Потусторонним вход воспрещен! - Наталья Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы снять с себя самого вину за провал операции, Валидол напустился на своего подчиненного:
– Хорош! Не догнать тетку пенсионного возраста! Инвалидная команда!
– Стоп, Валидол! – прервал его Профессор. – С этого места помедленнее. Что еще за пенсионерка?
– Как – что? – Валидол опешил. – Ну, та тетка, которую мы взяли на вокзале… та, которая приехала вместе с этим… который на фотографии… они вместе и смылись…
– Которую, которая, который!.. – передразнил его Профессор. – В поезде с тем бакланом ехала молодая женщина! Молодая! Понятно? Или для тебя молодые – это все, кому еще нет восьмидесяти? Конкретно – как она выглядела?
– Обыкновенно выглядела… лет пятьдесят, скромно одета… у нас же не было ее фотографии…
– Но у вас было ее описание!
– Но она приехала с тем, который…
– Это я уже слышал! – в голосе Профессора зазвенел металл. – Кретины! Козлы! Идиоты! Ничего нельзя поручить! Все переврут, все испоганят! Все разжевал, только что в рот не положил, и все равно провалили…
Он перевел дыхание, взял себя в руки:
– В общем, здесь все быстро подчистить. Чтобы никаких следов вашего пребывания. Вы их упустили – значит, надо быть готовыми, что сюда нагрянут менты.
– Да не станут они ментов вызывать!
– Да? – вкрадчиво осведомился Профессор. – Это почему же? Вы взяли постороннюю тетку, вины за ней никакой нет, отчего же ей в полицию не обратиться? Тем более немолодая она, а эти все с детства к милиции почтение имеют! Книжка есть такая – «Дядя Степа – милиционер» – не читали?
Валидол в ответ промолчал, а парень с синяком пожал плечами.
– Вообще читать не умеете, – вздохнул Профессор, – что уж тут скажешь… А сейчас – встать лицом к стене!
«Натуральный фашист!» – подумал Валидол, но беспрекословно подчинился Профессору, повернулся лицом к стене, оклеенной выцветшими обоями в мелких лиловых цветах. За спиной проскрипели по рассохшимся половицам тяжелые уверенные шаги. Валидола так и подмывало повернуться, взглянуть в лицо таинственного Профессора, узнать, наконец, как он выглядит… но он знал, чем может обернуться для него такое любопытство: пуля в затылок, а труп – в осеннюю Неву или, того хуже, в котлован какого-нибудь строящегося дома…
Он поборол свое опасное любопытство, услышал, как за Профессором захлопнулась входная дверь, как во дворе фыркнул мотор отъезжающей машины, и только тогда отвернулся от стены и сухо приказал подручному:
– Тащи из гаража канистры! Приказано, чтобы никаких следов – значит, никаких следов и не будет!
Тот, потирая распухающую руку, бросился выполнять приказ. Ему тоже стало легче после отъезда Профессора.
Взяв по канистре с бензином, они быстро обошли комнаты, щедро поливая пол, стены, рваные ситцевые занавески. Затем Валидол поднес к занавеске огонек зажигалки. Пламя вспыхнуло, радостно взбежало к самому потолку и через считаные секунды охватило помещение.
Валидол на мгновение задержался в дверях, бросил взгляд на пылающую комнату и поспешил прочь из дома, пока огонь не отрезал дорогу к выходу. Взглянув на распухшую руку своего подручного, покачал головой и сам сел за руль. Машина резко сорвалась с места, выехала за ворота. Бесшумно прокатив по покрытой гравием аллее через сквер, они выбрались на Сампсоньевский проспект. Оглянувшись, Валидол увидел вздымающиеся за деревьями парка языки пламени и прибавил скорость. Через пять минут навстречу им с оглушительным завыванием сирен промчались одна за другой три пожарные машины.
Виктор Бегунов уже третий год жил в новом доме, выстроенном в зеленой зоне на севере Петербурга. Дом этот сразу понравился Виктору. Во-первых, он стоял посреди обширного парка, по утрам на балкон прилетали синицы, а из окон были видны Суздальские озера. Этот дом так и назывался на планах района – Дом в парке.
Во-вторых, дом был построен по оригинальному архитектурному проекту, в некоторых квартирах, кроме балкона, имелись большие застекленные лоджии, которые можно было превратить в зимний сад – что и сделали многие владельцы подобных квартир. Точнее – владелицы, потому что разведение комнатных растений – занятие преимущественно женское.
Конечно, имеются приятные исключения вроде знаменитого сыщика Ниро Вульфа, который, как известно, выращивал орхидеи, но это – исключение, а всякое исключение только подтверждает правило, да и вообще, Ниро Вульф – это не живой человек, а литературный персонаж, про него и выдумать могли.
Виктор жил в квартире один и комнатными растениями не увлекался.
Он на своей лоджии устроил что-то вроде бара. Поставил там плетеную ротанговую мебель и часто сиживал в удобном кресле с бокалом коньяка, любуясь закатом над озером – один или в небольшой компании друзей, а то и с какой-нибудь подругой.
И он даже не подозревал, какие сильные чувства разбудил в душе своей соседки Нинели Васильевны Сморчковой.
Нинель Васильевна жила в однокомнатной квартире на том же этаже и остро завидовала владельцам лоджий.
В ее квартире лоджии не было, и многочисленные комнатные растения занимали все свободное место. Кухня была заставлена горшками и горшочками с фиалками, под потолком раскачивались подвесные кашпо с геранями и бегонией, спальня густо заросла лианами, так что иногда, встав посреди ночи, Нинель Васильевна с трудом могла найти среди зарослей свою кровать – она блуждала среди лиан, как путешественник в тропическом лесу.
Даже в ванной у нее все время стояли горшки с растениями – Нинель Васильевна регулярно устраивала для них водные процедуры.
Поэтому, заглядывая на лоджию к соседу, женщина чувствовала к нему острую неприязнь.
«Надо же, – думала она, – и у него есть лоджия, а он совершенно неправильно ее использует! У него там нет даже скромного ящика с петуниями! Вот если бы у меня была лоджия, я бы там такое развела! У меня бы там были настоящие джунгли!»
Кроме этого, Нинель Васильевна испытывала к Виктору сильную классовую неприязнь.
Дело в том, что она считала его богатым человеком, а себя – бедной пенсионеркой.
Нинель Васильевна действительно несколько лет назад вышла на пенсию. Правда, кроме пенсии, она получала ежемесячное содержание от бывшего мужа, и содержание это было «неплохой добавкой к пенсии» – больше этой самой пенсии раз в двадцать.
Муж ушел от нее пять лет назад, злые языки утверждали, что он не вынес бесчисленных комнатных растений, которыми Нинель Васильевна заполнила каждый квадратный сантиметр их общего жилища. Ему надоели листки и веточки, плавающие в утреннем кофе, привкус минерального удобрения в омлете, комки земли на журнальном столике, лианы, свисающие со шкафов и норовящие ухватить его за шиворот. Во всяком случае, он поступил достаточно благородно – купил бывшей жене квартиру в приличном доме, дорогую машину, выплачивал ей ежемесячное пособие, но этот незначительный факт как-то ускользал из ее сознания, и Нинель Васильевна не забывала каждый раз напомнить всем и каждому, что она – бедная пенсионерка.
Когда соседи собирали деньги на железную дверь, отделяющую лестничную площадку от тамбура, куда выходили двери квартир, или на кафельную плитку для того же тамбура, или еще на какие-нибудь общие нужды, она наотрез отказывалась сдавать деньги, напоминая, что она – нищая пенсионерка.
Соседи пожимали плечами: дом у них был дорогой, приличный, совсем уж бедные люди в нем не жили…
Самая занятная история произошла как-то на очередном отчетном собрании ТСЖ – товарищества собственников жилья, созданного обитателями Дома в парке.
Кто-то из жильцов предложил установить по периметру здания видеокамеры и нанять нескольких охранников, чтобы те следили за припаркованными возле дома машинами, а заодно и за общественным порядком на прилегающей к дому территории. Все участники собрания эту идею горячо поддержали, но когда подсчитали, сколько денег придется собрать для этой цели, Нинель Васильевна выскочила на трибуну, выпучив глаза, и закричала, что она – бедная пенсионерка и сдавать такие деньги не намерена, и вообще, положение с парковкой возле дома совершенно ужасное, она каждый день мучается, пытаясь пристроить свой «Лексус»…
У Нинели Васильевны, при всех ее несомненных достоинствах, был один досадный недостаток – она зачастую говорила раньше, чем успевала обдумать свои слова.
Бедная пенсионерка Нинель Васильевна напилась кофе со свежими круассанами и приступила к утреннему обходу своей плантации. Пока она обошла все растения, полила их, а некоторые подкормила питательной минеральной смесью, пока она посокрушалась над вянущей пуансеттией и порадовалась новым бутонам, появившимся на штамбовой азалии, незаметно прошло три часа.
Она уже собиралась выйти в магазин, как вдруг в дверь квартиры кто-то позвонил.
Поскольку соседи, несмотря на отказ «бедной пенсионерки», отделили железной дверью тамбур от лестницы, Нинели Васильевне пришлось выйти из своей квартиры и пересечь тамбур. Только тогда она смогла прильнуть к глазку и разглядеть визитеров.
