Наша толпа. Великие еврейские семьи Нью-Йорка - Стивен Бирмингем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лоеб был родом из рейнского города Вормс, где его отец был бедным виноторговцем, как и несколько поколений Лоебов до него. Тем не менее, мать Соломона, Розина, претендовала на определенное положение в обществе. Она была современницей кайзера Вильгельма I и любила говорить «Ich und der Kaiser», подразумевая, что они с кайзером действительно были друзьями. Она вспоминала Наполеона и время, когда была освобождена Рейнская область и евреям впервые разрешили иметь собственные фамилии. У Розины часто создавалось впечатление, что она сама имела к этому отношение. Как и мать Джозефа Селигмана, Розину Лоеб обвиняли в том, что она внушает сыну «грандиозные идеи», и она выбрала Соломона в качестве первого мальчика для эмиграции. Местом назначения Соломона она выбрала Цинциннати. Сын ее двоюродных братьев по фамилии Кун уехал туда несколькими годами ранее и, по слухам, преуспевал.
В 1830-40-х гг. в Филадельфии и ее окрестностях поселилось множество немцев — евреев и неевреев. (Ранее их привлекала либеральная политика Уильяма Пенна. Позже немцы ехали в Пенсильванию, чтобы быть с другими немцами). Теперь немцы двинулись дальше на запад, в оживленный порт на реке Огайо, который в то время был третьим по величине городом в США. В 1849 г. основными отраслями промышленности Цинциннати были судостроение, судоходство и мясопереработка. В день в порт заходило до трехсот речных судов, здесь же упаковывалось более четверти всей свинины в стране. В городе было так много немецкоговорящего населения, что он был практически двуязычным, а немецкий язык преподавался во всех государственных и церковно-приходских школах. Часть города, расположенная к северу от канала, где проживало большинство немцев, была известна как «За Рейном». Евреев, разумеется, не привлекала свиноводческая промышленность, и они устремились в текстильную отрасль, которая также переживала бум, и в производство плащей и костюмов. Авраам Кун, начинавший как торговец, открыл магазин сухих товаров, а теперь управлял небольшой фабрикой, где шил мужские и мальчиковые брюки. Он заработал достаточно денег, чтобы отправить домой в Германию своих братьев и сестер. Ему нужен был еще один помощник, и он взял Соломона.
По темпераменту эти два человека уравновешивали друг друга. Эйб Кун был флегматиком. Соломон был возбудим. Эйб был влюблен в ткани, их цвета и фактуры. Соломон был дальтоником и не отличал бакрам от бомбазина. Но он понимал деньги и умел продавать. Эйб Кун задумал открыть еще одну торговую точку для своих товаров в Нью-Йорке, и первым делом Соломон занялся ее организацией. Вскоре он уже был в Нью-Йорке и открыл магазин мягких товаров на Нассау-стрит, 31, за углом от «Селигманов». В течение нескольких лет, пока Кун управлял магазином и фабрикой в Цинциннати, Лоеб ездил между двумя городами, перевозя брюки с фабрики в магазин по каналу Эри. Вскоре он смог отправить в Германию своих братьев и сестер, а также мать и отца и поселить их в Цинциннати. Все Куны и Лоебы, а также еще несколько двоюродных братьев по фамилиям Неттер и Вольф работали в бизнесе Цинциннати, и вскоре они начали жениться друг на друге. Соломон женился на сестре Эйба Фанни, а Эйб — на сестре Соломона. После этого сводные братья переименовали свое предприятие в Kuhn, Loeb & Company, и все они, девять Лоебов и четыре Куна, переехали в один большой дом «За Рейном». В этом доме Фанни родила Соломону первого ребенка — дочь, которую супруги назвали Терезой. Этот большой, счастливый и процветающий клан мог бы никогда не покинуть Цинциннати, если бы Фанни снова не забеременела и вместе со вторым ребенком не умерла при родах.
Чтобы решить, что делать в этой несчастливой ситуации, было созвано семейное собрание. Маленькой Терезе, говорили двоюродные братья, нужна была мать. Незамужних девушек в семье Соломона не осталось. Очевидно, что Соломону, подверженному морской болезни или нет, следовало вернуться в Германию и найти себе новую невесту. У двоюродных братьев уже была кандидатура — мангеймская девушка по имени Бетти Галленберг. То, что ни одна девушка из числа немецких евреев, проживавших в Цинциннати, не рассматривалась, может показаться странным. Дело в том, что такие кланы, как Лоебы и Куны, для которых семья была бизнесом, а бизнес — семьей, практически никого не знали в Америке за пределами семейной группы. По соседству могла жить вполне вероятная немецкая еврейка, но они не могли с ней познакомиться.
Поэтому, стиснув зубы, Соломон отправился в свой Браутшау. В Мангейме он обратился к Бетти Галленберг. Она была простая, как пудинг, пухленькая, материнская, здоровая, хорошо готовила и вела хозяйство, и, поскольку Соломон больше рассматривал ее как няньку для ребенка, чем как жену, он сделал ей свое предложение. Она приняла его, они без лишних слов поженились, и он отвез ее обратно в Цинциннати.
Теперь стало очевидно, что ни Соломон Лоеб, ни Эйб Кун не обладали амбициями масштаба Селигмана. Оба они преуспевали и были довольны своими небольшими состояниями. Кун всегда тосковал по Германии и планировал забрать на родину жену и семью. Лоеб согласился, что тоже готов уйти на пенсию, но ему очень нравился Цинциннати, и он собирался там остаться. Он объяснил это своей молодой жене, которая в тот момент взяла будущее Kuhn, Loeb & Company в свои руки.
Несколькими годами ранее Чарльз Диккенс посетил Цинциннати; это был один из немногих американских городов, который ему понравился. Но не Бетти Галленберг-Лоеб. Она возненавидела «Свинополис», как его прозвали, с первого взгляда. Она считала его грубым, скучным, нецивилизованным форпостом. К тому же она оказалась не готова к многочисленным родственникам Лоебов, которые ждали ее в гости, и была раздражена их склонностью опекать ее и обращаться с ней как с горничной. «Они обращаются со мной так, как будто купили меня», — гневно писала она домой в Германию. Цинциннати она называла «городом свиней, чудовищным свинарником», и, вероятно, к этой категории она относила некоторых родственников своего мужа. Своих братьев и невестку она считала шумными
