Журнал «Вокруг Света» №11 за 1992 год - Вокруг Света

Сегодня относительно спокойно эти обезьянки чувствуют себя, пожалуй, только в заповеднике, созданном в одной из провинций Заира. Здесь их обитает около 20 тысяч. Возник заповедник во многом благодаря усилиям японского приматолога Кано, без малого два десятилетия посвятившего изучению бонобо.

Бонобо называют еще и «карликовым шимпанзе». Кано считает это название довольно обидным для животного, которое размерами мало отличается от обычного шимпанзе.

Питаются бонобо, как и другие обезьяны, фруктами и сахарным тростником. Однако так дружно и четко работать, собирая плоды и тростник к обеду, могут только бонобо. У шимпанзе на это, наверно, просто не хватает терпения: они постоянно вырывают друг у друга спелые плоды и стебли и кричат, как торговки на заирских базарах, зазывающие к лотку покупателей. Язык бонобо отличается богатством выразительных средств. Так, только во время брачных игр, самец бонобо использует более 20 различных звуков и жестов, давая понять своей возлюбленной, что он именно тот, о ком она мечтает. Наверное, благодаря этому умению бонобо договариваться друг с другом в стае не бывает распрей и ссор. Много лет наблюдая за животными, Кано не зарегистрировал ни одного случая убийства бонобо друг друга. В стаях шимпанзе такие случаи, увы, не редкость.

С трогательной и нежной заботой относятся самцы к своим возлюбленным, которым отведена главная роль в стае. Однако «руководящее» положение самок в этом своеобразном обществе матриархата не мешает им быть любящими и трудолюбивыми матерями, не жалеющими ни сил, ни времени для воспитания малышей. Пример тому — восемнадцатилетняя самка бонобо Куки, которая буквально не отходит от своего трехлетнего первенца. Она будет воспитывать малыша до тех пор, пока ему не исполнится 4 года, но даже когда он подрастет, то все равно останется жить в стае, в отличие, например, от детенышей шимпанзе, которых нерадивые мамаши часто бросают на произвол судьбы.

Но, несмотря на внешнее благополучие их жизни, бонобо нуждаются в защите от варварского уничтожения. Еще не перевелись охотники за их дорогими шкурами. Старая африканская пословица гласит: «Для того чтоб погибнуть, даже слону достаточно одного-единственного дня».

Сколько же дней понадобится людям для того, чтобы понять: бонобо уходят?

По материалам журнала «Нэшнл джиогрэфик» подготовил Александр Братерский

Тайна смерти Наполеона

«Я умираю до срока — от руки убийцы, нанятого английской олигархией».

Наполеон Бонапарт

При чем тут врач и священник?

«С вятая Елена, маленький остров...» Курсант военного училища Наполеоне ди Буонапарте откладывает перо в сторону, и мысли его переносятся к далекой земле, затерявшейся в бескрайних просторах Атлантического океана. Судьба вряд ли когда-либо забросит его туда. Да и что ему делать на этом Богом забытом островке, тем паче если у него есть лишь одно заветное желание — сделать блистательную карьеру на родной Корсике?

Он закрывает тетрадь. На сегодня — все. Эту тетрадь он уже не раскроет никогда. В конце одной из ее страниц останутся только четыре роковых слова: «Святая Елена, маленький остров...» — продолжения не будет.

В апреле 1818 года бывший император французов, король Италии, глава Швейцарской и Рейнской конфедераций, чья власть простиралась от Мадрида до Амстердама и от Неаполя до Гамбурга, превратился в простого обрюзгшего смертного, узника виллы Лонгвуд, что на острове Святой Елены, куда его доставили под конвоем по повелению английского правительства.

Вот уже семь месяцев как он страдает нестерпимой болью в желудке и частой рвотой — симптомы, позволившие его личному врачу, ирландцу О"Мире, поставить однозначный диагноз: хроническая болезнь печени.

Хадсон Лоу (Лоу, сэр Хадсон (1769-1844)-английский генерал, в августе 1815 г. был назначен губернатором о. Святой Елены. Здесь и далее прим, переводчика.), на чьи плечи легло тяжкое бремя ответственности за участь именитого узника, не в силах избавиться от гнетущей мысли: а что, если тот все же сбежит? Ведь однажды он уже бежал — с Эльбы? К каким только ухищрениям не прибегает Лоу, стараясь узнать обо всем, что говорит и делает пленник Лонгвуда. Когда Наполеон согласился, чтобы его лечил О"Мира, Хадсон Лоу живо смекнул: вот он, соглядатай, лучшего и не сыскать!

Однако на все предложения Лоу О"Мира ответил отказом, дав понять губернатору, что его намерения недостойны звания английского офицера. От подобных слов Лоу пришел в ярость и тут же потребовал, чтобы ретивый ирландец подал в отставку. С этой печальной вестью О"Мира явился к Наполеону. После короткого раздумья Наполеон сказал:

— Стало быть, смерть уже не за горами. По их мнению, я и так слишком долго живу. Да, ваши чиновники времени понапрасну не теряют; когда папа был во Франции (Речь идет о приезде папы Пия VII во Францию, куда его пригласили короновать Наполеона на императорский престол.), я скорее дал бы руку на отсечение, чем прогнал бы его лекаря.

Ирландец слушал Наполеона в сильном волнении. Бывший император просил его передать кое-какие поручения своим родственникам и близким:

— Если увидите моего сына, обнимите его за меня, пусть всегда помнит: он родился французом!

И вот Наполеон остался без врача. К нему наведывались то полковой лекарь, то фельдшер, и тогда он понял: лечить его никто не собирается. Он велел гофмаршалу Бертрану (Бертран, Анр и Гасьен (1773-1844) — французский генерал и гофмаршал, верный соратник Наполеона I; последовал за императором на Эльбу, а потом — на Святую Елену.) написать кардиналу Фешу (феш, Жозеф (1763-1839) — дядя Наполеона I по материнской линии; в 1802 г. был назначен архиепископом Лионским, потом, в 1803 г., кардиналом.), чтобы тот вместе с Государыней матушкой (Официальный титул Марии Летиции Ромалино (1750-1836), который она получила после того, как ее сын стал императором французов.) нашел и направил к нему толкового и надежного врача.

Говоря откровенно, Государыня матушка была одной из самых удивительных личностей в истории Франции. Эта женщина, вышедшая из низов общества, в юности испытала крайнюю нужду. Став женой скромного корсиканского адвоката, она родила ему восьмерых детей, которых растила на скудное пособие, едва сводя концы с концами. И кто знал, что ей будет суждено стать матерью императора, трех королей, королевы и двух принцесс! Она всегда поступала так, как того требовали обстоятельства. «Вот самая счастливая из женщин, — писала в 1807 году графиня Потоцкая. — Она красива, еще молода, и, глядя на нее, никто не посмеет сказать: «Как! Неужели это его мать!»

Счастливая? Вряд ли. Почти всю свою жизнь Государыня матушка прожила в страхе за будущее. Подтверждение тому — знаменитая фраза, которую она не уставала повторять: «Хоть бы это никогда не кончилось!» К тому же она слыла редкостной скопидомкой, что было причиной ее постоянных размолвок и ссор с императором.

— Вы живете, точно какая-нибудь мещанка с улицы Сен-Дени! — возмущался Наполеон. — В вашем положении надобно тратить ежегодно по миллиону!

— Что ж, сир, тогда дайте мне два миллиона, — невозмутимо отвечала ему Летиция.

Материнская скупость сыграла отнюдь не последнюю роль в ужаснейшей трагедии, которой обернулось заключение императора на Святой Елене.

В 1815 году, после Ватерлоо, Государыня матушка отправилась в Рим искать покровительства у папы Пия VII. А за нею последовал и ее сводный брат, кардинал Феш, являвший собой образ типичного бальзаковского героя. Сами посудите: в 1791 году он присоединился к Революции и стал аббатом, однако вскоре был лишен духовного сана; затем он подвизался «поставщиком» для армии и проявил на новом поприще завидную сноровку и сметку; после подписания Конкордата (Речь идет о договоре 1801 года между Бонапартом и папой Пием VII, во исполнение которого епископы, сторонники монархии, бежавшие из Франции, были лишены духовных санов и в стране произошла реорганизация Католической церкви.), как ни удивительно, он сбросил с себя личину преуспевающего торговца и вновь облачился в пурпурную мантию, правда, на сей раз уже в кардинальскую. Впрочем, самое поразительное — то, что вскоре благодаря своему благочестивому образу жизни он сделался самым почитаемым священнослужителем во Франции!

В Риме, где наш кардинал остался не у дел, набожность его достигла сверхъестественной, мистической силы, что повлекло за собой неисчислимое множество пагубных последствий...

Когда в мае 1818 года во дворце Ринуччини, римской резиденции Государыни матушки, получили письмо от гофмаршала Бертрана, просившего от имени Бонапарта прислать на Святую Елену врача и священника, кардинал Феш и Государыня матушка, посовещавшись, решили не откладывать просьбу императора в долгий ящик и обратились за разрешением к кардиналу Консальви, секретарю Пия VII, и лорду Батхерсту, английскому военному министру, ведавшему, кроме всего прочего, и делами колоний. И они его благосклонно получили. Фешу надлежало подыскать кандидатуру «римского католического священника и французского врача с незапятнанной репутацией». Прекрасно. Оставалось только их найти.