Курильский эксцельсиор - Олег Уланов

– Да мне самому это не нравится. Уж больно всё просто сначала складывалось, а теперь… – Умелов озадаченно посмотрел на капитана.

– Ладно, иди мойся. Позднее мозговой штурм устроим.

Олег тяжело поднялся. Сказывалась усталость последних дней. И отправился в баню.

Группа лейтенанта Куделина в четвертый раз за неделю пересекала остров от мыса Субботина к бухте Блакистон. Он уже дважды возвращался на заставу, чтобы переодеться в свежее белье, перед этим снимая и пряча радиомаяк в тепляке на плато, как того требовала инструкция капитана Рыжова.

Каждые два дня в дозор выходили новые бойцы. Сегодня Куделина сопровождали сержант Тихомиров и рядовой Раков. День уже клонился к закату. Выйдя на самый край большого кратера вулкана Креницына, лейтенант направил бинокль на малый вулкан, выступавший из воды. Где-то там, на кальдере, должен был работать один из участников научной экспедиции.

Лейтенант разглядел ярко-рыжее пятно резиновой лодки, лежащей у подножия вулкана. Значит, вулканолог был где-то там.

Обогнув вулкан по краю большого кратера, группа стала спускаться вниз, к бухте Муссель. Раньше там стояла рота ПВО, но прошлым летом ее расформировали. Остались лишь бараки и вагончики в виде круглых бытовок для вахтовиков, как на Крайнем Севере.

Последний раз Куделин был здесь месяц назад. Он решил снова остановиться на ночлег в одном из вагончиков, которые до сих пор были в очень хорошем состоянии.

Заброшенная дорога, ведущая в бухту Муссель, сильно заросла. Теперь ее уже никто не поддерживал. Лишь изредка сюда наведывались пограничники, да и то исключительно в пешем порядке. Внизу показались очертания старого, полуразрушенного барака, а у ручья проявились огромные груды старых проржавевших двухсотлитровых бочек. Здесь же, уткнувшись кабиной в мелкие камни, торчал остов гусеничной машины ГАЗ-71. Все свидетельствовало о том, что здесь когда-то кипела жизнь.

Глядя на раскинувшийся перед ним ландшафт, Куделин вдруг поймал себя на мысли, что это место отлично подошло бы для съемок «Сталкера» Тарковского.

Возле первого вагончика лейтенант тяжело опустился на деревянный выступ и скомандовал:

– Всё. На ночлег остаемся здесь. Тихомиров, проверь, в каком вагончике почище. Там и ляжем.

Отправив подчиненных заниматься обустройством ночлега, Куделин вытянул ноги и откинулся на стенку бытовки.

– Товарищ лейтенант, – послышался встревоженный голос Тихомирова. – Товарищ лейтенант, тут труп лежит!

Фраза сержанта показалась Куделину какой-то не настоящей, как будто сейчас он был не на острове, а в драматическом театре, на сцене которого фальшивил посредственный актер.

– Он живой, товарищ лейтенант, он живой! – снова закричал Тихомиров.

Куделин вскочил, быстро стряхнул с плеч вещмешок и подбежал к вагончику, возле которого стоял сержант.

Прямо в проходе на грязном деревянном полу в луже запекшейся крови лежал японец с пробитой головой.

Вот что значит баня: еще час назад еле шевелил ногами, а сейчас словно парил над землей. Поднявшись на маленький пригорок, Умелов вышел к задней стене склада и нос к носу столкнулся с сержантом Медведевым.

– А меня капитан за вами послал, – сообщил Олегу сержант.

Умелов подмигнул Медведеву:

– Когда призывался?

– Прошлой весной, – растерянно ответил пограничник, не понимая, с чего вдруг такой интерес к его персоне.

– Начальник у себя? – сменил тему Умелов, заметив недоумение сержанта.

– Да, – кивнул пограничник – Вернее, не у себя, а на заставе. Он вместе с прапором наведение порядка в помещениях принимает.

Войдя в здание заставы, Олег обратил внимание, что и так безупречно чистое помещение стало просто стерильным. В комнате, где лежали его вещи, Умелов сложил в свой вещмешок грязное белье и вышел в коридор, откуда раздавался голос Рыжова. Капитан, заметив Умелова, коротко распорядился, чтобы прапорщик готовил личный состав к бане, и пригласил журналиста к себе в кабинет.

– С легким паром.

– Спасибо.

Олег расслабленно опустился на стул.

– Чай будешь?

– Да.

И уже через пару минут на столе у начальника заставы стояли две эмалированные кружки, наполненные крепкой заваркой.

Рыжов достал из стола большой альбом.

– Хотел тебе еще в первый раз показать.

– Что это? – поинтересовался Умелов, пододвигаясь ближе.

– Это альбом с историей заставы. Его в восемьдесят восьмом вести начали. Спасибо тем офицерам, которые до этого додумались. Ну-ка, посмотри на это фото. Узнаешь?

Олег взял в руки черно-белый снимок. На нем был он с ребятами. Умелов вспомнил, что много лет назад он сам отправил с письмом эту карточку на заставу.

– И письмо твое сохранилось.

Олег взял в руки конверт со знакомым почерком.

– Недавно личному составу читал. Кстати, мы то место и тот камень, где вы отметку сделали, нашли. Врыли там четыре столбика и фалом огородили. Что-то вроде маленького мемориала получилось.[6]

Умелов благодарно посмотрел на Рыжова:

– Спасибо.

Капитан закрыл альбом и убрал его обратно в стол.

– Давай вернемся к нашим делам. Я думаю вот что. Завтра отправляйся опять в район Черного озера, проверишь палатку японца. Если он там по-прежнему не появлялся, возвращайся сразу на заставу. Тогда мы начнем полномасштабные поиски. Вдруг на самом деле что-то произошло? А сейчас…

Рыжов не успел закончить свою мысль, потому что в коридоре послышался топот и дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял взмыленный рядовой Раков.

– Товарищ капитан, мы раненого иностранца нашли, – выпалил он, не обращая внимания на постороннего и забыв сказать: «Разрешите доложить».

– Где? – хором крикнули журналист с капитаном.

– На территории бывшей роты ПВО.

Начальник заставы быстро надел фуражку и вышел в коридор. Застава была пуста. Он повернулся к Ракову.

– Пулей в баню! Тревожную группу – в ружье! Чтобы через пять минут все стояли здесь!

– Есть! – вытянулся рядовой и быстро выбежал из заставы.

– Дежурный! – крикнул капитан.

– Я! – в коридор выглянул Паньшин.

– Открывай оружейку и подготовь дежурную аптечку.

– Есть!

Рыжов повернулся к Умелову.

– Вот и нашелся твой японец.

– А может, это не японец? – засомневался Олег.

– А кто же тогда?

Умелов пожал плечами.

– Рядовой ведь не сказал, кто это конкретно.

– Какая сейчас разница?! Не хватало нам здесь еще международного скандала. Главное, чтобы он коньки не двинул, пока мы за ним едем.

На крыльце и в коридоре возникло оживление, повсюду слышался топот кирзовых сапог.

Рыжов посмотрел на Умелова.

– Жди здесь. Постараемся вернуться засветло.

Олег кивнул в знак согласия.

Через три минуты тревожная группа уже неслась в кузове гусеничного транспортера к кратеру вулкана Креницына, где по самому его краю проходила старая дорога, ведущая в бывшую роту ПВО.

Группа вернулась только утром. Пограничники аккуратно переложили японца с перебинтованной головой на носилки и занесли его в комнату, где располагались мужчины из экспедиции. Там уже стояла металлическая кровать с панцирной сеткой.

Умелов сразу же попробовал расспросить пришедшего в сознание вулканолога.

– Мистер Осима, я Олег Юргенс. Вы узнаете меня? – по-английски обратился он к японцу.

Осима моргнул в знак согласия.

– Что с вами произошло?

Осима слабым голосом ответил:

– Я ничего не помню.

Умелов больше не стал тревожить раненого и, оставив его одного, направился к капитану Рыжову.

– Товарищ капитан, а карту у него нашли?

– Нет, – отрицательно покачал головой Рыжов. – Только вот это.

Рыжов выложил на стол спутниковый радиомаяк.

Олег взял коробку и проверил ее – прибор был исправен. Мелькнувшая в голове мысль заставила посмотреть на ситуацию совсем с другой стороны.

– Товарищ капитан, я вот что подумал. Что если японец не имеет отношения к ЦРУ и узнал об этой пещере из каких-то других источников? Возможно, он, сам того не ведая, помешал настоящим агентам своим присутствием на озере. Тогда его вполне могли вывести из строя таким образом. Только непонятно, как он оказался так далеко от своей палатки. Это же километров двадцать пять, не меньше.

Рыжов с интересом посмотрел на Умелова.

– Логика в этом есть, не спорю. Но почему он так далеко оказался от Черного озера? Не на руках же его туда тащили. Кстати, он тебе что-нибудь сказал?

Олег отрицательно покачал головой.

– Нет. Он говорит, что ничего не помнит.

– Понятно. Тогда есть два варианта: либо он действительно ничего не помнит, либо он по какой-то причине делает вид, что ничего не помнит. У нас даже нет стопроцентной уверенности, что это сделал кто-то другой. Вдруг он сам упал, разбил голову о камни, в состоянии аффекта дополз до вагончиков и там потерял сознание?