Синто. В одну и ту же реку. Часть 4. Чужие звезды - Любовь Пушкарева

Он называл ее Хейса, она его Йинь. Очень интересно.

Палач настаивал, что меня нужно где-то бросить или спрятать, Викен же упрашивала взять меня с собой, приводя не вполне понятные доводы о долге. Почти не скрывая раздражения, тот сдался, и мы покинули пыточную.

Пошли мы максимально быстро: не прячась и не заглядывая за угол, палач первый, Викен в середине и я в хвосте. Что ж, ясно, кто в нашей тройке наиболее ценен — выдал мысль по-прежнему не желающий нормально работать мозг. Пару раз нам попался кто-то из низшего персонала, но они прошли мимо, не поинтересовавшись нами.

А вот когда мы оказались на нижней палубе, то почти сразу вылетели навстречу двум вооруженным солдатам. Палач, не дожидаясь их реакции, пристрелил обоих из игломета и после этого мы побежали. Однако я успел прихватить лучевик одного из убитых, Викен лишь бросила на оружие досадливый взгляд, ее руки были заняты «ключами», а быть безоружной она, как и я, не любила. Мы вышли к двери лайфстаф-узла, палач и Викен завозились открывая ее, открыли…Викен заскочила туда и через несколько секунд вылетела обратно

— Не то, — коротко бросила она, и палач повел нас дальше.

Взревела сирена — нашли убитых, но еще убыстрить темп мы уже не могли. До меня вдруг дошло, что мы ищем пост-кнопку, но зачем? Что нам это даст?

Почти на всех кораблях имелись так называемые посты-кнопки, а на очень больших даже несколько. Фактически это пульт позволяющий управлять лайфстаф-коммуникациями корабля: герметизировать и открывать отсеки, менять в них воздух, даже отсоединять секции, управлять всем, что не касалось оружия и движения корабля. Как правило, их используют после боя, когда, допустим, был разрушен главный пост, но сам корабль мало пострадал — отсекают поврежденные отсеки, в целых восстанавливают температуру и атмосферу, а дальше эвакуируют выживших, буксируют корабль и так далее.

Но нам пост-кнопка ничего дать не мог — пока цел главный пост, команды с запасного не принимаются. И никак иначе. В противном случае любой диверсант, затесавшийся в штат корабля, запросто уничтожил всех и чуть ли не в одиночку захватил бы корабль.

Мы подошли к очередной двери, хин и Викен завозились, пытаясь открыть, что-то не получалось, и если в прошлый раз было достаточно предъявить сканеру глаз, то теперь и глаз, и идент-тату и медальон-ключ и, кажется, еще и цифровой код, который они пытались взломать.

В какую-то секунду мы все замерли ожидая ответа от «взломщика», сосредоточив на нем все свое внимание и… Прозвучали хлопки выстрелов. Меня спасло то, что преследователи появились не с моей стороны, а со стороны палача.

При первом же выстреле он дернулся и прижал Викен к себе, стараясь закрыть ее собой, я, инстинктивно вдавившись в стену, тоже оказался вне зоны поражения прикрытый его телом. Секунды растянулись в часы, палач безмолвно вздрагивал когда очередная игла вонзалась в него и не отрываясь глядел в глаза Викен, «взломщик» еле шевелился… Наконец прибор слабо пискнул, и дверь начала медленно расходиться, я протиснулся в щель, а за мной ввалились девчонка и палач. Кто-то нажал кнопку и дверь также медленно стала закрываться — наши преследователи успели сделать несколько выстрелов внутрь, но мы жались по углам махонькой комнатушки и иглы не нашли своих целей.

Всё, дверь закрылась.

Голова была пуста как окраина вселенной. Пситехники, мешанина химпрепаратов и гормональный взрыв от страха смерти — в результате, ни единого проблеска мысли.

Я попытался сконцентрироваться на Викен.

Палач, нашпигованный иглами, как дикобраз, сидел у стены, и жить ему осталось минуты две-три.

— Прости, прости… — шептал он, — я старался… двигательные не должны быть повреждены и сквозные… небольшие…

— Йинь, — сколько нежности в ее голосе, — Йинь не надо… Ты спас меня. Теперь все будет хорошо.

Спас? Ко мне вернулась способность думать. Какое «спас»? Какое «хорошо»? Что мы можем сделать в этой кладовке с кнопками? И почему нас до сих пор отсюда не вынули, почему преследователи не могут открыть дверь?

Викен, сидевшая рядом с палачом, встала на колени и прижалась к нему всем телом чуть возвышаясь над ним. Она не отрываясь смотрела ему в глаза и трепетно-нежно гладила пальчиками его лицо, целовала бы… да нечем.

В этом было столько интимности… Я хотел отвести взгляд и не мог.

Откуда в ней столько нежности? Столько теплоты и любви?

Да что вообще творится!?

— Мне в юности нагадали, — с булькающим присвистом прошептал палач, — что умру на руках у любимой женщины. Не верил. Зря…

— В следующий раз у нас все будет хорошо, — еле слышно ответила она.

Ее пальцы передали то что не сказать словами. Лицо хина разгладилось, глаза полузакрылись, но взгляд от ее глаз он так и не отвел. Кровь хлынула изо рта в сдерживаемом кашле и Викен удержала его лицо, не отводя взгляда, как бы выпивая последние секунды его жизни.

Он так и умер, смотря ей в глаза.

Вспомнилось архаичное поверье, что, ловя взгляд умирающего, ты ловишь его душу или отдаешь свою. Как повезет.

Викен какое-то время постояла в ступоре, потом закрыла ему глаза и прощаясь, ласково погладила по лицу, как спящего. Что-то очень похожее на злую ревность шевельнулось во мне: почему этот хин получает столько нежности и любви даже после смерти? То, что ее чувства искусственны или наведены, даже предположить нельзя — сыграть такое невозможно. Так почему? За что ему все это?

Тихонько прислонив тело к стене, как будто боясь его разбудить, она встала и, подобрав медальон-ключ, подошла к пульту. Вставив ключ в гнездо, пустым взглядом уставилась в монитор.

— Вот сейчас мы и узнаем, играет с нами Судьба или просто издевается… — сама себе сказала она. Ее речь непривычно резала странными акцентами, ведь нормально выговаривать все звуки она не могла — губы были очень повреждены.

Система запросила пароль и Викен начала что-то вводить.

Доступ разрешен…

Мой мозг отказывался верить в происходящее, закралась мысль, что хины зачем-то устроили мне такую странную вирту. Как будто почуяв что-то, синто оглянулась и впервые за все это время всмотрелась в меня.

— Э… Да вы в шоке…

Можно подумать, она не в шоке.

— Я в порядке, — ответил я и голос даже передал какие-то эмоции.

— Угу… Поверим… — отозвалась она, — Итак… Итак… начнем.

Она принялась работать с терминалом, что-то выбирать и вводить команды.

— Что ты делаешь? — обеспокоился я.

— Не мешай, — приказала она вместо ответа.

Пришлось подчиниться. Как ни противно, но инициатива сейчас не в моих руках, и я не имею ни малейшего представления о происходящем.

— Судьба, помоги, — еле слышно прошептала она и нажала подтверждение команды.

Секунда… две… взревела сирена авральной тревоги.

— Что ты делаешь? — потребовал я ответа. Там же наши…в заложниках.

— Герметизирую отсеки, откачиваю воздух…

— А наши люди!? — я ее сейчас задушу. Индифферентная тварь.

— Наши! — раздраженно отозвалась она, — Надеюсь, я не ошиблась с расположением НАШЕГО отсека! Думаете… — и оборвала себя отвернувшись.

Да, опять я не прав, конечно же, она не забыла о людях с нашего корабля… зря я о ней так подумал.

— Прости…

Она повела плечами, безмолвно посылая меня с моими извинениями куда подальше. Ладно. Переживу.

— Почему команды с поста-кнопки исполняются? — спросил я.

— Потому что это хинский корабль! — огрызнулась она вместо ответа. Пришлось собрать всю волю в кулак и спокойно попросить ответить поразвернутей.

— У хинов есть одна глобальная дыра в безопасности корабля, заткнутая одним единственным человеком — комендантом безопасности. У него есть право и возможность уничтожить весь штат корабля или же его часть… Подавляя мятеж, — подумав добавила она.

— Мы зашли, используя его личностные идентификаторы: тату и глаз, поэтому дверь снаружи не смогут открыть, — продолжила она, — Минимум защиты, минимум ключей и паролей — завязка на личность… Да ваш Самарский знает об этом. Хоть это и тайна, но…безопасники всех стран в курсе.

— А откуда ты узнала пароль?

— А я и не знала…

— То есть? — опешил я.

— А то и есть. Он слишком часто повторял фразу «Мы лишь тени на ветру» и я понадеялась, что это и будет паролем. А вводить его можно лишь единожды.

— Судьба с нами играет, — мимо воли резюмировал я.

Сознание отказывалось до конца поверить в происходящее.

— Да.

На экране высвечивались строчки отчета: падение температуры, герметизация или разгерметизация отсеков и многое другое. Викен читала, что-то корректировала, я ей не мешал. Так прошел почти час.

— Почему? Почему они в нас вцепились? — вырвался вслух не дающий покоя вопрос.