В тенетах смерти - Ален Паж

Айзенберг продолжал тереть свой затылок.

— Я не знаю никакого доктора Оттвайлера.

— А доктора Хорнбаха?

— Тоже нет.

— Как угодно, — вздохнул Калон. — Но я должен вас предупредить, что по вашему следу идут еще и русские. Только я могу вам помочь.

Айзенберг взорвался:

— Черт возьми! Я ничего не понимаю. Что, наконец, вам нужно? Можете звать хоть всех русских, если это доставит вам удовольствие!

Калон был в отчаянии, так как ему было очевидно, что Айзенберг говорит правду. Если бы он чего-то опасался, его реакция была бы совершенно другой. Он действительно не понимал, чего от него хотят.

Однако Оттвайлер тоже не мог солгать. Разгадка была где-то рядом, и она должна быть совсем простой. Оттвайлер сказал адрес, уточнил даже этаж. Он понял, что это касалось Хильды.

— Вы абсолютно уверены в том, что не знаете доктора Оттвайлера?

— Абсолютно.

— Тем хуже для вас.

Калон встал и направился к выходу. Подойдя к двери, он обернулся. Айзенберг даже не смотрел в его сторону.

Калон вернулся назад и спросил:

— У вас есть телефон?

Айзенберг указал на этажерку. Калон заказал Виттенберге. Затем назвал номер Оттвайлера, представился и сообщил:

— Я нахожусь в квартире Айзенберга, который утверждает, что не знаком с вами. Советую вам подумать о Хильде.

— Я дал вам правильный адрес, — возразил Оттвайлер. В его голосе чувствовалась напряженность.

Калон прикусил губу и спросил:

— Айзенберг находится рядом со мной. Вы можете его описать?

Секундное молчание, затем четкий голос Оттвайлера:

— Нет. Я не знаю Айзенберга. Я его никогда не видел. Я только посылал по этому адресу некоторые письма.

— В таком случае откуда вам известно, на каком этаже он живет?

— Я всегда указывал на конверте второй этаж.

Калон все понял. Он услышал в трубке тревожный голос доктора:

— А Хильда? Что с ней будет?

Калон молча повесил трубку. Айзенберг смотрел на него как на сумасшедшего.

— До свидания, — спокойно сказал Калон.

Он вышел из квартиры и спустился вниз. Дмитрий, опершись о дверь снаружи, читал газету. Калон не вышел, а постучал в каморку привратника. Ему открыл мужчина лет сорока, похожий на мясника. У него было крупное телосложение и огромные руки. Его туловищу было тесно в узком пиджаке.

Калон спокойно достал пистолет и прошептал:

— Назад.

Мужчина не казался особенно удивленным. Калон закрыл за собой дверь.

— Что вам угодно? — спросил привратник.

— Хочу получить небольшую справку. Вы ведь находитесь здесь для этого.

— А зачем пистолет? Чтобы рассеять пыль?

— Мне не до шуток, — сказал Калон. У меня к вам один вопрос: кому вы передаете письма, приходящие на имя Айзенберга с указанием его этажа?

Привратник медленно, держа руки за спиной, отступал к буфету.

— Руки на голову! — приказал Калон.

Мужчина ответил:

— Всю корреспонденцию, поступающую на имя Айзенберга, я передаю ему, в его руки.

— Я не намерен терять с вами время, — холодно сказал Калон, подходя к мужчине. — У меня на хвосте ГПУ.

Привратник нахмурил брови.

— Ты непременно хочешь получить в зубы? — поинтересовался Калон.

— Попробуйте, — предложил привратник.

Калона сбивало с толку то, что тот казался абсолютно уверенным в себе и спокойным.

— Я шел от одного звена к другому, чтобы сюда добраться. Если бы я хотел, я бы передал адрес русским, и дом был бы окружен в мгновение ока. Но это не входит в мои намерения.

Привратник, невзирая на пистолет, смотрел на него с усмешкой.

— Поднимитесь этажом выше, что вам мешает?

— Хорошо. Повернись спиной.

Привратник повернулся спиной, и Калон оглушил его.

Выйдя из каморки, он быстро поднялся по лестнице. На площадке была только одна дверь. Он позвонил. Дверь тотчас же открылась, и Калон вошел в темный коридор.

— Входите, — сказал голос позади Калона. — Мы ждем вас.

В его ребра уперлось что-то твердое. Калон понял, что предстоит трудная партия.

Его втолкнули в комнату, напоминающую кабинет бюрократа. Стол, папки, два внешних телефона, внутренний телефон и сидящий за столом худой человек неопределенного возраста. У него были бесцветные глаза, смотревшие безо всякого выражения.

— Вот он, — сказал голос позади Калона.

— Обыщи его, — приказал человек с бесцветными глазами.

Из карманов Калона вытряхнули все их содержимое, после чего незнакомец предложил ему сесть. Обыскивавший его человек сел возле двери. В руке он держал снабженный глушителем маузер.

— Поздравляю вас, — сказал незнакомец. — Немногим удалось дойти до этого кабинета. Меня зовут Брюль. Однако тот факт, что вы вышли на нас, еще не означает, что вы победили. Вы согласны?

— Не совсем, — спокойно ответил Калон. — Я не один выследил вас.

— Как вам это удалось?

— Удача.

Они смерили друг друга долгим взглядом, и Калон добавил:

— В последнее время с нашими агентами произошло слишком много несчастных случаев. Вы понимаете?

— Разумеется. Значит, вы француз?

— Да.

— Жаль. Я очень симпатизирую французам, но в настоящее время наши точки зрения не совпадают. Я боюсь, что вы тоже можете стать жертвой несчастного случая.

Калон взял со стола свою пачку сигарет и закурил:

— Вы позволите?

— Пожалуйста. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

— На некоторые из них я отвечу, — сказал Калон. — Но прежде всего я хочу подчеркнуть, что я пришел к вам как друг и хочу предупредить вас о том, что за вами охотится некто Соболин из ГПУ. Он очень хочет добраться до вас и рассчитывает на мою помощь.

Эти слова все-таки произвели впечатление на Брюля, который тут же перекинулся взглядом с сидящим у двери человеком. Калон добавил:

— В данный момент вам нечего опасаться. Он ничего не предпримет, пока не увидит меня.

Брюль смотрел на Калона, который казался ему теперь гораздо более хитрым и опасным, чем он себе его представлял.

— Соболин ошибся, — продолжал Калон. — Он ложно представляет себе цели вашей организации. Он полагает, что вы готовите почву для возврата нацизма, что очень огорчает его в тот момент, когда власть должна быть передана правительству Панкова. Я же полагаю, несмотря на то что речь действительно идет о бывшей нацистской организации, вы преследуете совершенно иные цели. Это так?

— Любопытно, — согласился Брюль. — Продолжайте, пожалуйста.

— Это только гипотеза, но мне кажется, что она справедлива. Впервые мы услышали о вас от нашего берлинского агента Шлайдена. Каким образом местный агент смог узнать о существовании такой тайной организации, как ваша? Я думал об этом и понял… Шлайден был не настоящим Шлайденом. Он только занял место настоящего, умершего или убитого. А настоящий Шлайден входил, по-видимому, в вашу организацию.

Калон закурил новую сигарету. Брюль смотрел на него своим бесстрастным взглядом.

— Вы контактировали со Шлайденом, думая, что имеете дело с настоящим, и он кое-что заподозрил. Он решил идти по следу и дошел до Нойштрелица и Виттенберге. Но не подумал о том, что сам может быть обнаружен и таким образом выведет вас на Эрбаха, торговца игрушками, благодаря которому вы тут же нападете на след прибывающих прояснить это дело агентов. Та же участь была уготована мне, но мне улыбнулась удача.

Немного помолчав, Брюль сказал:

— Еще раз примите мои поздравления. Все произошло именно так, как вы говорите. Но откуда вам известны наши цели?

— Я не знаю ваших точных целей, но я уверен, что если бы речь шла о возврате к нацизму, то это означало бы, что организация без остановки действовала на протяжении всего этого времени, и Шлайден был бы рассекречен гораздо раньше. Мне кажется, что Даун с самого начала тоже не был мобильным агентом.

— Вы правы. Он занял место погибшего.

— Если мне придется умереть, я бы предпочел умереть осведомленным. У вас ведь огромная организация, не правда ли?

— Она гораздо больше, чем вы можете себе представить. Ее возникновение действительно относится ко временам нацизма. Тогда она представляла собой нечто вроде пятой колонны, целью которой было поднятие духа и безукоснительное исполнение полученных указаний. После окончания войны организация продолжала свое существование, но ей не хватало идейного руководителя. Мы стали ее лидерами. Как вы вышли на нас?

— Чистое совпадение: все ее члены оказывались освобожденными от воинской повинности. Это значит, что они воевали на месте, а следовательно, оставались ее членами после войны.

— Не совсем так, — поправил Брюль. — Нам пришлось заполнить пробелы. Это колоссальная работа, которую мы не хотим видеть уничтоженной.

— Я понимаю.

— Но мне не ясна ваша точка зрения. Мы устранили нескольких ваших агентов, а вы заявляете, что не враждебны к нам. Почему?