Полет Феникса - Эллестон Тревор

Едва успели возобновить работу, как увидели, что со стороны пустыни кто-то приблизился к освещенному кругу и упал на самом его краю. Кроу бросился на помощь и, узнав лицо, выдохнул: "Боже!"

Лицо было обожжено, между высушенными губами торчал черный язык. Тело распласталось на песке, только рука тянулась вперед, к свету.

Подошел Лумис.

- Кто это?

- Капитан Харрис.

Его уложили в салоне на двух сиденьях, укрыли куртками и велели Тилни, как самому слабому, присматривать за ним. Таунс наполнил бутылку, поднес к сморщенному рту и вливал воду, пока не открылись глаза. Харрис тупо уставился на них. Вцепившись в бутылку, издал устрашающий горловой рык. Немного воды пролилось, пришлось силой отвести руку.

Они спрашивали только одно: где Робертс? Капитан глухо прохрипел: "Потерялся".

В пустыне потеряться - значило умереть.

Продолжая работать рядом, ни Белами, ни Кроу не заговаривали. Оба знали Роба почти год. В поселке нефтяников это большой срок. Трудно было забыть лицо капитана Харриса, то, как он смотрел на освещенную площадку. Такими в недалеком будущем станут они сами.

Тилни вздрогнул, увидев в двери самолета сержанта. Странным голосом Уотсон сказал:

- Выйди на минутку, сынок, помоги там.

Оставшись наедине со своим офицером, он наклонился над ним, пристально вглядываясь в испеченное лицо. Он не смог сдержаться и пришел поглядеть на этого человека, чтобы потом вспоминать его в теперешнем состоянии, - полумертвого и беспомощного. Харрис вернулся совсем другим.

Даже и сейчас изо рта его, казалось, готов был вырваться окрик сержант Уотсон! - но он лежал, как его положили, на двух сиденьях, с закрытыми глазами и ободранными веками. Совсем мало нужно, чтобы никогда больше не услышать этот голос. Сержант сидел, раздумывая об этом и вспоминая прежнего Харриса. Он высказал бы сейчас все ему прямо в лицо, но здесь этот мальчишка-немец, а он понимает по-английски.

И он только мысленно выговаривал в это лицо все, что было на уме. Выговорившись, вышел наружу.

Они работали, пока солнце не окрасило самолет. Весь прошлый день они вслушивались в направление ветра. В первом утреннем свете стали оглядывать окружающие дюны, надеясь увидеть иней. Но поверхность крыла была сухой.

Капитан Харрис лежал с открытыми глазами и уже осмысленным взглядом. Он попробовал заговорить, но Лумис сказал, чтобы он немного подождал. Им и самим было трудно говорить, пока не разделят воду.

Когда наполнили бутылки и они немного отпили, Белами обратился к Таунсу:

- Норма недостаточна, верно?

В красноватом рассвете они избегали смотреть друг другу в лицо. У всех шелушилась кожа под щетиной, вокруг ртов сложились старушечьи складки.

- Надо, чтобы хватило. Росы ведь не было. - Таунс не добавил к этому, что возвращение Харриса сократило их время. Не сказал, что в баке осталось меньше воды, чем должно быть. Не так просто выразить все это словами. На кран замок не повесишь, но если Харрис останется в сознании, ему можно будет вменить в обязанность сторожить бак.

Они повалились в тень на песок и тотчас уснули. В полдень Харрис натужным шепотом начал свой рассказ, часто прерываясь и снова делая над собой усилие.

- Случилась песчаная буря... вчера. Мы проделали большой путь, все время на север, в первую ночь... но он растер ногу... Робертс... пятку. Она сильно кровоточила, и мы шли медленнее... Мы решили идти днем, но напрасно, слишком сильно потоотделение - потом начала протекать моя бутылка, под крышку попал песок. Я думал, крышка плотная... за ночь почти все вытекло... Мы поделились... увидели мираж, шли к нему три часа под солнцем... думали, что видим траву, уверены были... ее не оказалось. Страшная жара днем, никакого укрытия...

Пока он рассказывал, все смотрели себе под ноги или поверх его головы в окно - на черно-белые в полуденном мареве дюны. Один Тилни уставился на капитана, с ужасом осознавая, что это такое - в полном одиночестве идти по пустыне.

- Мы начертили карту... для собственного успокоения... отметили самолет и ближайшую группу оазисов, как мы себе ее представляли... эту карту унесло ветром... - На изможденном лице и сейчас было написано крайнее удивление, неспособность поверить в то, что произошло. - Во время бури карту унесло ветром... И Робертс пошел ее искать. Я пытался вырыть в песке яму, копал руками... невероятно... - невероятно... что там было! Когда он не вернулся, я долго кричал, ходил на поиски... видимость была не больше нескольких ярдов... все кругом, как в дыму, залепляло глаза. - Откинув голову, Харрис стукнулся затылком, высунул по привычке язык, чтобы облизать губы. - Он должен... должен был вернуться... должен был слышать, как я кричу, иначе... Виноват я... я виноват...

Итак, ветром унесло клочок бумаги, вот и все. Такова пустыня. То же случилось и с Джо Викерсом в Джебеле - прошел пять миль во время бури и не заметил ни освещенную вышку высотой в двести футов, ни поселок.

Буря, которая была здесь два дня назад, выходит, унесла Робертса.

- Было уже темно, когда буря стихла, но я искал его по квадратам, ориентируясь по звездам и считая шаги... потом понял, что он направился обратно к самолету, когда догадался, что потерялся... Я повернул к югу... по звездам, надеясь догнать его. Никаких признаков. Увидел ваш дым... спасибо вам... самую верхушку. Теперь уже без воды, вся кончалась... его бутылка была, конечно, с ним. Днем миражи, но я держался... не позволял себе обманываться... и много спал. Шел к югу по звездам... думаю, часто сбивался с курса. Перед глазами огни, знаете, как это бывает, когда... кажется, искры летят из глаз...

- Да, - подтвердил Таунс. - Знаем.

Лумис тоже слышал об этом: как увидишь яркие огни - это конец.

- Я думал, это мираж, свет... а это был... ваш свет... тот, который зажгли вы! Единственный мираж, который я себе разрешил... - Он снова откинул голову и закрыл глаза.

Минуту спустя Моран спросил:

- А Кобба вы не видели?

- Кобба... - его глаза оставались закрытыми. - Да, да, теперь ясно. Он задрожал. - Так это был Кобб? Бедняга! - Не в силах смягчать слова, сказал: - Его обглодали. Голый скелет. Я подумал, это случилось давно. Теперь вспоминаю... Я видел стервятников, два дня назад. - Он уставился в пустоту широко открытыми глазами. - Робертс не вернулся? - И снова повторил, как будто вопросительная интонация таила надежду: - Он не вернулся?

- Пока нет, - ответил Лумис. - Будем ждать.

Рука капитана ощупывала колени, словно пытаясь унять их дрожь, глаза снова прояснились, узнавая знакомые лица, рот скривился в нелепой улыбке.

- Уотсон... вы все еще с нами...

Сержант отвернулся. Остальные, смущенные видом капитана и его жутким рассказом, молчали.

- Я виню себя... за Робертса... Смотрите получше, вдруг он придет. Было слышно, как трется язык у него во рту. Таунс налил ему полбутылки. Чтобы не пролилось ни капли, попробовал напоить его сам, но Харрис осторожно перехватил бутылку;

- Я могу... Я уже в порядке, видите...

Опорожнив бутылку, он продолжал сосать горлышко, зажмурив глаза. Дрожь в теле прекратилась.

Вечером в небе опять пролетели птицы, направляясь на север. После рассказа Харриса Белами и Кроу зажгли факел - на случай, если Робертс жив и находится где-нибудь поблизости.

Лумис дошел до северных верхушек дюн и долго всматривался в песчаный океан. Потом вернулся и сел рядом с товарищем, не сказав ни слова. Перед закатом Кроу загасил песком дымящееся блюдо с маслом. Еще несколько минут дым красным столбом висел в небе - красивое, но бесполезное зрелище.

Весь день молчали. Иссушенные языки не в силах были выразить угнетавшие их мысли. За час до того, как заалели дюны и в небе взошла первая звезда, Стрингер принялся за работу. Спустя некоторое время позвал их:

- Пора начинать.

Никто не двинулся с места. Он стоял, вытянув руки вдоль туловища, глядя себе под ноги.

Таунс ответил за всех:

- Нет смысла.

Стрингер удивленно развел руками:

- Но ведь мы много сделали.

Таунс спокойно объяснил, слишком усталый для того, чтобы гневаться на человеческое непонимание:

- Мы думали, воды хватит. Ее не хватит.

ГЛАВА 12

Луна отбрасывала их тени вперед. Они дошли до самых дюн. За дюнами лежала огромная тишина, настолько глубокая, что ее можно было почти разглядеть. За всеми этими бесконечными милями не было ничего, кроме песка. Позади раздавался приглушенный рокот кем-то включенного генератора. Отсюда обломки теряли всякое сходство с аэропланом - это могло быть все что угодно. Внутри самолета зажегся свет, но рабочая лампа на столбе оставалась темной.

- Мы погибли, Дейв. Все мы.

Они опустились на песок. Пока сказывалось дневное тепло. Еще совсем недавно они стояли бы, осматривая окрестности. Сейчас легче было сидеть - ослабли ноги.

- А чего ты ждал?

- Плохо дело. Надо что-то предпринять.

- Таунс прав: продолжать работу нет смысла. Мы спятили.