Убойный репортаж - Евгений Сухов

– А ты мне не «тыкай», – с нотками злобы произнес Алексей Петрович, и я увидел, как его затылок напрягся. – Я вместе с тобой свиней не пас.

– Че?! – угрожающе произнес голос второго мужика, встрявшего в перепалку между женщиной и Алексеем Петровичем.

– Хрен через плечо, – уже с нескрываемой злобой произнес мой фигурант, и шея его начала покрываться красными пятнами.

– Мужчина, перестаньте ругаться, – ввязалась в перепалку какая-то новая женщина. – Вы не один едете. Здесь женщины и дети.

– А тебя кто спрашивает? – огрызнулся Алексей Петрович. – Стой и молчи в тряпочку…

– А вы мне не «тыкайте», – возмутилась женщина. – Я вместе с вами, как вы выразились, свиней не пасла.

– Ах, ты! – Алексей Петрович дернулся было, чтобы подобраться ближе к этой женщине, которая не пасла вместе с ним свиней, но у него ничего не получилось: плотность человеческих тел, стоящих впритирку друг к другу, была такая, что ограничивала возможность даже пошевелить рукой. Но мне и так уже все было ясно. Установка нравственности в сторону добра не работала. Это значило, что она работает только в тот период, когда на нужный участок мозга направлено магнитное поле или электромагнитное излучение. Но тогда это никакое не открытие, а нечто подобное временному гипнозу, и все это антинаучно.

А что, если руководитель лаборатории Рудольф Фокин хотел как раз сообщить об обмане на несостоявшейся конференции? И тот, кто об этом знал, убил его, чтобы не дать раскрыться обману. Вот вам и мотив для убийства…

Но кто мог знать, о чем хочет рассказать во всеуслышание Рудольф Михайлович? Для кого это стало бы сильнейшим ударом? И кто отвел этот удар от себя ценою убийства Фокина?

Профессор Базизян? Но он всецело доверял завлабу Рудольфу Михайловичу Фокину и полностью доверяет исполняющей обязанности руководителя лаборатории Маргарите Николаевне Бережной, которые, видимо, вводили его в заблуждение, а попросту обманывали. И если он ни черта не знал, что тестирование – полная ерунда, с какого ему убивать Фокина?

Может, Зоя?

Тоже не та кандидатура. Но об обмане в лаборатории она могла знать или догадываться. Хотя бы из разговоров и споров Фокина с Бережной, про которые она, как сама мне поведала, была в курсе.

Светлана, невеста Рудольфа Михайловича, конечно, в убийстве своего жениха не замешана. Зачем ей это? И мотив у нее отсутствует. Но вот знать об обмане, творимом в его лаборатории, она вполне могла. И о том, что Фокин собирается раскрыть обман на конференции, где он был главным докладчиком, тоже могла. А с кем ему еще оставалось поделиться и рассказать о своих намерениях, как не с невестой? Ведь на данный момент она являлась самым близким ему человеком…

Ну и, конечно, Маргарита Николаевна Бережная.

Вот кто мог и, наверное, точно знал о содержании доклада Фокина на несостоявшейся конференции. Более того, она была наверняка против того, чтобы этот обман раскрылся. Отсюда и нарастание споров и разногласий в последнее время. Ведь они явно ругались. Неужели Маргарита Николаевна Бережная настолько глупа, чтобы все время попрекать бывшего мужа его невестой? Конечно же нет. Раздоры, по всей видимости, велись в иной плоскости: намерение завлаба Рудольфа Михайловича Фокина пролить свет на фальсификацию результатов экспериментов, проводимых в его лаборатории.

Но было ли разглашение обмана Фокиным сильнейшим ударом для нее, для ее репутации?

Пожалуй, что нет. По-настоящему сильный удар она получила, когда произошел разрыв с любимым человеком.

Да и зачем Бережной убивать Фокина? Чтобы оставить за собой рабочее место? Сохранить непорочную репутацию ученого-исследователя? В общем-то, слабенький мотив для убийства человека. Впрочем, если этот мотивчик примешать к клокочущим у нее внутри стихиям ревности, то получится самое настоящее торнадо. А женщины, как известно, умеют мстить…

Конечно, пока она ничего не скажет. Упрется и будет стоять до конца, если ее, конечно, не обложить и не загнать в угол. Так что беседовать с Бережной по поводу Рудольфа Михайловича Фокина пока не стоило. Сначала надо выведать у Зои все, что ей известно. А потом поговорить с бывшей невестой Фокина, двадцатидвухлетней Светланой. И только затем, набрав побольше доказательной информации о лживых лабораторных экспериментах, прижать к стенке Бережную.

Итак, план очерчен… Сначала Зоя, потом Светлана, а уж на десерт – Маргарита Бережная…

Глава 6

Неожиданный звонок, или Как я сорвался с крючка

– Я был на похоронах Рудольфа Фокина, – угрюмо сообщил шеф и посмотрел в окно. – Хотел поговорить с Маргаритой… Бережной. – Он повернулся ко мне и после недолгого молчания произнес: – Толком так и не удалось… В общем, мы перекинулись с ней парой-тройкой фраз… – Снова помолчал и нехотя добавил: – Ты был прав. Она и правда что-то скрывает…

– Я даже знаю, что именно, – ответил я, что явилось для шефа полной неожиданностью. Он вскинул брови и посмотрел на меня так, словно у меня на лбу выросли оленьи рога, а руки и ноги превратились в осьминожьи щупальца с присосками. Забавный у него был взгляд, многозначительный.

– Я не верю, что она убила Фокина, – завел шеф свою старую песню. – И не поверю, чего бы ты сейчас мне ни сказал…

– Ну, фактов насчет того, что это Маргарита Николаевна убила Фокина, у меня не имеется, – произнес я, хотя, похоже, шефа это мало успокоило. – Но вот касательно деятельности экспериментальной лаборатории у меня кое-что есть…

– Слушаю тебя, – поерзал в своем кресле шеф. Все же он боялся, что добытая мной информация будет, пусть и косвенно, но указывать на виновность в смерти Фокина Бережной…

– Как вы знаете, – начал я издалека, – нам со Степой разрешили присутствовать на одном из экспериментов по направленному воздействию на участки мозга, отвечающие за проявление добра или зла. Эксперимент, или тестирование, как они называют то, что проделывают с людьми, поначалу произвел на нас сильное впечатление. Когда Бережная настраивала нравственность в сторону зла, наш пациент готов был собственноручно столкнуть беспомощного старика под поезд ради того, чтобы якобы спасти остальных пассажиров. А когда пациент получил установку на добро, то он готов был ценою собственной жизни спасти жизнь незнакомого ему ребенка. Естественно, на словах. Все было замечательно, но ведь слова, как вы знаете, – еще не само действие. И я уговорил профессора Базизяна, он, кстати, тоже присутствовал при тестировании, разрешить оставить этого мужика в установке «на добро»…

– То есть ту часть мозга, на которую воздействовали, оставили отключенной от зла? – переспросил шеф.

– Что-то типа того, – по-простецки ответил я.

– И как тебе это удалось? – с некоторой долей зависти и восхищения посмотрел на меня шеф. Правда, с самой малой долей…

– Личное обаяние, харизма, перед которой невозможно устоять, плюс железное аргументирование причин, против которых не нашлось контраргументов, – без ложной скромности ответил я.

– Ты – ваще! – криво усмехнулся шеф.

В последнее время я начал замечать, что работа на телевидении как-то дурно стала влиять на мою личность: мое крошечное, незаметное и мохнатенькое эго вдруг выросло до вселенских масштабов. Надо было как-то с этим бороться. Ну поскромнее себя вести, что ли…

– Не стану спорить, шеф, – с напускным достоинством ответил я. – Все эти дни я был на высоте.

Дьявол! Опять прорвало!

– И что было дальше? – спросил он. Ему стало явно интересно, чем закончится это мое пространное повествование.

– А дальше я решил проследить за этим затестированным мужичком.

– Чтобы воочию убедиться, что отключение мозга от зла действует не на словах, а на деле? – догадался шеф. – И как, убедился?

– Убедился, – подтвердил я. – В том, что этот их метод тестирования ни хрена не действует… В электричке этот мужик, кстати, его зовут Алексеем Петровичем, затеял настоящий скандал по поводу того, что ему наступили на ногу. Стал даже матерно браниться, не стесняясь народа, а с другим мужиком, что сделал ему замечание, у него едва не случилась потасовка. И случилась бы, да пассажиров ехало слишком много. Невозможно было даже руку поднять, не то что развернуться…

– Гм, – хмыкнул шеф.

– Вот и я сказал себе – «гм», – продолжил я свою замечательную речь. – Убедившись, что все, чем занимается лаборатория, полная галиматья и откровеннейшая туфта, я предположил, что Фокин решился об этом всенародно рассказать. На той самой несостоявшейся конференции, где его и отравили. Кому-то, кто знал, что Фокин собирается сделать саморазоблачение, это очень не нравилось. Вот и пришил его…

– Это не Бережная, – снова завел свою песню шеф.

– Возможно, – не стал я спорить с ним. – Но после этого я наметил себе план дальнейших действий: поговорить с Зоей, узнать у нее побольше про Свету – невесту Фокина, и попытаться потом еще раз поговорить с Маргаритой Бережной. Я уверен: она знала, что именно собирается сказать на конференции Фокин.