Над тремя морями - Петр Хохлов

Длина маршрута туда и обратно - 1760 километров, из них 1400 километров над морем. Профиль полета сложный: от малых высот при отходе от аэродрома до практического потолка самолета 7-7,5 тысячи метров над Берлином. Продолжительность полета около семи часов, с учетом возможного захода экипажа на второй круг при посадке. В этом случае топлива в баках самолета останется всего на 15-20 минут полета, так что воспользоваться каким-то другим аэродромом, кроме своего, практически невозможно. Само наше пребывание над Берлином будет коротким. Из этого следует, что штурманы должны выводить самолеты на цель предельно точно и сразу.

В те времена никаких наземных средств обеспечения самолетовождения в районах, прилегающих к аэродрому, еще не было, самолетные локаторы отсутствовали. И это требовало от нас уделять большое внимание вопросам самолетовождения. Каждый командир экипажа стремился к тому, чтобы в его составе был опытный, хорошо подготовленный штурман.

Экипажам следовало твердо помнить и о том, что в случае попадания хотя бы одного осколка зенитного снаряда в один из бензобаков, может не хватить топлива на обратный путь. В таком случае допускалась посадка с рассветом вдали от населенных пунктов, то ли на территории Литвы, то ли Латвии. И ставилось жесткое условие: самолет сжечь, а экипажу пробиваться в свою часть через линию фронта.

В оставшееся до вылета время летный состав со всей тщательностью изучал маршрут полета и карту Берлина, особенно географию тех объектов, которые были определены для ударов конкретным экипажам.

Столица Германии к тому времени имела десять самолетостроительных заводов, семь авиамоторных, восемь заводов авиавооружения, двадцать два станкостроительных и металлургических завода, семь электростанций, ряд железнодорожных станций и т. п. Естественно, что нас привлекали прежде всего такого рода объекты. Они были распределены между звеньями и экипажами. От экипажей требовалось хорошо ориентироваться в расположении определенных для них целей в городе, территория которого составляла более 80 тысяч гектаров, а население 4,5 миллиона. Кроме Берлина летный состав изучал еще и запасные цели: Штеттин, Кенигсберг, Данциг.

Разумеется, нельзя было не учитывать нам и характера противовоздушной обороны германской столицы. Мы знали в общих чертах, как она прикрыта с воздуха. В состав ПВО Берлина входили тысячи зенитных орудий, сотни самолетов-перехватчиков, подготовленных для ночных боев, большое количество аэростатов воздушного заграждения и многое другое. Все эти средства ПВО были глубоко эшелонированы, вплоть до Балтийского побережья.

Все мы хорошо понимали, что в светлое время суток подойти к Берлину на наших относительно тихоходных ИЛ-4 было совершенно невозможно. Пас посбивали бы еще на подступах к городу. Следовательно, оставался ночной налет. И нужно было так рассчитать его, буквально по минутам, чтобы от побережья до Берлина и обратно от Берлина до моря пройти в темное время суток. Расчеты показывали: надо взлететь примерно в 21 час, когда еще светло, а вернуться в 4 утра, с восходом солнца. Но хотелось в то же время пройти хотя бы в сумерках наиболее опасный для нас участок маршрута - от острова Сааремаа на юг в море на 100-120 километров. Ведь на этом отрезке маршрута предстояло лететь невдалеке от прибрежных аэродромов на территории Эстонии Латвии и Литвы, где базировались истребители противника. Ибо если бы им удалось перехватить до предела нагруженные бомбардировщики, идущие с набором высоты, то мы для них стали бы легкой добычей.

К сожалению, темного времени было в обрез, даже не хватало. Если, предположим, мы решили бы вылетать с острова Сааремаа в сумерки, то пришлось бы отходить от Берлина с рассветом, а там опасность была бы намного больше.

Из записей в моих бортжурналах видно: мы появлялись над Берлином от часа до часа тридцати минут ночи. Конечно, зная скорости наших самолетов, противнику не составляло труда определить время нашего взлета с острова и время посадки на нем. И именно в эти минуты противник мог бы нанести по нам бомбовый удар. Но не будем пока забегать вперед.

Летный состав с нетерпением ждал команды на вылет. Каждый экипаж четко знал объект своего удара. Штурманы тщательно изучали подходы к своим целям. Нашему флагманскому экипажу, например, выпало бомбить Штеттинский железнодорожный вокзал Берлина, где по данным разведки, в те дни скопилось множество воинских эшелонов. И так каждый экипаж мысленно представлял свою цель.

К исходу дня 6 августа закончился этап подготовки к вылету. Вновь в строю был пострадавший наш флагманский самолет. Теперь все зависело от состояния погоды в двух пунктах: остров Сааремаа и Берлин. Начальник метеослужбы ВВС КБФ капитан С. И. Каспин давал обнадеживающий прогноз на ближайшие дни. И все же генерал Жаворонков приказал - на морской аэродром Кихелькона, что на западном берегу острова Сааремаа, перебазировать две двухмоторные летающие лодки. Они предназначались для разведки фактической погоды по маршруту полета и на тот случай, если какому-то экипажу по непредвиденным обстоятельствам пришлось бы произвести вынужденную посадку на воду. Тогда ему придут на помощь летающие лодки Ч-2. Командовал этой лодочной эскадрильей капитан Ф. А. Усачев.

Погода имела теперь для нас первостепенное значение. И не только на маршруте полета и над целью. Над самим районом базирования тоже, в особенности же в час возвращения с боевого задания. В предрассветные часы августовских дней остров Сааремаа очень часто заволакивался радиационным туманом. Случись такое в час нашего возвращения - и мы окажемся в весьма затруднительном положении. Ведь запас топлива в самолетах будет на исходе.

Седьмое августа. Еще с утра С. Ф. Жаворонков объявил: "Сегодня вылет".

Инженерно-технический состав готовит самолеты. Все лишнее, ненужное для данной операции снимается с боевых машин. Бензобаки до краев заполняются горючим. Под самолетом подвешиваются бомбы.

Восемь ФАБ-100 подвешены к флагманскому кораблю, в кабины положены кипы листовок.

Вся работа идет с подъемом. Дело спорится. И везде видишь комиссара полка Г. 3. Оганезова. Утром он беседовал с инженерно-техническим составом у самолетов. Затем побывал в здании школы, где размещался летный состав пилоты, штурманы, стрелки-радисты. Переговорил чуть ли не с каждым.

Оганезова я застал беседующим с командиром второй эскадрильи капитаном В. А. Гречишниковым. У того - удрученный вид, что необычно для этого всегда жизнерадостного офицера. Глаза воспалены, на лице выступили красные пятна. Что-то неладно с ним? Да, случилось. Гречишников получил недобрые вести из дому. В родном городе Николаеве фашисты замучили его мать.