Офисный дневник девушки по вызову - Бель Жур

– Милая, тебе следовало бы меня поблагодарить, – отрезала она. – Это же ты хотела анонимности.

– Анонимности для возможных коллег – да. Но не поддаваться идентификации как человеческое существо – нет.

Она вздохнула. Я слышала, как на заднем плане у нее жужжит другой телефон.

– Ладно, тогда внеси изменения сама. Отредактируй свои изначальные фото и вышли их обратно электронной почтой. У меня нет времени на вас, девочки, и на ваши жалобы.

Вторник, 6 сентября

– Он роскошный, он молод, и он тебе понравится, я просто это знаю, – пронзительно пропела она.

Не менеджер. Моя матушка.

Я закатила глаза и пристроила телефон между ухом и плечом, чтобы можно было закончить начатый педикюр.

– Он роскошный, он молод, и он тебе понравится, я просто это знаю, – пронзительно пропела она.

– Мам, ну пожалуйста! Ты в разводе… сколько там? Уже полминуты? Неужели это подходящий момент, чтобы бросаться очертя голову в новые отношения?

– Не опекай меня, – сказала она. – Кроме того, ни одна из нас не молодеет. Особенно ты.

Палочка апельсинового дерева зависла в воздухе.

– И что это должно значить?

– О, ничего, золотко. Право, ничего.

Мудрым на заметку: когда еврейская мамочка говорит «ничего», это уже определенно «что-то». В ту же тему: если она говорит, что это никак не связано с тобой, значит, связано, и совершенно точно.

– Ну конечно. Ничего.

Уф! Я совершила ошибку, решив, что поскольку уж моя сестра сбежала из дома, выскочила замуж и забеременела (не то чтобы именно в таком порядке: пусть у меня диплом только по изобразительному искусству, но вычитать я еще не разучилась), то на меня, старшую дочь, будут меньше давить, хотя бы пару лет. По крайней мере, пока мне не стукнет тридцатник. Не тут-то было. А что касается попыток донести до мамы идею о том, что, может быть – только может быть, – обручальное кольцо, и выводок детишек, и мамулечно-красотулечный йоголитический гардероб еще не являются надежными индикаторами персональных достижений, так об этом можно вообще забыть.

– Просто… было бы так приятно, если бы я могла кому-то сказать, что обе мои девочки удачно пристроены.

– А людям в аду хочется воды со льдом, – рявкнула я, яростно тыкая палочкой апельсинового дерева в свою кутикулу. Ой!

– Хотелось бы мне, чтобы ты была не так груба в этом вопросе, – проговорила мама. – Когда я разговариваю с твоей сестрой…

– Ага, я уверена, что, когда ты разговариваешь с ней, у вас там сплошное птичье щебетанье и политес, – перебила я. – Да почему бы и нет? Она приземлилась на все четыре лапы, и ей даже не пришлось пытаться что-то делать. Конечно, наверное, я бы тоже была бы более приятной, если бы могла позволить себе величавой павой плавать по загородному коттеджу, играя в дочки-матери… – Знаете, у меня было небольшое поползновение на этом и остановиться, но я его проигнорировала. – О, прости! На самом деле она и сама себе не может этого позволить, не правда ли? Какая там у нее сейчас зарплата? Что-то совершенно из головы вылетело. Ничего – или все-таки ноль?

Мама фыркнула. Боже, это искусство фырканья! Нетерпение, ярость, удушающая любовь. Она могла бы вложить в одно-единственное фырканье «Братьев Карамазовых». Целиком.

– Ну, по крайней мере, она довольна своей жизнью. И я довольна. А ты, дорогая? Ты довольна?

Четверг, 8 сентября

Если есть в английском языке фраза, вызывающая больший ужас, чем «пьянка на работе», то я ее еще не слышала.

Меня тревожит не перспектива увидеть тех, с кем я работаю, в состоянии опьянения. В конце концов, университет я как-то пережила. Скорее, дело в неписаных правилах совместного отдыха с коллегами: никогда не пей больше, чем остальные, притворяйся, что не замечаешь никого, кто пьет больше, чем остальные, и, ради всего святого, никогда не западай ни на кого из тех, с кем работаешь.

Никогда не пей больше, чем остальные, притворяйся, что не замечаешь никого, кто пьет больше, чем остальные, и, ради всего святого, никогда не западай ни на кого из тех, с кем работаешь.

– Тебе нравится настоящий эль? – спросил Джайлс.

– Нравится? Ну, когда я была студенткой, у нас было такое испытание, мы называли его «Пивной монстр», и я практически… – Умолкни сейчас же, этот мужчина – твой босс! Ему не нужно знать, насколько быстро ты способна прикончить десять пинт. – Э-э, да, я способна оценить хорошее пиво.

– Умница, – подмигнул он. – В конце концов, это и есть школьная вечеринка.

После очередных трех пинт я начала задумываться, не следует ли Джайлсу последовать собственным советам. На каждый круг пива, которым обносили всех, он выпивал по сидру, а то и по два. На каждый смешок, который возникал среди слегка поддатых участников, он заливался хохотом. И на самом деле он выглядел по-настоящему пьяным. Следовало бы вызвать такси, но он был нашим боссом – и кто осмелится?

Я еще кое-чему научилась в универе, кроме умения осушать пинту биттера меньше чем за шесть секунд, а именно: уметь вовремя остановиться. У всех неудавшихся вечеринок была одна общая черта: наступал момент, когда я могла перестать пить и отправиться домой, но не делала этого. Когда паб закрывается, ловить уже нечего или почти нечего. Более того, большинство народа, вероятно, даже не вспомнит, что ты ушла. Важно показать свое лицо. А вот лицо на полу? Уже не так важно.

И потом, кто-то же должен был сказать Джайлсу. Я стояла у женского туалета, поправляя ремешок туфли, когда он подошел сзади и положил лапищу на мое бедро. Может быть, задел, пробираясь в мужской сортир? Ах, нет! Это определенно был намекающий жест.

– Ты в порядке? – осведомилась я.

– Это как раз то, что я думаю? – спросил Джайлс, пальпируя верхнюю часть моих бедер.

– Боюсь, что так, – процедила я, скрипя зубами. Настоящий пояс с чулками ни с чем не спутаешь. Мне было за него ужасно неловко, но, помимо этого, я пришла в ужас: что он должен обо мне подумать? На той неделе Джайлс видел, как я сматываюсь из офиса в обеденный перерыв, теперь еще чулки… Не надо быть гением, чтобы кое-что заподозрить, и не надо долго размышлять, чтобы сложить два и два.

– Я знаю, что у тебя есть бойфренд, но…

Блин! И ведь дело не в том, что он непривлекателен – очень даже привлекателен. В сущности, даже сексуален. Но он еще и босс, а если есть что-то такое в жизни, что я хорошо умею делать, так это разделять. Есть рекреационный секс – и есть работа, и эти две вещи никогда не должны пересекаться. Даже если работа больше не вращается строго вокруг секса.