Убойный репортаж - Евгений Сухов

Бабка продолжала, и голос ее звучал все чище и восторженнее. А что было бы, выпей она не три, а четыре стопочки?

И куда-а ни пойду-у – обязательно-оповстреча-аю его на-а пути-и.Он в глаза-а мне посмо-отрит внимательно-о,скажет: «Лучше тебя-а не найти-и»!

Я включался на исполнение припева. Выходило вполне прилично, как на хороших застольях…

Он в глаза-а мне посмо-отрит внимательно-о,скажет: «Лучше тебя-а не найти-и»!

Бабуля кивала головой и благодарно смотрела на меня…

А вчера расстава-ались мы ве-ечеро-ом,уходи-ить не хоте-ел ни за что-о…Чтобы я не озя-абла, на плечи мне-еосторожно наки-инул пальто-о.

Я четко вел свою партию…

Чтобы я не озя-абла, на плечи мне-еосторожно наки-инул пальто-о.

Старушка принялась за последний куплет. Пела она его с таким чувством, будто сама пережила только что все, о чем пелось в песне…

Оттого я така-ая счастливая-а,улыба-аюсь везде и всему-у…Если ска-ажут, что я-а некрасивая-а,не пове-ерю тепе-ерь никому-у!

А вот и мой выход подоспел…

Если ска-ажут, что я-а некрасивая-а,не пове-ерю тепе-ерь никому-у!

Все-таки попадаются такие компанейские бабки!

После песни мы познакомились. Я назвал себя, что немного позабавило старушку. Впрочем, «немного» – это я малость загнул. Честно говоря, она долго хохотала над моим отчеством, время от времени, повторяя «Африканыч», после чего смех разбирал ее еще больше. А когда я спросил, чего такого уж смешного в моем отчестве, она буквально залилась хохотом. И правда, славная попалась старушенция…

Ее звали Галиной Павловной.

– Но ты можешь меня звать просто Галей, – добавила она, чем поставила меня в тупик. У меня просто язык не повернулся бы назвать человека, лет на сорок пять как минимум старше меня, просто по имени. Впрочем, душа у нее была молодая. Может, даже и помладше моих неполных тридцати лет…

Отсмеявшись и вытерев глаза белоснежным платочком, который она вытащила, как фокусник, из рукава, Галина Павловна замолчала. И, как это обычно бывает, сразу стало как-то неловко. Я посмотрел на часы и поднялся:

– Галина Павловна! Галя! – У меня все же повернулся язык назвать бабулю просто по имени. – Я крайне рад нашему знакомству. Такой… женщины, как вы, я еще никогда не встречал. Огромное вам спасибо за гостеприимство, и… разрешите откланяться. – Я, и правда, поклонился. – Извините… Дела…

– Все вы, молодые, куда-то торопитесь, – с некоторой долей печали произнесла Галина Павловна и тоже поднялась из-за стола: – Дела так дела. Ты, это, захаживай, что ли…

– К вам – непременно, – пообещал я, решив для себя, что как-нибудь обязательно навещу славную старушку. – До свидания. И здоровья вам, баба Галя.

– И ты не хворай, – ответила старушка и, проводив меня, закрыла дверь…

Я вышел на лестничную площадку и стал спускаться по ступеням. Мне уже было как-то по барабану: увидят меня пятнистые парни и служивые полицейские или не увидят вовсе. Ведь я только что познакомился и спел замечательную песню с незнакомым мне еще несколько часов назад человеком. Старым по летам, но молодым и хорошим душою и сердцем…

Лестничная площадка второго этажа была пуста.

Я посмотрел на квартиру, где жила Зоя. И увидел, что она опечатана.

Все закончилось. Галина Павловна сняла меня с крючка, для меня приготовленного.

И кто же это был такой расторопный?!

Глава 7

«Я сделал все, как просили», или Новый фигурант в деле

Колокольцев Юрий Владимирович проживал в Восточном округе в Вешняках. Дом, где он жил, был неказист, но чист и опрятен, как и многие дома, построенные во времена Никиты Хрущева. Квартира тридцать восемь располагалась на третьем этаже, поскольку первый этаж дома занимал продуктовый магазин.

Я поднялся на третий этаж, нашел нужную квартиру и позвонил.

– Кто там? – подозрительно поинтересовались из-за двери.

– Это Русаков. Из Института неврологии имени Божевникова, – сказал я без нотки сомнения в голосе. – Мне нужен Юрий Владимирович Колокольцев.

– Ну, наконец-то! – Дверь в квартиру незамедлительно открылась, и на пороге показался лысоватый мужчина лет пятидесяти: – Проходите.

Я зашел в прихожую, снял ботинки и прошел за хозяином квартиры на кухню.

– Чайку? – спросил меня хозяин квартиры.

– Нет, спасибо, – отказался я. – Ну что? Как ваши дела?

– Да все хорошо, – ответил лысоватый мужчина. – Давайте, где мне расписаться?

– Расписаться – за что? – спросил я, все еще не понимая высказываний мужчины «наконец-то» и «где расписаться». Сотрудника института тут ждали, в этом не было никаких сомнений. Но вот с какой целью?

– Ну, как за что? – улыбнулся лысоватый мужчина. – За получение денег. Вы ведь мне премию принесли, я так понимаю?

– Какую премию, простите? – спросил я.

– Как какую премию? – удивленно уставился на меня Юрий Владимирович. – Сергей Артурович же сказал, что, если я при тестировании все сделаю так, как требуется, то мне положена премия. Я сделал все, как просили. – В его голосе прозвучала легкая обида…

– Сергей Артурович? – переспросил я. – Это заместитель директора по науке Сиразеев?

– Да, он самый.

– Простите, а что значит: «сделать при тестировании все, как надо»? – мягко спросил я.

– Ну, это значит, что… – Мужчина вдруг осекся и подозрительно посмотрел на меня: – Как, вы сказали, вас зовут?

– Русаков. Аристарх Русаков.

– А кем вы работаете в институте?

– Я не сказал, что работаю там, Юрий Владимирович. Чтобы поговорить и узнать об этом самом тестировании. Видите ли, я тележурналист, и профессор Базизян, которого вы, безусловно, знаете или, по крайней мере, видели при вашем тестировании, благосклонно разрешил мне с моим оператором присутствовать при проведении экспериментов и даже снять их на камеру. Вот я к вам и пришел, как к одному из участников этих экспериментов, чтобы побольше узнать об этом самом тестировании…

– Ну а что тестирование, – буркнул лысоватый мужчина, бросив на меня беспокойный взгляд. – Тестирование как тестирование.

– Ну а что вы ощущали, когда на ваш мозг воздействовали магнитным полем или еще чем-то там?

– Да ничего не ощущал, – ответил Юрий Владимирович. – Так, легкое покалывание.

– На вашем самочувствии это никак не отражалось? – задал я новый вопрос.

– Нет, – ответил Колокольцев.

– То есть вреда вы от этих опытов никакого не понесли?

– Да нет, какой там вред, – отмахнулся Юрий Владимирович.

– И, более того, за участие в опытах вам платили деньги?

– Да. С нами составлялся договор, в котором предусматривалось вознаграждение за участие в лабораторных экспериментах, – неохотно проговорил Колокольцев.

– О сумме спрашивать неприлично, поэтому этот вопрос мы опустим, – порассуждал я вслух. – А вот премия… Ее наличие предусматривалось договором?

– Не знаю, – отрезал Колокольцев.

– Ну как же, – мягко возразил я. – Ведь один экземпляр договора остался у вас на руках.

– Я уже не помню его содержание. И вообще вы думаете, кто-то из нас изучает его всерьез? Морока одна! Написано много и все мелким шрифтом.

– А посмотреть нельзя? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Я не помню, куда положил этот договор, – ответил Колокольцев. – Знаете, на днях попробовал его найти, и не нашел… Может, выбросил куда за ненадобностью.

Его хитроватые глазенки напомнили мне картину Репина «Приплыли», где бородатый монах, стоящий в утлой лодчонке, хитренько поглядывает на наших баб, плескающихся в реке. Взгляд Колокольцева ясно говорил, что интересного для меня тот больше ничего не скажет. Он и так клянет себя на чем свет стоит за то, что с его языка сорвалась это некстати: «премия за то, если все будет сделано, как надо».

Что значит – «как надо»? Вне всякого сомнения, говорить на тестировании то, что от тебя ждут. И потом, получив вознаграждение за участие в эксперименте, получить еще «премию» и за ложь.

Вот только при чем здесь заместитель по науке Сиразеев?

В общем, я получил еще одно подтверждение в том, что деятельность лаборатории Рудольфа Михайловича Фокина по обузданию зла – это полная лженаука…

Интересно, что скажет некто Чуркин?

– Большое вам спасибо, Юрий Владимирович! – Я поднялся с табуретки, на которой сидел, и протянул хозяину руку. – Вы даже сами не знаете, насколько вы нам помогли… – С этими словами я взглянул на лицо Колокольцева, которое после моих слов неожиданно потемнело. – С вашей помощью мы сможем наиболее полно и правдиво показать деятельность экспериментальной лаборатории, где с вами проводилось тестирование, работу отдела исследований мозга, да и, чего уж греха таить, всего Института неврологии имени Божевникова. Еще раз огромное вам человеческое спасибо.