По прозвищю "Царь" - Мостовой Александр

При всем добродушном отношении ко мне Бескова я, как и многие другие футболисты спартаковской команды, боялся его. Константин Иванович со стороны казался очень строгим. Огромное значение придавал дисциплине. Внимание обращал на любые мелочи. Допустим, футболистам строго-настрого запрещалось появляться в столовой в шлепанцах без носков. Если кто-то забывал их надеть, его моментально отправляли наверх — в номер. Частыми были случаи, когда мы шли в столовую своей компанией, и вдруг в последний момент игрок спохватывался и бежал назад.

— Ты что? — кричали мы ему.

— Сейчас вернусь, носки надеть забыл.

Мне такой подход всегда импонировал, потому что я сам в жизни придаю огромное значение гигиене. Да, можно понять жарко, не хочется надевать эти носки. Но ты же приходишь в столовую, где люди едят. А ноги у футболистов — рабочая сила: у кого-то они побиты, у кого-то порезаны. И лучше надеть носки, чтобы не вызывать у партнеров отрицательных эмоций.

Очень строгое отношение у Бескова было и к режиму. У игроков каждое утро мерили давление. Ветеранам это жутко не нравилось. Многие, что скрывать, любили порой побаловаться алкоголем. Жизнь была не такая разнообразная, как сейчас. Но утром все моментально становилось ясно. Стоило не поспать ночку или выпить лишнего, как приборы тут же все показывали. Таких игроков Бесков без раздумий отстранял от тренировок. Давление повышено — значит, пил. Нас, молодых, это не касалось: мы не злоупотребляли.

Вторые тренеры регулярно бегали подслушивать и подсматривать: кто куда пошел, кто что говорит, не выпил ли кто или не съел чего лишнего. Постоянно следили за весом. Были случаи, что и столовую специально закрывали. Доходило до смешного — приезжая на электричке, мы наперегонки бежали на базу, чтобы успеть выпить стакан кефира в столовой. Прибегаем — а холодильник закрыт. Иногда припрячешь бутылочку за какими-то пакетами, а потом смотришь — ее уже нет. Борьба с лишним весом шла тотальная.

Но больше всего футболисты не любили, конечно же, бесковских разборов — просмотра прошедших матчей по видеомагнитофону с анализом действий игроков. Они продолжались по два с половиной — три часа. Порой за это время успевали проанализировать всего лишь пятнадцать минут из прошедшего матча. Иногда игрок только делал первый пас с центра поля, и Бесков уже жал на паузу:

— Куда ты побежал? Куда открываешься?

Ветераны брюзжали: «Сколько можно это слушать? Чего мы разбираем какую-то ерунду, которая и так ясна?» Порой один неточный пас разбирали минут по тридцать. Но Константин Иванович любил все объяснять по сто раз, разжевывая до мелочей. Я во время этих разборов сидел на самом дальнем ряду и перекидывался шуточками с партнерами. Без них высидеть два с половиной часа на бесковской теории было трудновато.

Порой мы выигрывали у соперников 3:0, но Бесков все равно оставался недоволен. Казалось бы, что там разбирать, зачем? Лучше похвалить ребят. Но он обязательно находил какую-нибудь ошибку, и мы ее обмусоливали минут двадцать. Когда пленка докручивалась до гола, Бесков абсолютно не акцентировал на нем внимание.

Сухо говорил автору «Молодец» — и продолжал искать следующие ошибки.

Считаю ли это правильным? У меня такое мнение: ко всем нужен свой подход. Да, говорят, что человека можно всему научить. Но если ему что-то не дано, учи не учи — толку не будет. Не дано — значит не дано.

По внешнему виду Бескова редко бывало понятно, доволен он или расстроен. Если мы крупно выигрывали, я не видел, чтобы он с радостным выражением лица забегал в раздевалку и кричал: «Молодцы!» Нет, спокойно заходил, вставал где-то сбоку и начинал кому-то что-то объяснять.

Тренировки Бескова обычно строились следующим образом. Сначала шла небольшая разминка, а потом мы играли в квадрат: пять на два, четыре на два… Следом — технический комплекс. Все шло через работу с мячом, В конце тренировки — удары по воротам и, может быть, небольшая двухсторонка. У Романцева, когда он пришел в «Спартак», на занятиях было практически все то же самое.

Да, возможно, тренировки казались однообразными, но они приносили свои плоды. И нам — тем, кто выступал в «Спартаке», они нравились. За счет этой работы мы и обыгрывали всех подряд. Не спорю: возможно, чего-то в наших занятиях не хватало. Футбол не стоит на месте. Кто-то постоянно что-то придумывает, ищет новые ходы. И это правильно. Но мы в «Спартаке» постоянно занимались по строго апробированной системе. А раз результаты она давала, значит, в ней было много хорошего.

Если на тренировке Бескову не нравилось, как футболисты выполняют упражнение, он мог остановить занятие и сказать: «Начинайте все сначала». Он не кричал, но ребята были словно под гипнозом. Они не спорили и понимали: надо делать так, как говорит тренер. Может, кто-то и бурчал, но про себя.

Говорили, что в межсезонье 1988/89 Бесков собрался кардинально перетряхнуть состав. И ветераны взбунтовались. Вдобавок, как я понял, у тренера было далеко не все гладко в отношениях с начальником команды Николаем Петровичем Старостиным. Впрочем, я в эти детали не влезал. Мое дело было — тренироваться и играть.

Потом задавались вопросы: «Почему некоторые футболисты, к которым Бесков хорошо относился, и в том числе Мостовой, не заступились за тренера?» Но я изначально не лез во все эти дела. И был далек от внутрикомандных интриг. Да и потом — что бы значило мое слово, на тот момент совсем еще сопляка? Таких, как я, было еще двадцать человек в дубле. Мое отличие от них было лишь в том, что я выступал в основе, так как Бесков ко мне замечательно относился. Но я старался оправдывать доверие исключительно игрой, а не вступлением в какие-то там коалиции. Я полностью отдавался на футбольном поле, так как понимал — это главное, что от меня нужно. А старшего тренера я обязан был слушаться в любом случае, кем бы он ни был.

В 1988 году в «Спартак» попали два моих бывших партнера по школе ЦСКА. Одним из них был мой хороший знакомый еще и по «Пресне» Димка Градиленко. Когда он перебрался в «Спартак», я уже считался в команде едва ли не звездой. И по-свойски подшучивал над ним:

— Что стоишь, молодой? Неси мячи.

Димка улыбался, отвечал: «Слушаюсь» — и бежал.

Дмитрий Градиленко, партнер Мостового по школе ЦСКА, «Красной Пресне» и «Спартаку»:

— Фантастическая техника, светлая голова, умение исполнять стандартные положения — всем этим Саша отличался с юношеских пор. Когда я соперничал против него в тренировочных играх, мне приходилось несладко. Другое дело, что у Сашки был непростой характер. Но к таким игрокам надо искать свой подход. У всех великих личностей был сложный характер. Надо помогать ярким футболистам раскрывать свои сильные качества, беречь их. А Мостового я однозначно назову звездой.

Также в «Спартаке» оказался вратарь Мишка Еремин, который позже вернулся в ЦСКА, а в 1991 году трагически погиб в автокатастрофе. Когда я играл в армейской школе, Мишка был в нашей команде настоящим лидером. Он уже в детстве выделялся габаритами. Это я был хиляк, пятьдесят—шестьдесят килограммов. А Мишка — мощный, здоровый парень. Глыба! Он уже в шестнадцать лет был под метр девяносто. С таким вратарем нас все боялись. И мы постоянно занимали первые места среди сверстников.

По характеру Мишка был шебутной парень. В любой компании мог кому-то дать подзатыльник. А что ему можно было сказать в ответ: такая махина!

О трагедии, которая случилась с Ереминым, я узнал из теленовостей. Финал Кубка СССР 1991 года ЦСКА — «Торпедо», который стал для него последним матчем в жизни, мы смотрели по телевизору. А потом, сутки спустя, услышали эти ужасные новости. Я, кстати, много ездил по той дороге, где он разбился, — это по пути к моим родителям. И потом даже видел место, где случилась трагедия. Прямо скажем, дороги в те времена у нас были безобразные — ни света, ни разметки. А они ехали ночью.

Что касается меня, я всю жизнь старался ездить осторожно. Если никуда не опаздывал — не ускорялся. Зачем понапрасну рисковать? К тому же всегда анализировал ситуацию на дороге. Меня очень злят люди, совершающие необдуманные маневры, думающие только о себе. Из-за таких потом и происходят аварии. Бывают ситуации, когда кто-то вылетает перед самым твоим носом и ты думаешь: все, это конец. Пару раз уходить от столкновений помогала реакция. Водитель всегда должен понимать: он не один на дороге. Й всегда есть люди, которые едут сзади, сбоку, слева, справа. И прежде чем совершить маневр, надо подумать: к чему он может привести?