универе. Дойки. Почему это звучит так оскорбительно. Еще и минет ему. Вылечить его. Да пошел он! – запахиваю блузку, натягиваю сверху кофту. Хочу дочь увидеть. Мне прям это нужно. До зуда в пальцах.