Жених секонд-хенд - Галина Куликова

В этот момент внизу заклекотали гларусы. Крупные белые птицы по очереди начали взлетать вверх, издавая пронзительные звуки. До своей первой поездки в Болгарию Лёва никогда не слышал, чтобы пернатые так кричали. Гларусы умели плакать пронзительными голосами младенцев и вполне правдоподобно мяукали. Но самым отвратительным был их хохот – сдавленный, хриплый, насмешливый, наводящий на мысль о нечистой силе.

– Ах вы, индюки поганые! – воскликнул Лёва, размахнулся и швырнул огрызок в пролетавшую мимо птицу. Разумеется, не попал, но все равно довольно засмеялся.

Вытер руки о трусы и тут услышал голос:

– Вот из-за таких, как вы, русских туристов все ненавидят.

Ошарашенный, он повернул голову и ойкнул. На соседнем балконе стояла девушка, которая явилась прямо из его сна. Поэтому ответить он ничего не смог и только похлопал глазами.

– Вы швыряете мусор с балкона, напиваетесь до свинского состояния, а потом еще буяните в коридоре, – продолжала незнакомка. – Мне за вас стыдно.

Солнце играло в ее коротких светлых волосах, из-под очков высыпались веснушки. При взгляде на нее Лёву охватил щенячий восторг. И даже то, что ей было за него стыдно, почему-то привело его в состояние неистовой радости.

– Кто вы? – спросил Лёва голосом придурочного влюбленного из диснеевского мультика.

При этом и вид у него был практически такой же придурочный.

– Я ваша соседка. Вы будили меня дважды: сначала, когда ломились в мою дверь, и во второй раз, когда декламировали на балконе стихи.

– Нет, ну что вы, – засмущался Лёва. – Стихи? Этого не может быть.

– Очень даже может, – скупо усмехнулась девушка.

По ее манере себя вести было ясно, что в жизни она твердо стоит на ногах.

– А что я декламировал? – заинтересовался Лёва.

– «Уступи мне, скворец, уголок, посели меня в старом скворечнике», – все с той же усмешкой повторила девушка.

Вообще-то она вышла выразить Лёве свое негодование, но не смогла устоять перед его жизнелюбивой наивностью.

– Это Заболоцкий, – почесал макушку тот. – Тогда, значит, я действительно декламировал. Ничего не помню.

– Еще бы вам помнить, вы надрались как сапожник.

– У меня была уважительная причина, – быстро сказал Лёва, опасаясь, что его действительно причислят к той группе свински отдыхающих по всему миру русских, которых стыдится родина. – Я приехал сюда с подругой, чтобы помочь ей отыскать здесь настоящую любовь…

– Ну да?

– Да! И вы знаете, мы встретили одного парня, Павлика, его сопровождают жена и сестра жены. Мы видели и слышали, как жена третировала бедного Павлика, а сестра ей помогала. Это продолжалось и утром, и вечером… И нам стало так его жалко, что Анжела – это моя подруга – решила забрать его себе навсегда.

– Серьезно? – удивилась девушка.

– Совершенно серьезно. Прямо в ресторане, где мы ужинали, Анжела подошла и предложила Павлику немедленно бросить жену и уйти с ней.

– А он?

– Он бросил и ушел, – с гордостью за нового друга ответил Лёва.

– Да, с вами не соскучишься, – вынесла вердикт девушка. – И где же они сейчас, ваша подруга и Павлик?

– Не знаю, – честно признался Лёва. – Я оставил их вчера вечером на променаде. Они целовались, как сумасшедшие. Я почувствовал себя лишним и ушел. – Он на секунду замолчал, потом вобрал в грудь побольше воздуха и спросил: – А вы уже завтракали?

– А что? – спросила девушка, переведя взгляд на море. В стеклах ее очков проплыл белый кораблик.

– Может быть, позавтракаем вместе? Где-нибудь в кафе на берегу? Как вас зовут?

– Виктория, – помедлив, ответила она. – И я уже завтракала. И вообще я сюда приехала не для того, чтобы отдыхать. Я пишу научную работу.

– А какой наукой вы занимаетесь? – спросил Лёва робко.

– Математикой.

– О! – выдохнул он.

Действительно, разве можно было не восхититься человеком, пишущим научные труды по математике?

– Но иногда вы все же едите? – внутренне вибрируя, настаивал он. – И выходите подышать воздухом. Иначе зачем же было сюда ехать?

– Я просто открываю окна и впускаю воздух в номер, – объяснила Виктория. – И еду тоже заказываю в номер. – Потом прикусила губу и сказала: – Впрочем, мы можем вместе выпить по чашке кофе где-нибудь часика в четыре. Наверху, на крыше отеля. Там очень красиво, но как-то одиноко. Я выкрою час в своем расписании. Что скажете?

От радости Лёва ничего не мог сказать, он только глубоко дышал, чувствуя, что легкие у него огромные, как у кита.

– Да, конечно, да! Я зайду за вами, – наконец выпалил он.

– Но с одним условием.

– Условием??

– Вы все-таки признаетесь, как вас зовут.

– Лев, – ответил Лёва взволнованно.

– Хорошо, Лев, встретимся в четыре. – И она ушла к себе, не оглядываясь.

Лёва некоторое время стоял, вцепившись в поручни балкона, и безумным взором обозревал мир, раскинувшийся внизу. Мир был прекрасен! Он искрился и кружился перед Лёвой, блистая всеми своими красками. Солнце барахталось в синей воде и гонялось за катерами, оставляя за собой шлейф золотой пыльцы.

Лёва понял, что влюбился окончательно и бесповоротно. Облик Виктории впечатался в сетчатку его глаз и в узор кровеносных сосудов. Но объяснить полноту и красоту своего чувства словами он бы не смог. Если Анжела спросит его о Виктории, разве он в силах будет объяснить, что с ним происходит?!

Внезапно Лёва вспомнил о романе Голсуорси, который ему подсунула несколько месяцев назад в командировке немолодая дама, помешанная на английской прозе. В романе была одна фраза, которая хоть как-то могла бы обрисовать его состояние. Он бросился в номер, достал из чемодана ноутбук и возрадовался, что в отеле есть беспроводной Интернет. Возбуждение заставило его действовать быстро и ловко. Уже через несколько минут он обнаружил в электронной библиотеке нужную книгу, а в ней – главу, начало которой запало ему в душу.

«Когда Флер, оглядывая лица сидящих за ужином, увидела Джона Форсайта, в ее сердце что-то произошло, словно она зимой набрела на цветущий куст жимолости». Вот оно! Виктория была кустом жимолости, на который он набрел.

Никогда в жизни с Лёвой не случалось ничего подобного. Натянув плавки, он быстро оделся, схватил полотенце и вырвался из номера. Промахнул коридор и поскакал вниз по лестнице, улыбаясь во весь рот. Если бы сейчас ему встретилась девушка Марина и предложила прогуляться, он расхохотался бы ей в лицо.

В несколько минут он достиг пустого пляжа. Вода была еще очень холодной, и никто не купался. Берег оказался пуст, как во времена творения. Мигом раздевшись, Лёва вскинул руки к небу и, улюлюкая, бросился в воду, подняв бриллиантовый фонтан брызг.