Стихотворения и поэмы - Николай Заболоцкий

1932–1947

Прощание

Памяти С. М. Кирова

Прощание! Скорбное слово!Безгласное темное тело.С высот Ленинграда суровоХолодное небо глядело.И молча, без грома и пенья,Все три боевых поколеньяВ тот день бесконечной толпоюПрошли, расставаясь с тобою.В холодных садах Ленинграда,Забытая в траурном марше,Огромных дубов колоннадаСтояла, как будто на страже.Казалось, высоко над намиПрирода сомкнулась рядамиИ тихо рыдала и пела,Узнав неподвижное тело.Но видел я дальние далиИ слышал с друзьями моими,Как дети детей повторялиЕго незабвенное имя.И мир исполински прекрасныйСиял над могилой безгласной,И был он надежен и крепок,Как сердца погибшего слепок.

1934

Начало зимы

Зимы холодное и ясное началоСегодня в дверь мою три раза простучало.Я вышел в поле. Острый, как металл,Мне зимний воздух сердце спеленал,Но я вздохнул и, разгибая спину,Легко сбежал с пригорка на равнину,Сбежал и вздрогнул: речки страшный ликВдруг глянул на меня и в сердце мне проник.Заковывая холодом природу,Зима идет и руки тянет в воду.Река дрожит и, чуя смертный час,Уже открыть не может томных глаз,И все ее беспомощное телоВдруг страшно вытянулось и оцепенелоИ, еле двигая свинцовою волной,Теперь лежит и бьется головой.Я наблюдал, как речка умирала,Не день, не два, но только в этот миг,Когда она от боли застонала,В ее сознанье, кажется, проник.В печальный час, когда исчезла сила,Когда вокруг не стало никого,Природа в речке нам изобразилаСкользящий мир сознанья своего.И уходящий трепет размышленьяЯ, кажется, прочел в глухом ее томленье,И в выраженье волн предсмертные чертыВдруг уловил. И если знаешь ты,Как смотрят люди в день своей кончины,Ты взгляд реки поймешь. Уже до серединыСмертельно почерневшая водаЧешуйками подергивалась льда.И я стоял у каменной глазницы,Ловил на ней последний отблеск дня.Огромные внимательные птицыСмотрели с елки прямо на меня.И я ушел. И ночь уже спустилась.Крутился ветер, падая в трубу.И речка, вероятно, еле билась,Затвердевая в каменном гробу.

1935

Весна в лесу

Каждый день на косороге яПропадаю, милый друг.Вешних дней лабораторияРасположена вокруг.В каждом маленьком растеньице,Словно в колбочке живой,Влага солнечная пенитсяИ кипит сама собой.Эти колбочки исследовав,Словно химик или врач,В длинных перьях фиолетовыхПо дороге ходит грач.Он штудирует внимательноПо тетрадке свой урокИ больших червей питательныхСобирает детям впрок.А в глуши лесов таинственных,Нелюдимый, как дикарь,Песню прадедов воинственныхНачинает петь глухарь.Словно идолище древнее,Обезумев от греха,Он рокочет за деревнеюИ колышет потроха.А на кочках под осинами,Солнца празднуя восход,С причитаньями стариннымиВодят зайцы хоровод.Лапки к лапкам прижимаючи,Вроде маленьких ребят,Про свои обиды заячьиМонотонно говорят.И над песнями, над пляскамиВ эту пору каждый миг,Населяя землю сказками,Пламенеет солнца лик.И, наверно, наклоняетсяВ наши древние леса,И невольно улыбаетсяНа лесные чудеса.

1935

Засуха

О солнце, раскаленное чрез меру,Угасни, смилуйся над бедною землей!Мир призраков колеблет атмосферу,Дрожит весь воздух ярко-золотой.Над желтыми лохмотьями растенийПлывут прозрачные фигуры испарений.Как страшен ты, костлявый мир цветов,Сожженных венчиков, расколотых листов,Обезображенных, обугленных головок,Где бродит стадо божиих коровок!В смертельном обмороке бедная рекаЧуть шевелит засохшими устами.Украсив дно большими бороздами,Ползут улитки, высунув рога.Подводные кибиточки, повозки,Коробочки из перла и известки,Остановитесь! В этот страшный деньНичто не движется, пока не пала тень.Лишь вечером, как только за дубравыОпустится багровый солнца круг,Заплакав жалобно, придут в сознанье травы,Вздохнут дубы, подняв остатки рук.Но жизнь моя печальней во сто крат,Когда болеет разум одинокийИ вымыслы, как чудища, сидят,Поднявши морды над гнилой осокой,И в обмороке смутная душа,И, как улитки, движутся сомненья,И на песках, колеблясь и дрожа,Встают, как уголь, черные растенья.И чтобы снова исцелился разум,И дождь и вихрь пускай ударят разом!Ловите молнию в большие фонари,Руками черпайте кристальный свет зари,И радуга, упавшая на плечи,Пускай дома украсит человечьи.Не бойтесь бурь! Пускай ударит в грудьПрироды очистительная сила!Ей все равно с дороги не свернуть,Которую сознанье начертило.Учительница, девственница, мать,Ты не богиня, да и мы не боги,Но все-таки как сладко пониматьТвои бессвязные и смутные уроки!

1936

Ночной сад

О сад ночной, таинственный орган,Лес длинных труб, приют виолончелей!О сад ночной, печальный караванНемых дубов и неподвижных елей!Он целый день метался и шумел.Был битвой дуб, и тополь — потрясеньем.Сто тысяч листьев, как сто тысяч тел,Переплетались в воздухе осеннем.Железный Август в длинных сапогахСтоял вдали с большой тарелкой дичи.И выстрелы гремели на лугах,И в воздухе мелькали тельца птичьи.И сад умолк, и месяц вышел вдруг,Легли внизу десятки длинных теней,И толпы лип вздымали кисти рук,Скрывая птиц под купами растений.О сад ночной, о бедный сад ночной,О существа, заснувшие надолго!О вспыхнувший над самой головойМгновенный пламень звездного осколка!

1936

«Все, что было в душе…»

Все, что было в душе, все как будто опять потерялось,И лежал я в траве, и печалью и скукой томим.И прекрасное тело цветка надо мной поднималось,И кузнечик, как маленький сторож, стоял перед ним.И тогда я открыл свою книгу в большом переплете,Где на первой странице растения виден чертеж.И черна и мертва, протянулась от книги к природеТо ли правда цветка, то ли в нем заключенная ложь.И цветок с удивленьем смотрел на свое отраженьеИ как будто пытался чужую премудрость понять.Трепетало в листах непривычное мысли движенье,То усилие воли, которое не передать.И кузнечик трубу свою поднял, и природа внезапно проснулась.И запела печальная тварь славословье уму,И подобье цветка в старой книги моей шевельнулосьТак, что сердце мое шевельнулось навстречу ему.

1936

«Вчера, о смерти размышляя…»

Вчера, о смерти размышляя,Ожесточилась вдруг душа моя.Печальный день! Природа вековаяИз тьмы лесов смотрела на меня.И нестерпимая тоска разъединеньяПронзила сердце мне, и в этот мигВсе, все услышал я — и трав вечерних пенье,И речь воды, и камня мертвый крик.И я, живой, скитался над полями,Входил без страха в лес,И мысли мертвецов прозрачными столбамиВокруг меня вставали до небес.И голос Пушкина был над листвою слышен,И птицы Хлебникова пели у воды.И встретил камень я. Был камень неподвижен,И проступал в нем лик Сковороды.И все существованья, все народыНетленное хранили бытие,И сам я был не детище природы,Но мысль ее! Но зыбкий ум ее!

1936

Север

В воротах Азии, среди лесов дремучих,Где сосны древние стоят, купая в тучахСвои закованные холодом верхи;Где волка валит с ног дыханием пурги;Где холодом охваченная птицаЛетит, летит и вдруг, затрепетав,Повиснет в воздухе, и кровь ее сгустится,И птица падает, замерзшая, стремглав;Где в желобах своих гробообразных,Составленных из каменного льда,Едва течет в глубинах рек прекрасныхОт наших взоров скрытая вода;Где самый воздух, острый и блестящий,Дает нам счастье жизни настоящей,Весь из кристаллов холода сложен;Где солнца шар короной окружен;Где люди с ледяными бородами,Надев на голову конический треух,Сидят в санях и длинными столбамиПускают изо рта оледенелый дух;Где лошади, как мамонты в оглоблях,Бегут, урча; где дым стоит на кровлях,Как изваяние, пугающее глаз;Где снег, сверкая, падает на насИ каждая снежинка на ладониТо звездочку напомнит, то кружок,То вдруг цилиндриком блеснет на небосклоне,То крестиком опустится у ног;В воротах Азии, в объятиях метели,Где сосны в шубах и в тулупах ели, —Несметные богатства затая,Лежит в сугробах родина моя.А дальше к Северу, где океан полярныйГудит всю ночь и перпендикулярныйНад головою поднимает лед,Где, весь оледенелый, самолетСвой тяжкий винт едва-едва вращаетИ дальние зимовья навещает, —Там тень «Челюскина» среди отвесных плит,Как призрак царственный, над пропастью стоит.Корабль недвижим. Призрак величавый,Что ты стоишь с твоею чудной славой?Ты — пар воображенья, ты — фантом,Но подвиг твой — свидетельство о том,Что здесь, на Севере, в средине льдов тяжелых,Разрезав моря каменную грудь,Флотилии огромных ледоколовНеобычайный вырубили путь.Как бронтозавры каменного века,Они прошли, созданья человека,Плавучие вместилища чудес,Бия винтами, льдам наперерез.И вся природа мертвыми рукамиПростерлась к ним, но, брошенная вспять,Горой отчаянья легла над берегамиИ не посмела головы поднять.

1936