Снова с тобой - Кэтрин Смит

Но в возрасте тридцати лет Октавия вполне способна сама принимать решения. Она не ребенок, хотя временами и ведет себя подобным образом. Она взрослая женщина, у которой хватит ума и возможности жить так, как хочется. А она все еще позволяет другим указывать, как ей поступать и как жить. Чему удивляться, что ее гнев показался Беатрис и Спинтону странным? Они не привыкли к тому, что Октавия может сопротивляться. Что ж, пусть привыкают. Как только Спинтон начнет проявлять любопытство и соваться в дела, которые она называет личными, он очень скоро поймет, что женщина, которую ему хочется приковать к себе на всю оставшуюся жизнь, отнюдь не мямля. Большую часть жизни за нее все решали другие. Она позволила матери и деду наперед расписать ее будущее. Но теперь решено: Октавия больше не будет зависеть ни от кого.

А сейчас пора успокоиться и взять себя в руки. Либо прийти в себя, либо спуститься и сказать Спинтону, что нет никакой чертовой возможности согласиться на замужество с ним. Никакой!

И тогда она не выполнит своего обещания — единственной вещи, о которой дед когда-либо попросил ее. А он так много сделал для своей любимой внучки. Она всегда так считала. Но сейчас ей подумалось совсем о другом. Он выдернул ее оттуда, где она была счастлива, и сделал из нее абсолютно другого человека.

Нет сомнения, что благодаря деду она не пошла по рукам в поисках «защиты», как случилось бы, выбери она для себя путь актрисы.

В своей уютной спальне она упала спиной на мягкую постель. Кровать была огромных размеров. Комната — просторной. Все именно так, как хотелось Октавии в детстве. Тогда почему же иногда кажется, что она в тюрьме? Может, потому, что, как всегда, никто не догадался спросить о ее мнении — вдруг ей хочется все устроить по-другому? Сначала она была счастлива новыми впечатлениями и ни о чем не просила. Потом это ощущение новизны стерлось, а чувство несвободы осталось.

Почему именно Октавию выбрали в жены Спинтону? Только потому, что дед больше других любил ее отца и испытывал вину за то, что на долгие годы отвернулся от собственной внучки? Дед говорил, что не знал, где они с матерью жили. Но пытался ли он их разыскать? Наверное, не очень. Тогда почему она должна жертвовать жизнью, чтобы утолить чувство вины уже умершего человека? Почему должна сделать свою жизнь — и, кстати, жизнь Спинтона тоже — несчастной?

А они оба будут страдать. В этом не было сомнения. Спинтон постарается стать хорошим мужем. Но Октавия всегда будет придираться к нему, а он — к ней. Они не подходят друг другу — это видно невооруженным глазом.

Хуже того. Ей все чаще казалось, что Спинтон действительно женится на ней. Легче было бы нарушить данное обещание, если бы не нужно было думать и о том, что она разобьет ему сердце.

Господи, какая же она все-таки странная! Смеется над Спинтоном и в то же время жалеет его. Он недостаточно слаб, чтобы презирать его, но и недостаточно силен, чтобы заслужить ее уважение.

В дверь раздался стук. Октавия сделала вид, что не слышит. Постучали еще, на этот раз громче.

— Пожалуйста, уйдите.

— Тави, это я.

Только один человек называл ее этим детским именем и не заставлял испытывать неловкость. Октавия застонала в желтую подушку.

— Беа, я устала. Мне нужно отдохнуть перед ужином.

— Я зайду.

Октавия села на постели. Вот черт, надо было запереть дверь!

— Нет, Беа…

Беатрис проскользнула в комнату, тихо прикрыв за собой дверь.

— Ты меня не расслышала, — со вздохом проворчала Октавия. Она не сердилась на Беатрис по-настоящему. Если такое и бывало, то ненадолго.

— Конечно, не расслышала, — с улыбкой ответила кузина. — Я была занята мыслями о тебе.

Октавия усмехнулась. Похлопала рукой рядом с собой:

— Садись сюда. Беатрис села.

— Я хочу извиниться. — Она могла быть тихой и осторожной, но не ходила вокруг да около, когда чувствовала, что нужно что-то сказать напрямую.

Октавия ласково пожала Беатрис руку.

— Я тоже. Я вела себя непростительно, прямо как испорченный ребенок.

Кузина понимающе улыбнулась:

— Возможно, только этого бы не случилось, если бы тебя не спровоцировали. Прости меня за то, что я выступила на стороне Спинтона. Я подумала, что так мне будет легче оценить его помыслы.

Октавия удивленно подняла брови.

— Как мило! — Пусть кузина делает вид, что у нее нет любимчика. Сейчас это не важно.

Беатрис вспыхнула и отвела глаза.

— Я считаю, что помыслы его чисты, но вот его поступки оставляют желать лучшего. Он очень заботится о тебе, ты же знаешь.

Ага, вот, значит, что чувствуют, когда получают удар кинжалом. Угрызения совести полоснули по груди Октавии, когда она встретила взгляд темных глаз кузины. Вне всякого сомнения, Беатрис отдала бы все, чтобы заполучить Спинтона или любого другого мужчину, который позаботился бы о ее благополучии. В отличие от Октавии она всегда говорила, что самое важное для нее — муж и семья. Две вещи, которые с возрастом становились для Беатрис все менее достижимыми.

— Что тебя удерживает рядом со мной, Беа? Почему бы тебе не найти какого-нибудь симпатичного мужчину и не подарить ему пару толстеньких карапузов?

Едва оправившись от смущения, Беатрис вспыхнула снова.

— Даже самому покладистому мужчине требуется, чтобы жена обладала кое-какими достоинствами. У меня есть связи, это верно. Но я не красавица. У меня нет ни потрясающей фигуры, ни приданого.

Как раз на лицо и фигурку Беатрис грех жаловаться.

— У тебя прелестное личико, и ты отлично сложена, — провозгласила Октавия тоном, не терпящим возражений. — И я доведу до сведения всех, что ты не бесприданница.

Беатрис изумленно воззрилась на Октавию.

— Я не позволю тратиться на меня.

— Ты не сможешь мне помешать. — О, какое это прекрасное чувство — никому не подчиняться, решать самой и не обращать внимания ни на какие возражения! Понятно, почему Спинтон так ведет себя. Это придает ему ощущение мужественности.

— О, Тави, спасибо!

Октавия покачнулась от объятий, с которыми накинулась на нее кузина. Беатрис стиснула ее так, словно желала, чтобы Октавия каждой клеточкой тела ощутила ее благодарность.

Октавия смутилась и растрогалась. Почему это не пришло ей в голову раньше? Почему ей не бросилось в глаза, какой несчастной чувствовала себя кузина? Как можно настолько погрузиться в свои мелочные заботы, чтобы ничего не видеть дальше собственного носа? Какой же все-таки эгоисткой она была!

Опять же, Октавия была такой от рождения. Даже ее решение со временем выйти замуж за Спинтона несло отпечаток эгоизма. Да, она специально оговорила это условие, понимая, что в конечном итоге будет в выигрыше. Она станет графиней, очень богатой графиней. Лондонское общество ляжет у ее ног, и она обретет свободу благодаря статусу замужней женщины. Как только они со Спинто-ном соединятся, она родит ему наследника, а потом сможет позволить себе все, что захочет и с кем захочет. Возможно, цинично так думать, но признаться в этом необходимо, во всяком случае, себе самой.