У страха глаза велики - Елена Колчак

В общем, кому что нравится. Мне «по условиям игры» положено наблюдать. Делать это из-под панциря явно спокойнее. Это плюс. Сидя на одном месте, можно чего-то и не заметить. Это минус. Тигр, нарываясь на конфликты, — а он делает это просто по своей тигриной сути — провоцирует окружающих на какие-то действия. Экспериментируя таким образом, можно получить куда больше всяко-разной информации — как нужной, так и не очень. Это плюс. А вот явный минус метода — результатом «экспериментов» может стать не только информация.

Десять минут на горячем каменном парапете у главного входа прогнали озноб. Замученные сессией студенты втекали и вытекали через тяжелые двери, перешагивая через толстых равнодушных голубей и пытаясь стрелять у меня сигареты — это как-то умиротворяло. Может, оттого, что меня принимали за свою, а может, оттого, что замученными будущие инженеры вовсе не выглядели. Такие скорее преподавателей замучают. Кипение мозгов более-менее прекратилось.

Чтобы гадить соседу в компот, нужны какие-то веские основания. Кому же это Кристина так насолила? Ревность способна принимать самые дикие формы, тот же Вадим может мно-ого про это порассказать. И, кроме ревности, так сказать, внутрисемейной, всегда существует вариант отвергнутого поклонника и прочее в этом роде. Или ревность — это, как большинство самых очевидных вещей, дымовая завеса, а причины происходящего в бизнесе? Хотя для «производственных» мотивов методы очень уж странные. Все-таки проникнуть в дом не так-то просто.

Не посоветоваться ли с Германом? В конце концов, это его дом и его жена. Ага. И что я ему скажу? То, о чем он и так знает или как минимум догадывается: у кого-то из его близких крыша на почве ревности уехала аж до Китая? А он спросит — у кого? Откровенно побеседовать с самой Кристиной? Ничего, кроме абстрактных «боюсь», от нее не добьешься. Пробовали уже. Похоже, она и впрямь не догадывается, кто именно ее преследует. Или — догадывается, но говорить почему-то не хочет.

Вот что. Надо как следует поговорить с Бобом. Только на самом деле как следует, а не хиханьки-хаханьки, как обычно.

«Ты балда, Маргарита Львовна! — совершенно невежливо вмешался в эти рассуждения внутренний голос. — Неделю страдаешь, что источников информации тебе не хватает. А до факультета, где Кристина училась, между прочим, рукой подать». Бывает нередко, что я со своим внутренним голосом очень активно ругаюсь, мол, сам дурак. Но сейчас, конечно, согласилась. Действительно, с сокурсниками поговорила и успокоилась, попробовать добыть информацию в учебной части и в голову не пришло. А все остальное Кристинино прошлое? Кому-то она там дорогу перешла. К примеру, увела парня у лучшей Викиной подруги. Или что-нибудь в этом роде. Или что-нибудь более раннее. Правда, школу она заканчивала где-то в области, но мало ли как человеческие жизни перекрещиваются. Так что давай, подруга, дуй в учебку!

Один из лучших способов получить нужную информацию — прикинуться полной идиоткой. «Я женщина слабая, беззащитная, меня каждый обидеть может». Главное — говорить очень быстро, чтобы собеседник не то что слова вставить, призадуматься не успевал. Через пять-десять минут такого пулеметного обстрела, он, собеседник, сделает все, что вы хотите, — лишь бы от вас избавиться. На солидных чиновников этот метод, правда, действует слабо, зато мелких администраторов младшего и среднего возраста кладет наповал.

Текст, который при этом произносится, не особенно важен — достаточно соблюдать минимальное правдоподобие. Мол, только вы мне можете помочь, я тут случайно узнала, что у вас училась моя племянница, которую я не видела с детства, мой брат с ее матерью развелся, а такая была милая девочка, мы с ней так дружили, мы ведь почти ровесницы, все еще смеялись, что тетя должна быть пожилая, а у нас все наоборот, а может, это и не она, то ли мне ее разыскивать, то ли это совсем другая девушка, а то я ее разыщу, а окажется, что это совсем не моя племянница, будет ужасно неудобно, вот если бы узнать, откуда она приехала в ваш институт поступать…

Для убедительности неплохо было бы еще и прослезиться, но это у меня никогда не получалось. Впрочем, хватило и так. Несчастная секретарша — или как они тут, в учебной части называются — уже через пять минут, затравленно озираясь, готова была отдать сумасшедшей тетке хоть все шкафы с личными делами, лишь бы тетка, то есть, я, заткнулась. Пора вступительных экзаменов еще не наступила, и волна таких же сумасшедших родителей в институты еще не хлынула. А у студентов, даже во время сессии, во всех ненормальностях сохраняется хоть какая-то осмысленность.

К счастью, личное дело Кристины было на месте. Так, отчислилась по собственному, поступила, экзаменационные оценки, так, приреченская средняя школа номер… Ох, нет, извините, пожалуйста, это не может быть моя племянница, она никогда не жила в Приреченске, надо же, какие бывают совпадения, хорошо, что догадалась проверить, и так далее, и тому подобное. Следующие пять минут я бурно благодарила за помощь и извинялась за отнятое время, чувствуя, что еще чуть-чуть — и на меня уронят один из шкафов.

Конечно, все это можно было бы проделать куда проще. Ничего, зато у бедной секретарши нынче же вечером будет шикарная возможность пожаловаться своему молодому человеку на тяжелую работу и сумасшедших теток, по которым смирительная рубашка плачет.

Все-таки информация Вадима о содержимом ингалятора шарахнула меня изрядно, мозг отказывался принять очевидное: это настоящая, стопроцентная попытка убийства. Без всяких там «трагических случайностей». Требовалось переключиться на что-нибудь противоположное.

Вот только ехать в Приреченск решительно не хотелось. Трястись полтора часа в автобусе, по жаре… Да и кого я там застану?

25

Лучше гор могут быть только горы

В школе пахло краской. Да, я понимаю, что фраза сильно отдает зачином аркановского романа «Рукописи не возвращаются». Но что делать? Действительно, в школе, и, действительно, сильно пахло краской. По углам лежали какие-то не то сгоны, не то муфты — что-то сантехническое, одним словом. Возле директорского кабинета стену подпирали два мешка с мелом. Один из них разошелся по краю и насыпал рядом пыльную кучку, в которую я — проклятье! — едва не наступила. Отмывать от мела кожаные босоножки — увольте, в моей жизни и так хватает развлечений. Когда я заставила себя вернуться к Вадиму на кафедру, дозвониться до приреченской школы и напроситься на личную беседу, я как-то не предполагала, что школа летом — это что-то вроде полосы препятствий.

Директриса являла собой разительный контраст окружающему хаосу. Строгий костюм — в такую-то жару! — белейшая блузка заколота круглой брошкой, стекла очков сияют хрустальной чистотой. И все это венчается аккуратнейшим начесом по моде тридцатилетней давности.

Звали директрису Галина Сергеевна. Она окинула меня пронизывающим взором и заявила:

— Вы Рита, — заявила примерно с той же убежденностью, с которой американские миссионеры сообщают папуасу или русскому «Бог любит тебя». Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться с этим утверждением. Было ясно, что номер с сумасшедшей теткой, оказавшийся столь результативным в учебной части, тут не пройдет. Да и кураж пропал. Ладно, попробуем напустить на себя таинственности в духе «ну вы понимаете…» Галина Сергеевна к обинякам и недомолвкам отнеслась вполне благосклонно — вероятно, разглядела на моих плечах несуществующие погоны — но сразу поставила точки над «и»:

— Ничего плохого я вам про Кристину сказать не могу, замечательная была девочка, лучшая моя ученица.

— Что вы, что вы, — всполошилась я. — Вовсе не нужно ничего плохого, наоборот. Просто расскажите о ней поподробнее. Хорошее — это даже еще лучше.

Удивилась ли Галина Сергеевна или усомнилась в цели моих расспросов — мне неведомо. Если и удивилась — ничем этого не выдала, кроме легчайшего движения брови и легчайшей же усмешки.

— Что вам сказать… Очень хорошая была девочка, очень старалась, у нас ведь обычная школа, особых возможностей никаких, вы понимаете? Но Кристина даже в наших условиях старалась свыше сил. Пятерки — это само собой, ей этого мало было. Знаете, — Галина Сергеевна слегка улыбнулась, и взгляд ее смягчился. — Я сама с ней французским занималась. По программе у них английский был, а это дополнительно. Она стремилась чего-то достичь, очень стремилась и все для этого делала. Я даже разрешила ей занятия по автоделу посещать, с мальчиками. — Галина Сергеевна поджала губы. — Обычно мы такого не допускаем, а то сплошные… — она поморщилась, — ну, в общем, не школьные настроения начинаются. А уж детдомовские, сами понимаете, они раньше начинают всем этим интересоваться, да и наследственность…